Разночинец (СИ) - Прутков Козьма Петрович - Страница 20

– Микеладзе?

– Ну политический который... – казалось, Ефим меня не слушает – в общем, я ему ключ достал...

– Как? А где ты кузнеца нашёл в такую пору?

– Да нигде не нашёл. Просто подержал немного и всё – наконец ко мне повернулась не повреждённая половина физии. Надо же, ещё и улыбается.

– Что подержал?

– Конвойного... пока его политический душил.

– Чего?

Слепо оглядевшись, я сел прямо там, где стоял. Земля тёплая, пятую точку не простужу... Ладно бегунки, это вполне себе привычный риск для этапа с заключёнными. Ну полагается так по законам жанра – ты убегаешь, я догоняю. Все при деле, все довольны. Но вот смерть конвойного, да ещё в процессе выполнения им своих служебных обязанностей, однозначно выводит дело за рамки привычного.

–... До первых петухов ещё далеко. – рядом со мной плюхнулся Ефим

– А при чём тут петухи?

– Так, смена будет, обнаружат мертвецов.

– Подожди, мертвецов? Так он не один?

– Не, политические всех под нож пустили. Да и меня чуть не укокошили, хорошо этот носатый остановил.

Я с сомнением посмотрел на растрёпанного Ефима. Что бы политические, которые обычно ничего тяжелее пера в руках не держали, взяли и одолели семерых мужиков? Ох, чует моё сердце, не одни они там повеселились... Ладно я, у меня абсолютное алиби, но первый же взглянувший на Ефима обязательно поймёт, что без него не обошлось. И ведь не сведёшь до утра даже льдом...

– Когти надо рвать!

– Надо-то надо, но куда?

Я мысленно представил карту. На Качуг и Усть-Кут теперь уже точно нет резона идти. Даже если уйдёт один Ефим, то скоро тут будет не продохнуть от сыщиков и прочих полицейских всех мастей и рангов. Я, конечно, с бумажкой, но всё внутри меня орёт, что этой бумажкой вскоре можно будет только подтереться, да и то, если дадут. Пойти к Байкалу, как раньше предлагал Ефим? Ну, выйдем мы на берег и что? Там поселений раз-два и обчёлся, любой новый человек будет торчать как бревно в глазу. В противоположную сторону, там где будет в будущем Братск, в надежде перейти Ангару и выйти на сибирский тракт? Тоже невеликого ума затея. А что, если...

– Документы и деньги. Деньги и документы... – протянул я задумчиво.

– Деньги я знаю где взять! А документы... Всё равно терять нечего, давай к местному участковому приставу или кто он тут, околоточный, заглянем?

– И? – я всё пытался зацепить сознанием постоянно ускользающую от меня мысль.

– И выпишем себе что потребно!

– Ты разве умеешь писать? Я вот как курица лапой, первый же встречный липу распознает!

– Да нам главное дойти до этого встречного, а там что-нибудь да придумаем!

– Точно!

Наконец-то мне удалось вытащить на белый свет то, о чём мне давно сигнализировало подсознание. Ну в самом деле, где лучше всего прятать искомое, как не под фонарём? Во всех прочитанных мной детективах любой уважающий себя преступник селился поближе к полицейским. Никаких «малин» и «хаз», только образ очень достойного во всех смыслах и положениях человека. А уж потом из Иркутска... Хошь в Китай за чаем, а хошь в Питер батюшку-императора взрывать!

– Так, а что ты там говорил про деньги? – я решил пока не озвучивать пришедшую мне в голову идею.

– Помнишь, я тебе говорил про Ираклия да Выкреста? Ну что везут они что-то дорогое да сторожатся ото всех?

– Ну... – у меня перед глазами сразу же встала сцена с хомячкующейся таксой.

– Ей-богу, там ассигнации пачками. Они недавно перекладывались у меня на глазах, так сквозь рогожу такие мазёвые бока проступили. Вот крест даю, деньги там!

***

Вот честно, никогда не считал себя дураком, но ведь поговорка «дуракам везёт» не на пустом же месте появилась? Обиталище главного местного полицмейстера оказалось в том же здании, где мне выделили комнату. И если снаружи оно было забаррикадировано кучей решёток и запоров, то изнутри доступ был считай что открытым: в двери вызывающе виднелась очень знакомая по форме замочная скважина. И зря я хвалил неизвестного мастера: халтурщик он первостатейный. Мой ключ подошёл как родной, стоило только немного покачать его из стороны в сторону. А сам будущий полицмейстер тоже не позволительно расслабился от тихой жизни и даже сейфом не обзавёлся! В общем, теперь я обладатель горы самых разнообразных бланков на все случаи жизни. Грёб не глядя, стараясь только набрать побольше. Попутно захватил пару каких-то печатей... Ну просто на всякий случай.

Ефим тоже не оплошал. Пока все глазели на запускающее бумажные самолётики начальство, тот втихушку пограбил возниц. И судя по всему, очень удачно, потому что передо мной он появился покачивающимся под тяжестью аж двух мешков. Увидев такое, я выматерился про свой ум и диким сайгаком проскакал на цыпочках к себе в комнату, где сгрузил все оставшиеся лекарства, оставив тот самый порошок прямо посредине стола.

В итоге самым сложным оказалось найти приемлемое место для ночлега неподалёку от села. Ночью все деревья чёрные...

***

Ох, вот ведь неугомонная душа. Сквозь дремоту я слышал сопение Ефима, пытающегося аккуратно развязать прихватизированный у возниц мешок. Наконец, судя по звуку, ему это удалось и послышалось столь приятное для уха шуршание...

– Да как это?

Чего там? Вяло потянувшись, я не глядя цапнул первое попавшееся под руку. Не, для ассигнаций слишком маленькое. Лениво приоткрыв глаз, я взглянул на доставшуюся частичку сокровища. Надо же, фотографическая карточка, вон по краям характерные вензеля везде нарисованы. На самой же фотографии... Проморгавшись, я ещё раз убедился в том, что мне это не предвиделось. Осторожно, словно картонка была стеклянной, я положил фотокарточку на землю и взял другую. Посмотрел на обороте. «Купальщицы». Перевернул. Ишь как игриво ножкой воду пробует...

– Это чиво же это такое?

Интересно, а когда я первый раз посмотрел фильм с порнухой, точно так же выглядел?

Происходящее подействовало на меня как мощная пружина. Она взвелась, и теперь уже никак не получится ускользнуть. Мы с Ефимом явились вольными или не очень инициаторами необратимых событий. Отступать однозначно поздно, да и некуда. И неважно, что Ефим своими прямодушными действиями привёл в движение неведомые пока силы помимо моего желания. Офицеры и местное начальство благостно накачиваются самогоном, конвойные остывают в своём бараке, а политические готовятся удариться в бега. Надо решаться.

Я сгрёб Ефима за ворот рубашки:

– Слушай сюда. Нам нужна телега с припасами на пару недель. Пока каторжане готовятся сдёрнуть с этапа, нам нужно исчезнуть. Как сам думаешь, куда дёргать?

– А я знаю? Ты же у нас учёный. По мне, так надо уходить в сторону, к Байкалу. Каторжане чухнут в город, в Усть-Кут. Там среди людей легче схоронится, в тайге они долго не протянут. А нам, стало быть, в другую сторону. А за телегу не переживай, всё готово.

– Ясно, Фима, тогда действуй. Не забудь ружья забрать.

Через сорок минут наша телега, поскрипывая осями, двинулась по дороге назад, к Иркутску. Село погрузилось во тьму, благо, небо безоблачное и луна нам в помощь. Ефим шёл впереди, ведя лошадь в поводу. Животное неохотно тянуло телегу, а я на правах «вашбродия» лежал на соломе и размышлял. Село Покровское осталось позади. Судя по тому, что никто не поднял шум, побег ещё не обнаружили. А когда забрезжил рассвет, мы съехали с дороги и углубились в лес. Нам нужно отоспаться и выждать.

Мы в пути уже третий день, днём отсыпаемся, а ночью потихоньку двигаемся назад к городу. За это время я наконец-то пришёл в себя. С момента попадания в прошлое я напоминал сам себе зомби. Что-то делал, с кем-то говорил и механически переставлял ноги. А времени оглянуться и поразмыслить у меня-то и не было. Шок от попадания в другое время и обстоятельства не давали мне возможности спланировать ближайшие шаги. Зато сейчас возможностей поразмыслить вагон, даже два. Потрескивают дрова в костре, Ефим варит ужин в котелке. А я лежу под телегой и думу думаю. В принципе не так всё и плохо в моей жизни. Да, подсуропил мне это поляк. Я только не пойму, чего сразу ударился в бега? Сработал инстинкт, бьют – беги. Ну грохнул я того ворюгу, кто что мне бы предъявил? Полиция? Не смешите мои тапочки. У меня полно свидетелей, человек пять точно. Сторож грохнул татя, наоборот, награда за усердие должна быть. Не проспал, сберёг общественное добро. И вообще – моё слово интеллигентного человека, студента Московского университета, без пяти минут учителя против откровенного бандюгана. Здесь только один момент, я не местный и не знаю толком реалий. Плаваю, могут на всякий случай задержать подозрительного скубента. Сейчас к студентам относятся настороженно, среди них много вольнодумцев и бунтарей. Во все времена эта прослойка общества была питательной средой для любых возмущений против законной власти.