"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Зотов Георгий Александрович "Zотов?" - Страница 47

Отец отрицательно покачал головой.

– Не продам, так выпущу. Хотя все равно продам. За серебрушку где-нибудь в трактире возьмут, на потеху выставят. Есть хочешь, зеленый?

Гоблин затряс головой.

– Не кивай, отвечай, – сердито нахмурился купец.

– Торка хочет есть.

– Сейчас принесу. – Мужчина спрыгнул с телеги и пошел вперед.

Я залез на лошадь. Сидеть рядом с гоблином не хотелось. Тот угрюмо искоса посмотрел на меня и сразу отвернулся.

– Какой-то он забитый. – Это существо вызывало у меня чувство жалости.

– Не обращай внимания, гоблины по природе трусливы, прячутся обычно ото всех.

– Тебя бьют? – спросил я у зеленого.

Он сжался еще больше, на шее обнажился ошейник с цепью.

– Нет. Салка хороший хозяин. Раньше Торка бить. Салка не бить. Салка кормить.

– Еще больше запутал. Так бить или не бить?

Гоблин молча стал зарываться обратно в тряпки. Тут подошел купец с лепешкой:

– Держи, бездельник.

– Салак, – спросил отец, – а чего ты его приковал?

– Убегает. Причем недалеко. В лес – боится. В товаре где-нибудь спрячется, а потом еду воровать начинает. Пока найдем его, все тюки приходится пересматривать. Сколько товара уже попортил!

Тут к нам подъехал воин из охраны купца. Бородатый мужик в кольчуге представился Хоролом и спросил, есть ли кто-то, умеющий ездить в головном дозоре.

– А то у нас двое, глаза скоро уставать начнут, засаду не проморгать бы.

– Мальцы не могут, опыта не хватит, а мы с Солдом бывали, – ответил отец.

Молчаливый, как обычно, Солд кивнул.

– Смените через полчасти?

– Хорошо.

Уже в темноте въехали в Ировы Холмы, село, где мы ночевали по пути в город. Телеги разместили на площадке рядом с трактиром. Пришлось помаяться, чтобы в темноте поставить пять телег вплотную друг к другу.

Салак с тремя возницами ночевал в трактире, мы – в крытых фургонах, как и положено охране обоза. Было, конечно, не так холодно, как в лесу, но все-таки под утро я замерз. Две мохнатых грелки не помогали. Салак, кстати, вчера просил продать ему одного из щенков, его цена дошла до десяти золотых. Я, разумеется, отказался. Совсем замерзнув, вылез из фургона и стал разминаться, стараясь не тревожить раненую руку. Хорол, заступивший на утреннюю стражу, одобрительно посмотрел на меня.

Утро было промозглым и сырым. Солнце и не думало появляться из-за туч, низко клубившихся на небосклоне. Вскоре стали просыпаться остальные. Отец достал из наших тюков четыре плаща, тепла они особо не принесли, но от продувающего порывистого ветра защищали. Последним, что-то ворчливо бурча про погоду, встал Малик.

Выехали, когда перекусили принесенными купцом из трактира лепешками. К полудню проехали место, где вывернули из леса на дорогу. С сожалением вздохнув о том, что сейчас можно было бы повернуть к своим, мы проехали дальше, выполняя обещание, данное купцу.

Вечером остановились в поле, около дороги. Выбор ночевки именно в поле был сделан по причине безопасности. Так к нам тяжелее подобраться, а в вечерние и утренние части мы видели все пространство вокруг на несколько верст. Ночью зарядил дождь, оправдывая название сезона. Моя стража выпала на утро, чему я не особо обрадовался, но и не расстроился, так как под утро замерзал, и ломота в суставах вместе с тянущей болью лица обострялись, поэтому спать я все равно не мог. Обходя обоз и проверяя лошадей, заметил взгляд из-под промокшей тряпки, которая ходила ходуном. Гоблина трясло от холода. Сходил к фургону купца и стянул у него старенький плащик, заодно прихватив лепешку. Отдал все это гоблину. Он молча взял и, поменяв свою тряпку на плащ, судорожно зачавкал. Думаю, что плащ ему не особо помог, потому как рваные рубаха и штаны тоже были промокшими. Завтракали в фургоне вяленым мясом.

Вскоре тронулись в дорогу. Ехать старались не по колее, грязь наматывалась на колеса. Хасаны, которым не сиделось в фургоне, бежали пригнувшись под одной из телег. Ночной дождь прошел только к обеду, но вот-вот грозил зарядить снова. К этому времени мы въехали в сосновый лес, дорога сменилась на песчаную, и лошади пошли повеселее. Хасаны носились вокруг обоза, играя в догонялки и путаясь под ногами лошадей. Солд с охранниками и одним из возниц трепали языками, изредка сдержанно смеясь. Я баловался луком, испытывая перчатку для стрельбы. Выпускал стрелу как можно дальше в ту сторону, куда мы двигались, иногда получалось даже на четыреста локтей, поднимал ее, когда обоз достигал отметки, где стрела упала. Вдруг оба хасана замерли. Принюхиваясь к воздуху вокруг нас, повернулись к ближайшим кустам и зарычали. Мы с Маликом выхватили клинки. Из кустов выскочил мужик и побежал в лес. Мимо нас, догоняя беглеца, пролетели галопом отец и Хорол. Мы припустили за ними. Догнали локтей через двести.

– Кто такой? – грубо спросил Хорол.

– Селянин из Заречной. Калимом звать.

Хорол и отец спустились с лошадей. Отец голосом один в один как у Харола произнес:

– Покажи руки.

Селянин протянул обе руки.

– Не так, ладонями вверх.

Селянин повернул. Хорол тут же нанес удар ногой селянину в грудь и приставил острие меча к шее упавшего:

– Где остальные?

– Какие остальные?

Удар по ребрам, нанесенный ногой отца, заставил свернуться мужика калачом.

– Будешь юлить – умрешь, будешь говорить – отпустим. Селян с серебряными перстнями не по размеру и мозолями от рукояти меча не бывает. – Тон отца не оставлял выбора.

– Они дальше по дороге, там карета с благородными, – запел мужик, – они ее грабят.

– А ты зачем здесь? – Хорол с отцом задавали вопросы по очереди.

– Как кто появится на дороге, должен скакать, предупредить.

– На чем скакать?

– На лошади, она вон там, в овраге.

Отец кивнул в сторону оврага. Я спешился и осторожно пошел в указанном направлении, сзади шел Малик, прикрывая меня арбалетом. В овраге действительно стояла лошадь, мы привели ее.

– Сколько вас?

– Семеро.

– Далеко засада?

– Верста, не больше.

– Все верхом?

– Нет, лошадь у нас только одна, для дозорного. Остальные в перелеске спрятаны, версты полторы отсюда. – Мужик махнул рукой вглубь леса.

– Пошли с нами.

– Вы же обещали отпустить.

– Отпустим, если не соврал.

Дойдя до обоза, отдали пленного возницам, наказав, чтобы обыскали и связали. У пленного обнаружился только нож в голенище сапога. Меч и кое-какая мелочь из вещей в седельных сумках остались на лошади. В кустах нашли арбалет. Посовещавшись, решили напасть сами. Грабеж – дело долгое, пока захватят, пока обыщут. Застанем врасплох, а шестеро пеших на шестерых конных – расклад в нашу пользу. На всякий случай для количества взяли еще одного возницу, усадили его на лошадь разбойников. В его задачу входило махать мечом и кричать, когда нападем.

Место разбоя увидели издалека, но бандиты, увлеченные грабежом, заметили нас, когда мы почти подъехали. Один из них распрягал карету, второй обыскивал трупы, трое готовились насиловать ревущее создание в розовом платье. Собственно, платье к этому времени было уже задрано.

Распрягающий тут же вскочил на лошадь и еще до того, как мы подъехали, всадил пятки в бока бедного животного. Догонять его никто не стал. Изначально хотели произвести залп из двух арбалетов и лука, однако, поняв, что весы и так склонились в нашу пользу, на ходу атаковали бандитов. Тот, что обыскивал, попытался убежать, но был зарублен напарником Хорола. Насильники, видя наш численный перевес, просто побросали оружие. Мы, спешившись, взяли их в кольцо. Я поднял на ноги ревущую и явно боящуюся меня девчушку возрастом кругов тринадцати. Но она тут же упала на колени и, рыдая, прикрыла лицо ладонями. Несостоявшийся насильник, придерживающий одной рукой штаны, после того как мы увидели, какого возраста девчушка, упал с распластанным клинком Хорола горлом. Двоих оставшихся связали, предварительно поправив им кулачными ударами расположение носов.