Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна - Страница 26

Скорбь не позволяла ей мыслить ясно, попытаться понять, соединить разрозненные фрагменты. Кто и как мог пробраться в охраняемые покои? Оружия рядом с телом, конечно же, не нашли. Но почему же Владыка, могучий воин, словно бы даже не сопротивлялся своей участи?

Как бы это ни было глупо и наивно, Шепсет надеялась, что проснется, откроет глаза, а за окном снова будет сияющее, незамутненное смертью утро. А потом она сопроводит Владыку на прогулке, слушая его беседы с кем-то из чиновников, или он попросит рассказать еще что-нибудь о дальних неведомых смертным пределах. И он будет жив, ведь не могло, просто не могло пасть нечто столь великое и незыблемое!

Вот только кошмар все никак не кончался, а голоса Тех зловеще нашептывали о бедах нынешних и грядущих. Слезы уже иссякли, но пелена, окутывавшая разум, становилась только плотнее. Мучаясь своей беспомощностью, Шепсет приняла решение, что отыщет его по Ту Сторону. Когда Владыка осознает себя вне своего тела, она услышит его голос так же, как слышала других. Нужно только набраться смелости и признать перед собой, что его больше нет на земле. А потом – взглянуть глазами своего иного Ка, обитающего за невидимой границей. Пройти его путями и отыскать среди других душ и многоликих обитающих в Дуате сущностей.

В тот день она впервые услышала зов Владыки – его тихую, но настойчивую просьбу:

«Найди…»

И в тот же день царевич призвал ее в малый приемный зал. Время пришло – сегодня Шепсет собиралась предложить ему свою помощь в расследовании.

За окном щебетали птицы, беззаботно радуясь новому дню. Скорби и тревоги людей не заботили их. Прохладный ветер из сада покачивал тонкую кисею на окнах, донося ароматы плодовых деревьев. Солнечный свет заливал зал, и в столпах лучей танцевали крохотные пылинки.

Воины почтительно проводили Шепсет внутрь, а потом двери за ней тихо закрылись. Пес остался ждать снаружи, хоть и был этим недоволен. Все это время он не отходил от хозяйки, а теперь вдруг их разлучили.

Девушка окинула взглядом знакомый зал, где уже столько раз бывала, сопровождая Владыку. Стены, украшенные яркими росписями с изображениями садов и охоты в заводях Итеру. Изящные декоративные колонны, имитирующие гипостильный зал[58]храма, как и внешняя терраса. На небольшом возвышении стоял трон из резного дерева с золочением, и сегодня он пустовал – безмолвное напоминание о том, что больше Владыка не вернется, чтобы занять его. Сердце зашлось болезненным биением, и боль была сильнее тревоги. Эта рана никогда не заживет. Никогда Шепсет не сумеет забыть и смириться…

Людей в зале собралось больше, чем девушка ожидала. Госпожа Тия, прекрасная даже в своей скорби, сидела в кресле у возвышения, сцепив руки на коленях. Тонкий макияж скрывал следы бессонных ночей и пролитых слез. Наряд из тончайшего драпированного льна, дополненный лазуритовым усехом и браслетами, был как всегда безупречен. Тия смотрела перед собой отсутствующим взглядом, но повернулась к дверям, когда жрица вошла.

За ее плечом стоял высокий крепко сложенный воин – командир стражи Пасаи, один из немногих, кто знал о случившемся. Он уже расспросил в первый день и Шепсет, и царевича, и теперь спокойно ожидал разговора.

Был здесь и Сенедж, сухопарый мужчина неопределенного возраста, с хищными ястребиными чертами. Голова у него была обрита как у жрецов, хотя насколько знала Шепсет, он не служил ни в одном храме. А знала его девушка хорошо. Именно он, придворный чародей и лекарь, когда-то привел Шепсет во дворец и ходатайствовал о том, чтобы ее приняли в Ипет-Нэсу. Именно он продолжил ее обучение целительскому искусству, хотя секреты матери и жриц Инпут по-прежнему принадлежали только ей.

Сенедж буравил ее тяжелым взглядом агатовых глаз. Выражение лица чародея всегда было неодобрительным, с кем бы он ни общался. Вот и сейчас Шепсет не сумела прочесть на нем ничего нового.

Чуть в стороне стояла пара жрецов. Их девушка узнала – старший бальзамировщик Павер и провидец из храма Амона. Оба смотрели куда-то сквозь Шепсет, словно ожидали увидеть на ее месте кого-то другого.

У одной из колонн, привалившись к ней плечом, стоял военачальник, имени которого жрица не знала. Если она правильно помнила, это был командир кушитских лучников. И вот он смотрел на девушку с большим интересом, что ей совсем не понравилось. Почему его вообще позвали, если о случившемся должны были знать как можно меньше людей?!

И, конечно же, здесь был царевич. Рамсес стоял у окна, глядя в сад, скрестив руки на груди. Вместо богатой туники он сегодня предпочел драпированную схенти, а единственным его украшением был широкий инкрустированный сердоликом браслет, который он вообще снимал редко. Таким же сердоликом был инкрустирован золотой лотос, который царевич однажды преподнес ей в подарок.

Шепсет привычно затаила дыхание, украдкой задержав взгляд на его точеном профиле, на непослушных вьющихся волосах. Как бы ей хотелось разгладить эти тревожные складки, залегшие меж нахмуренных бровей, стереть горькие морщинки у губ, помочь снять тяжелое бремя с этих плеч. Они разделяли это горе, одно на двоих, но, увы, едва ли Рамсес примет ее помощь и участие. Минуты слабости у тела отца были не в счет.

Тишина давила. Теперь на Шепсет смотрели все, кроме царевича, и никто не начинал разговор. Она терпеливо ждала, хотя сегодня пришла с одной мыслью: она ведь в самом деле могла помочь! Кто, как не она!

– Хекерет-Нэсу Шепсет, – Сенедж нарушил молчание первым. Почему-то в его голосе отдаленно слышалась насмешка, хотя выражение лица оставалось неизменным. – Царевич рассказал нам, что ты обнаружила тело первым.

– Да, мудрый, и я уже рассказала обо всем командиру стражи Пасаи, – ответила девушка. – Он подробно опросил нас обоих – меня и господина царевича. Я могу повторить, но боюсь, добавить мне нечего.

Пасаи кивнул, подтверждая ее слова. Тия ожила, вскинула ладонь.

– Повторять не нужно, – ее голос звучал с холодным достоинством – так холодно, как в те первые дни, когда Шепсет только прибыла во дворец.

Но ведь с тех пор так много изменилось! Госпожа Ипет-Нэсу привечала ее и поддерживала. А Шепсет, в свой черед, глубоко уважала эту женщину, научившую ее стольким придворным премудростям. Почему же?..

– Это твой амулет? – спросила Тия и протянула ей до боли знакомый предмет.

Фаянсовый кулон с Бесом, подаренный матерью. Шепсет в порыве преподнесла этот амулет Владыке, как самое дорогое, и обещала, что Бес защитит его сны. Тогда он тихо рассмеялся, напомнив, что его покой хранят великие Боги всей Кемет. И все же принял этот скромный подарок, значивший так бесконечно много для самой Шепсет. А позже Владыка говорил, что Бес в самом деле помог ему, но не без помощи жрицы, видевшей больше, чем другие…

– Да, был моим. Но я подарила его Владыке. Это очень хороший амулет.

Сенедж скривил губы.

– К чему Владыке амулет простолюдинов, когда на его стороне вся мощь древних храмов? Едва ли он принял бы такой… никчемный подарок.

Шепсет стало очень обидно за ее Беса, но она ничего не успела вставить в защиту.

– И все же, амулет был там, рядом с телом, – добавил командир стражи. – Либо хозяйка была где-то рядом, либо дело… в некоем колдовстве.

– Такое возможно, – подтвердил чародей и внимательно посмотрел на девушку, склонив голову набок.

Жрица похолодела. Неужели эти люди сейчас всерьез обсуждали, что она…

– Я и мои люди тщательно осмотрели тело Владыки, готовя к погребению, – раздался шелестящий голос бальзамировщика. – Первый удар был нанесен в спину, тяжелый, но не смертельный – прошел вскользь по кости, не задев важные органы. Потом убийца перерезал Владыке шею – так глубоко, что от такого не оправился бы даже живой Бог.

– Но почему мой супруг словно… словно не сопротивлялся вовсе? – чуть слышно спросила Тия. – Он был великим воином и мог дать отпор любому врагу! Даже внезапно проникший в его покои убийца пожалел бы, что сразу не бросился на копья стражи.