Право на семью (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 17

- А, ну ясно. Ты, я вижу, в курсе, - презрительно роняет он и обдает таким холодом, будто это я сбежала из мест заключения и теперь живу по поддельному паспорту.

- Отпустите, - пытаюсь вырваться. – Или я закричу.

Угроза так себе. В эту часть здания мало кто ходит. Хоть оборись, никто не услышит.

- Давай без истерик, Ира, - рычит недовольно Степан. – Я к тебе специально приехал..

- Отпустите меня, - прошу сипло и уже ни на что не надеюсь. Нос заложен селективным парфюмом Криницкого. Его руки привычно лежат на моем теле. Еще минута и я позорно сдамся.

- Прошу, - демонстративно размыкает объятия Степан. И даже открывает передо мной тяжелую дверь, ведущую в общий коридор, а затем точно такую же – в зал. Сажусь на свое место. И не знаю, что делать дальше.

«Звони отцу или по телефонам, оставленным Борькой!» - призывает меня здравый смысл. Но я почему-то медлю. Боюсь или думаю, что все само собой уладится? Не знаю. Но стараюсь Белова не провоцировать. И сердце стучит как сумасшедшее. Даже в ушах отдается стук.

Принимаю книги у строгой женщины в деловом костюме и с ноутбуком, выдаю какие-то методички студентам. А сама наблюдаю за большим сильным мужчиной, явно не вписывающимся в атмосферу библиотеки. Он садится за стол, ближе всего стоящий к двери. Что- читает в телефоне. Но я прекрасно понимаю, что Криницкий контролирует выход. И уж точно не даст мне проскользнуть мимо.

- Давай поговорим, девочка, - как только зал пустеет, в два шага оказывается рядом и нависает надо мной. – Ты специально такую работу выбираешь? То проводница, то библитотекарша… Или тут тоже кого-то пасешь, Ира Зорина?

- Не понимаю, о чем вы? – таращусь удивленно на злого мужчину. Он, что, с ума сошел? Думает, я Борьке помогаю? Да если б так и было, его бы еще в Коноше взяли.

- Зачем ты представляешься другим именем, вводишь людей в заблуждение? -садится он напротив. Берет мою ладонь в свои. Рисует большим пальцем узоры, от которых становится тяжело дышать, а сердце выпрыгивает из грудной клетки.

- А вы почему живете по чужому паспорту? – смотрю прямо в лицо, но руку из захвата не убираю.

- Я так понимаю, твой брат знает о нашем милом перепихоне под стук колес? – усмехается он криво.

- И Климов тоже, - вырвав из захвата пальцы, смотрю в упор.. – Уходите. Я никому не скажу…

- Они меня ждали в Ярославле? – холодно цедит Степан, не обращая внимания на мои увещевания.

- Нет, только меня. Но если б вы встретились, очень бы обрадовались, -цежу, не скрывая ехидства.

- Зараза, - рычит Криницкий и смеется довольно. – Какая же ты, зараза, Ирка.

- Я вам не Ирка, - мотаю головой. – Вам лучше уйти, Степан Александрович. Скоро конец рабочего дня. Мне нужно отнести книги в хранилище.

- Иди, я тут покараулю, - по свойски предлагает он. – Потом провожу тебя домой.

- А встретиться с моим братом не боитесь?

- Нет, Ирочка! Борис Николаевич Зорин проживает в Москве, а в данный момент находится в командировке на Дальнем Востоке. Расследует массовое отравление паленым спиртом.

- А вам откуда это известно?

- Так в новостях передавали! – добродушно фыркает Криницкий и, привстав с места, неожиданно накрывает мои губы своими.

Брыкаюсь, стараясь освободиться от ненавистного поцелуя. Но крепкая мужская рука прижимают меня к себе. Пальцы другой медленно ползут по шее. От грубоватых ласк сносит крышу. Кажется, не выдержу, взорвусь сейчас.

- Тихо. Тихо, девочка! – выдыхает Степан. Обхватив голову руками, касается щекой моего лица.

- Не трогайте меня! – на последних волевых отпихиваю Криницкого. Подхватив со стола книги, несусь в хранилище. Неспешно расставляю их по полкам. И только потом возвращаюсь обратно. Нужно проверить сигнализацию и запереть зал.

«Господи, пусть он уйдет! Пожалуйста!» - прошу, возвращаясь обратно. И нахожу Криницкого в коридоре. Он сидит на мраморном подоконнике. И терпеливо ждет, будто заботливый супруг. А на коленях у него лежат мое пальто и сумка. Нормальный поворот?

Вот ничего человек не боится!

- Я сказал твоей напарнице, что ты моя невеста, - шепчет он мне на ухо, помогая надеть пальто.

- И она вам с радостью выдала мои личные вещи? – забираю из мужских рук сумку и шелковый платок.

- Пойдем, твоя контора уже закрывается, - кивает на мраморную лестницу Степан Александрович и продолжает как ни в чем не бывало. – Давай я тебя домой отвезу. Заодно и поговорим.

- Я сама доберусь, спасибо, - отрезаю холодно. Быстро спускаюсь вниз. Степан не торопится, не догоняет. Может, мне удастся ускользнуть?

Наскоро кивнув охраннику, выскакиваю на улицу. Сейчас быстро спущусь в метро и все. Криницкий меня там не достанет. И за мной идти побоится. Там же везде камеры расставлены. Операция «Безопасный город». Мне про нее Борька рассказывал. Любого можно вычислить.

А этот дурак Белов разгуливает по центру! Нарывается. Его же точно поймают!

К горлу подкатывает глухое раздражение, замешанное на других чувствах, но явно не справедливости буквы закона. Что это со мной? Я о Криницком волнуюсь, что ли?

Даже подумать не успеваю, как рядом со мной останавливается длинный мерс, представительского класса и перегораживает дорогу.

Сзади хлопает дверь, выпуская Степана из библиотеки. В черной бейсболке он кажется мне похожим на гангстера.

- Поехали, Ирочка, - берет меня под локоток. Водитель уже открывает дверь. И сильные руки мягко направляют меня в салон.

- Мне на Московский проспект, - впиваюсь в Степана недовольным взглядом.

- Я знаю, где ты живешь, - ухмыляется он и добавляет с нажимом. – Но мы едем ко мне домой.

- Что? – вскрикиваю я. - Вы не имеете права! Выпустите меня сейчас же!

Кричу, бью Степана кулаками и сумкой. Но он только смеется, а потом одним движением подминает меня под себя. Снова припечатывается ко мне поцелуем. Распахнув пальто, шарит по моему телу жадными пальцами. Лежу и даже пошелохнуться боюсь. Цепенею вся от яростного напора.

Прикрываю глаза, смиряясь с неизбежным. Но меня неожиданно отпускают.

- Что ты делаешь со мной, Ира? - выдыхает Степан, отстраняясь.

- Конечно, это я вас украла и везу в неизвестном направлении, - хмыкаю недовольно. – Это ваши родители будут с ума сходить, - выговариваю и тут же осекаюсь. Папа… Как он переживет еще одно похищение?

- Отпустите меня сейчас же. Я требую. Мне домой надо!

- Все! Все! – поднимает он руки вверх, будто сдается. - Позвони отцу, скажи, что задержишься, - велит глухо. – Мы просто пообедаем вместе. И я отвезу тебя, куда скажешь.

- Тогда давайте попросим остановить машину, и я вас выслушаю.

- А я думал, ты сама захочешь признаться, - рычит негодующе Степан и приказывает водителю. – Домой, Андрюха.

- Что? В чем признаться? В чем?! – кричу в голос. – Да, я надела чужую куртку, когда моя испачкалась. Это преступление? Так вы вообще по чужому паспорту ехали!

- Ира, - увещевает меня мягко Криницкий. – Не кричи, люди на улицах уже от машины шарахаются. Думают, тут режут кого-то, - аккуратно обнимает меня за плечи. – Не кричи. Все нормально будет. Обещаю.

- Ладно, - сдаюсь без боя. И сама себя презираю. Ну что за тряпка!

Но от мягкого, чуть с хрипотцой голоса расслабляюсь. Видимо, Криницкий действует на меня как удав на кролика. Что он там использует? НЛП или гипноз? В его руках мне становится тепло и уютно.

- Позвони отцу, - то ли просит, то ли велит Степан.

Послушно достаю из сумочки трубку. Тыкаю в знакомый контакт.

- Папа, - только и успеваю сказать, как Криницкий одним движением забирает у меня телефон.

- Алло, Николай Иванович. Меня зовут Степан. Мы с Ирой в поезде познакомились.

- И чего же вы хотите, Степан Александрович? Какие у вас требования? – резко откликается папа. Слышу его каждое слово. Я уже представляю, как темнеет у него в глазах и становится плохо с сердцем. История повторяется. И второй раз тоже как трагедия.