Измученные смутой времени - Егоров Виталий - Страница 23

— Как все усложнено! — схватился за голову Седов. — Я уже начинаю запутываться, что к чему и почему.

— А все москвичи, — усмехнулся Анисимов. — Хотели сами участвовать в реализации, быть, так сказать, причастными к большому раскрытию, но помешала смерть Самойлова. Я бы сделал все попроще, как ты и говоришь — с наскока, на хапок. Но столичным сыщикам надо отдать должное — это их информация, и по Москве они сделали многое, без лже-Скобцева эта игра не началась бы. А твоя задача сейчас предельно проста — узнать, где находится похищенное и позвонить в Москву. Дальше мы начинаем задержания, изъятия, допросы, а ты можешь вернуться в Якутск и победоносно доложить Жукову, что испытательный срок прошел на «отлично».

— Было бы хорошо, — мечтательно произнес оперативник. — Жуков обещал в убойный отдел.

— Почему в убойный? — удивленно спросил Анисимов. — Там ребята зашиваются, ночами не спят. Лучше иди к нам в министерство, я тебя возьму в свою группу.

— Нет, я к убойникам, — помотал головой Седов. — Есть у меня там дела.

— Какие такие дела? — еще более удивился министерский опер. — Старые счеты?

— Можно сказать, что да.

— Какие?

— Долго рассказывать. Как-нибудь зайду к вам в министерство и все выложу. Возможно, попрошу у вас помощи.

— Давай заходи, всегда рад помочь… Ладно, не будем отвлекаться на посторонние разговоры — иди на почту, походи возле телефонной будки и вернись в гостиницу. Мы у телефона, ждем от тебя вестей.

Прогулявшись по городу, а заодно проверив, не ведется ли за ним слежка, к полудню Седов вернулся в гостиницу, пообедал и коротал время за телевизором.

С экрана звучали новости о том, что Советский Союз готовится перейти к рыночным отношениям, что руководители державы подписали документ в области экономического спасения страны, что начался парад суверенитетов Союзных республик… Одним словом, страна разваливалась, а до полного ее краха оставался ровно один год. Партийные баталии, горячие политические споры, борьба за нелепую программу о том, что дряхлеющую империю можно спасти за пятьсот дней, неистовства одиозных депутатов Верховного Совета РСФСР, трагическая гибель Виктора Цоя — все эти теленовости вскоре на время утихнут, и внимание всего мирового сообщества будет приковано к небольшому промышленному городу на юге Якутии. Девятнадцатого августа группа отъявленных головорезов и преступников, которых конвоировали из Нерюнгри в Якутск, захватят воздушное судно и вместе с пассажирами угонят в далекий Пакистан. Даже в дурном сне Седов не мог представить, что разработка преступной группировки, участником которой являлся он, и угон самолета являются звеньями одной цепи.

Сегодня вечером бандиты не позвонят оперативнику, так как будут заняты тем, чтобы передать через своего милиционера тот самый курковый обрез шестнадцатого калибра арестованным в изоляторе, которых ожидало этапирование в республиканский центр.

Не ведая, что он накануне «большого шухера»* (громкого события), Седов сладко потянулся и закрыл глаза. Спать оставалось четыре часа — впереди опера ждали, по его наметкам, бессонная ночь и новые испытания.

Седов проснулся от звонка. Время было восемь часов тридцать минут; он с легким волнением поднял трубку и услышал голос Артеменко:

— Посты расставлены, возле гостиницы ничего подозрительного. Ждем.

— Ждем, — ответил опер и расстался с трубкой.

В девять никто так и не позвонил. Седов в томительном ожидании прохаживался по номеру, изредка поглядывая в окно в надежде увидеть бордовую «восьмерку».

В девять часов сорок минут позвонил Артеменко и быстро спросил:

— Что случилось? Почему их нет?

— Пропали, не знаю, что случилось, — ответил оперативник и поторопил звонившего: — Все, кладу трубку, они могут прямо сейчас набрать номер.

— Ждем до полуночи, — успел сказать нерюнгринский опер.

Наступило десять часов, а затем и одиннадцать — звонка от Бугра не последовало. Ровно в полночь позвонил Артеменко.

— Куда они запропастились? Что-то почуяли?

— Черт его знает, — озадаченно протянул Седов. — Вроде бы мне поверили, подозрений с их стороны я не заметил.

— Ага, чуть не прострелили башку, а так никаких подозрений, — подразнил его Артеменко. — Эти волки никому не верят, даже самому себе. Скорее всего, ты где-то допустил промашку, и они взяли тайм аут, чтобы до конца прощупать тебя.

— Вроде бы все было нормально… — засомневался опер и возмущенно бросил: — Нет, они мне поверили! Если бы не поверили, сразу бы и кончили на месте!

— Ладно, ладно, остынь — успокоил его Артеменко. — Завтра с утра позвоню и определимся, что делать дальше.

Знали бы оперативники, что в это самое время предатель занес в изолятор оружие и передал главарю угонщиков воздушного судна, который спрятал его внутри протеза своей ноги! Они бы бросили все на свете, забыли о какой-то краже на двести тысяч рублей, об убийстве бывшего милиционера и предотвратили захват самолета. Но человеку не суждено все знать наперед, оперативник — тот же человек, с теми же недостатками и изъянами, а не оракул, снизошедший с небес, и ему не дана абсолютная способность угадывать мысли соплеменника на расстоянии. Предотвратить такое преступление могли сотрудники, которые непосредственно курировали городской изолятор, но, судя по тому, как среди них затесался «крот»* (предатель), проблема вырвалась наружу не вдруг и не внезапно, а копилась месяцами и даже годами. Позже, когда после угона самолета проводилась проверка деятельности местной милиции, следователей КГБ брала оторопь от порядков, царивших в изоляторе временного содержания арестованных и задержанных — туда за определенную плату не только обрез — станковый пулемет можно было пронести, и никто бы словом не обмолвился.

Утром после завтрака Седов вернулся в номер и только включил телевизор — зазвонил телефон. Будучи уверенным, что на том конце провода Артеменко, он поднял трубку и вздрогнул, услышав голос Кота:

— Братан, как спалось?

— Да нормально, — ответил оперативник, всеми силами пытаясь не выдать своего волнения. — Почему вчера не звонили, я до ночи ждал?

— Извини, родной, непредвиденные обстоятельства. Часикам к двенадцати я к тебе подскочу — будь наготове.

— Я готов.

— Все, до встречи.

Зная, что Кот может сразу же повторить звонок для перепроверки, не связывается ли покупатель экстренно с кем либо, сыщик подождал минут двадцать и позвонил Артеменко. Тот, услышав новость, ахнул:

— А я ребят отпустил до обеда! Сейчас быстро подниму всех и расставлю посты! Успею!

Ближе к двенадцати часам Седов уже не отходил от окна и, когда увидел, что к гостинице подъехала бордовая «восьмерка», быстро лег на кровать и, приняв расслабленную позу, стал листать страницы журнала. Услышав стук в дверь, он лежа крикнул:

— Войдите, дверь открыта!

— А, это ты, а я тут за просмотром журнала чуть не вздремнул, — зевнул опер, увидев Кота и высказал ему претензии: — Слушай, Витек, что случилось? Почему не приехали вчера? Мне тут что, целый месяц торчать? Я вчера успел позвонить шефу и доложить, что все на мази, а тут такой облом. Как бы Валентин Яковлевич не отказался от сделки и не отозвал бы меня обратно.

— Нет, нет, сделка состоится, братуха, — продемонстрировал зековскую распальцовку* (жест рукой у судимых) Кот. — У нас были проблемы с ментами, вот и не смогли вчера приехать.

— Что за проблемы? — насторожился сыщик. — Что-то почувствовали?

— Да нет, это совсем другая тема, — махнул рукой гость. — Братву надо было выручать.

— И получилось?

— Ты что, учиняешь мне допрос? — нахмурился Кот.

— Ни в коем случае. Перестраховываюсь, чтобы перед сделкой духу ментовского рядом не было. А то налетят, волки позорные, а потом гоняй масло, кто их навел.

— Да не бойся, все будет нормально, — ухмыльнулся собеседник. — Товар в надежном месте, никто не дознается, так что не тревожься, а собирайся и поехали.