Столичный доктор - Вязовский Алексей - Страница 50

– Оклад врачам надо бы хороший положить. Дело новое, докторов требуется лучших нанять. А когда еще доходы с клиники пойдут? Так что, милостивый государь, тут, как ни крути, тридцать тысяч нужно.

– И откуда же их взять? В банке я был, больше десяти тысяч не дают.

– Известно где, – вздохнул Сеченов. – У старообрядцев или евреев. Ладно, тысяч пять дам я.

– Можно долей в товариществе, – быстро произнес я. Вот не хотелось мне становиться должником Ивана Михайловича.

– Пусть долей, – покивал профессор. – Но двадцать пять тысяч все одно придется выпрашивать. И лучше – у старообрядцев. Обязательств меньше потом будет. Вы, Евгений Александрович, вот что… Завтрашний вечер не занимайте, поедем в Рогожскую слободу.

Перед поездкой к старообрядцам мне пришлось выдержать осаду вдовы. Нет, сначала все выглядело чинно и прилично. Приглашение на чай, виляющий обрубком хвоста пудель… Вики не было, и отдуваться пришлось мне одному. Точнее отбиваться, ибо Елена Константиновна почти сразу осаду сменила на решительный штурм. Поинтересовалась напрямую, какие отношения связывают меня с ее дочкой.

– Ученицы и наставника, – сделал я честные глаза. – Ежели вы про тот невинный поцелуй в щеку, то и для меня это было сюрпризом!

– Вы знаете, что Виктория отвергла ухаживания господина Хрунова?

– Ну и слава Богу, – перекрестился я, обрадовавшись внутри, что можно легко перевести тему разговора. – Совершенно пустой человек. Вы слышали, как на последнем заседании по делу вашего погибшего мужа адвокат разгромил его позицию в суде?

Увы, Гришечкин получил всего двенадцать лет. А должен был двадцать или вообще бессрочную каторгу. В ходе следствия (это мне пересказывала Вика, которая исправно посещала судебные заседания) выяснились всякие смягчающие вину свидетельства. И якобы профессор был жесток со своим студентом, по его представлению Гришечкина лишили именной стипендии (разумеется, совершенно незаслуженно), и тяжелое детство. Чего только адвокат ни приплел. А вот прокурор на все это смотрел сквозь пальцы, позевывая. Явно решил посчитаться с Таллями за отвергнутые чувства. И посчитался.

Отделавшись от вдовы, я заехал за Иваном Михайловичем, и мы отправились к старообрядцам. Морозовской больницы еще не было, проехав мимо лошадиного рынка, мы подъехали к обычному трактиру, которых здесь было великое множество. Там имелся большой отдельный кабинет, куда нас и провели. За столом сидело несколько бородатых купцов, которые поедали зажаренного целиком поросенка. Во главе стола находился плотный узкоглазый мужчина с короткой стрижкой. Он встал, вышел нас встречать.

– Это Савва Тимофеевич Морозов, – представил Сеченов знаменитого мануфактурщика. Сообщил громко присутствующим мое имя.

– Прошу прощения, что встречаемся «на ногах», но вы, Иван Михайлович, телефонировали о срочном деле, а я отбываю в Валуево…

Морозов окинул меня цепким взглядом, очевидно, сделал какие-то выводы.

– Мы долго не задержим.

Профессор уселся с другой стороны стола, кивнул мне на стул рядом. Морозов называл фамилии купцов: Ершов, Назаров, Расторгуев… Негоцианты здоровались или даже привставали в знак уважения. А потом обратно возвращались к еде. Похоже, Савва Тимофеевич устроил тут какую-то свою «тайную вечерю», а мы со свиным рылом да в калашный ряд…

Впрочем, стесняться я не стал, под паровозные гудки взял слово, изложил концепцию скорой медицинской помощи в Москве. Привел в пример австрийский опыт. Упомянул великого князя, который дал добро на все начинание. Последнее произвело впечатление.

Слушали меня внимательно, купцы даже отложили ножи и вилки. Потом посыпались вопросы. Тут я порадовался, что Сеченов мне устроил свой «экзамен» перед этой встречей, легче было отвечать. Привел все цифры, объяснил, на что пойдут деньги и как буду отчитываться за них.

– Ежели при «Русском медике» создадите попечительский совет, – взял слово Морозов, переглянулся с купцами, – мы в деле.

– Иван Михайлович! – поклонился я в сторону Сеченова. – Не соблаговолите ли возглавить совет? Я завтра же подам документы в управу.

Как говорится, назвался груздем – полезай в короб. Так это работает. Сеченов покряхтел, но все-таки дал согласие.

В итоге собрали по подписке даже больше, чем планировали, – сорок две тысяч. Что полностью закрывало все потребности подстанции на ближайшие полгода-год.

Отгремела широкая масленица, объевшиеся блинами москвичи сели на диету Великого поста. Опять задули метели, ударили морозы. Как говорится, пришел марток – надевай семеро порток.

От холода спасался тренировками ушу, плюс мотался по городу как оглашенный. Порой приходилось обходить по пять-шесть адресов в день. Это не считая «кабинетной» практики, где пациенты тоже навострились вызывать на дом.

Благодаря протекции Россолимо в «Практической медицине» вышла моя большая статья о лечении травм спины растяжкой. Бобров сумел в «Вестник практической медицины» и «Военно-медицинский журнал» тиснуть не только статью про методы реанимации, но и обзор зеленки. Ее и суп Монро врачебное сообщество приняло практически моментально, на меня посыпался вал писем от коллег, в том числе иностранных.

То воротили нос, отвечали через раз – какой-то приват-доцент, ученик Талля. А тут выяснилось, что зеленка всем нужна, а еще у Баталова есть какой-то «секретный» стрептоцид, который отлично борется с любыми гнойными ранами. Таинственность нового лекарства, слухи, поползшие из университетской клиники, играли мне на руку: ажиотаж поднялся неимоверный. Дай и дай. Почти все госпитали встали в очередь, заказы на Келера сыпались один за другим. Пошли первые авансы от фармацевта, которые я тут же вкладывал в скорую.

А станция жрала деньги как не в себя. Вытяжку для лаборатории надо? Плати. Утеплить конюшню хотите? Выкладывай «катеньки». Заполнить сарай углем, закупиться лекарствами для госпитальной аптеки, карболкой для мытья полов, хозинвентарь с посудой, оборудование для лаборатории, обставить все помещения… Голова пухла и готова была взорваться.

Хорошо, что Кузьма сильно помог с экипажами, взял на себя торговлю с барышниками. Разумеется, никаких орловских рысаков мы покупать не стали, приобрели шесть двухлеток вятской породы. Резвые, послушные… Думал я сделать тройки с бубенцами, а потом понял: ну где они проедут в городе, в котором на центральных улицах уже случаются пробки! Так что пара в упряжке, два экипажа, две лошадки отдыхают от трудов.

Закрытые кареты заказывали отдельно, так как готовых под наши нужды было купить нельзя. А потом еще и дорабатывали по моим замечаниям: я попросил сделать держатели для будущих капельниц, запирающиеся шкафчики для хранения укладок. Да, переливать капельницами еще пока нечего, нет ни физраствора, ни консервированной крови… Но ведь это только пока! Зачем-то я в это непростое время угодил…

С кем не было проблем, так это с персоналом. Стоило дать объявления в газеты о найме кучеров, истопников, дворника и поломоек с кухарками, как народ выстроился в очередь. Вот буквально приезжаю с утра на Большую Молчановку, а там целая толпа стоит, вперемешку бабы и мужики. Стоят, притоптывают на морозце. Пришлось целый день потратить на отбор. У всех просил рекомендации с предыдущего места работы, это сразу отсеяло больше половины.

В итоге нанял двух кучеров, конюха, пару истопников посменно, ну и дворника. Последнего – с проживанием. Пришлось выделить кривоногому татарину по имени Ринат каморку в подвале, но это окупалось тем, что Ринат, несмотря на совершенно бандитский шрам через все лицо, был на хорошем счету у местного околоточного и обещал наладить все мои связи с участковой полицией.

Женский персонал у меня получился разнообразным. Две уборщицы, три кухарки. После визита в компанию «Эриксон», которая тянула провод на подстанцию, встал вопрос о телефонистках. Кто-то же должен принимать и обрабатывать звонки. Причем набирать пришлось девушек высоких, выше ста шестидесяти сантиметров. Коротышки просто не дотягивались сидя до штекеров оборудования, которое готов мне было поставить «Эриксон».