Цеховик. Книга 9. У последней черты - Ромов Дмитрий - Страница 10

Что-что? Неплохой заход.

– Коньяк – это ведь немаловажный источник доходов в нашу казну, в копилку народа. Сборы идут на улучшение народного хозяйства и социальные нужды строителей коммунистического общества будущего. Так что вы уж нас не огорчайте, пожалуйста. Тем более, нам будет чрезвычайно неловко перед вами, если мы выпьем, а вы нет.

Хозяева поднимают свои рюмки и подносят буквально к лицу Олега. Смотри, что творят, массовики-затейники. Даже мы с Толяном поднимаем свои рюмашки. Они немаленькие, кстати. Прям нормальные такие.

Но если на нас мелких сошек никто внимания не обращает, то Мхитаряна и Тайманова буквально насилуют своим гостеприимством. Агасси Мхитарян пьёт хорошо и при этом остаётся в кондиции. Олег Довлатович пьёт мало, но полностью отбиться от настойчивых хозяев оказывается не в состоянии.

– Сначала за уважаемых гостей! А гостю никак нельзя не уважить хозяев!

Сами хозяева пьют как не в себя и остаются вполне нормальными. Вот ведь вурдалаки… Видать, это спецбригада по встрече гостей. Осушив свои рюмки, секретарь ЦК, прокурор и мент переворачивают их демонстрируя свою добросовестность.

– Хорошее дело не грех и повторить, – смеётся партиец. – У нас так принято. Сел за стол, три рюмочки пропусти, будь добр. А потом за гостей. И за хозяев обязательно надо, а то хлопок не уродится!

– Налегайте на плов, – шепчу я Олегу. – Он жирный, не так сильно захмелеете.

Какое там…

– Для нас огромная честь, что такие замечательные и уважаемые товарищи, а также подрастающая смена, молодые офицеры смогли посетить наши далёкие края. Поэтому от имени кадровых работников предлагаю выпить за вас этот солнечный напиток…

– Большое спасибо за привет товарищу Чурбанову. Когда с нами рядом его помощник, мы чувствуем себя в полной безопасности! За товарища Чурбанова!

Ну, и так далее. Как Тайманов ни пытается соблюсти своё целомудрие, к концу вечера он уже лыка не вяжет. И Мхитарян тоже расползается и теряет форму. Только мы с Толяном ещё крепко стоим на ногах, хотя и в нас этой агитбригаде удалось влить по паре стопочек янтарной жидкости.

Выезд выглядит по-царски. "Волги", мигалки синие инопланетные всполохи и зыбкая реальность, утратившая всякую достоверность.

Мхитаряну и Тайманову предлагают ехать на «Волжанке» с прокурором, но они отказываются и загружаются в «Рафик» вместе со мной и Толяном. Тогда к нам подсаживают ещё двух официанточек, чтобы сервировать в номерах для товарищей начальников десерты и что-то ещё на завтрак. Домашнее, невероятно вкусное и недоступное даже в самых лучших ресторанах.

Окей. Сопротивляться уже никто не может. Девушки ведут себя ненавязчиво и сидят молча, не сводя преданных глаз с начальников.

Мы несёмся по ночи, окружённые синим сиянием, демонстрирующим окружающим, нашу принадлежность к особой касте, касте хозяев жизни.

Едем-едем, и вдруг в какой-то момент водитель начинает сыпать ругательствами и бьёт по тормозам. А вот это уже тревожненько… Мы с Толиком выскакиваем из машины вслед за водилой. Он светит фонарём и… твою дивизию, пассажирское колесо оказывается пробитым.

Я озираюсь по сторонам и замечаю, что огни боссов и все эти кавалькады унеслись вперёд, а мы остались одни и никого поблизости нет. Я бросаю взгляд на Толяна. Он кивает и пожимает плечами, давая понять, что и сам видит. Видит, но что поделать-то.

Ничего не поделать и придётся выкручиваться самим.

– Запаска есть? – спрашивает Толян у водителя.

– Есть, конечно, – сокрушённо качает головой тот и идёт к багажнику.

С наступлением вечера опускается холод и в свете фар видно стелящийся туман.

– Какая запаска! – качает головой капитан. – Сейчас всё решим. Десять минут максимум.

Он берёт гарнитуру радиостанции и связывается с диспетчером. Диспетчер обещает прислать машину в течение пяти минут. И действительно, минут через семь приезжает не одна, а целых четыре машины. Две «Волги», двадцать четвёртая и двадцать первая, и два «Уазика».

– Всё путём, – удовлетворённо констатирует сопровождавший нас капитан. – Продолжаем движение, товарищи. Доставим вас в лучшем виде.

В двадцать четвёртую «Волгу» забираются Мхитарян и Тайманов, а в двадцать первую – мы с Толиком. Девчата уходят в «Уазик». Первый «козёл» отправляется, а за ним трогается и машина с нашими пьяными товарищами.

– А где водила-то? – хмурится Толян и, словно услышав его вопрос, водитель открывает дверь и садится за руль.

– Здесь я, здесь, – говорит он. – Едем, товарищи, не беспокойтесь.

От звуков его голоса по спине пробегают мурашки. Не от страха, это всего лишь реакция организма. И реагирует он достаточно бурно, а адреналинчик в один миг превышает все мыслимые пределы. Это тот самый Михаил, стрелок, расправившийся на моих глазах с тремя сослуживцами Алишера Абдибекова.

Машина трогается с места и едет вслед за мигающим «уазиком».

– Ну что, понравился ужин? – по-свойски спрашивает стрелок, глядя в зеркало.

Там темнота, ничего не видать, но мне кажется, что наши взгляды встречаются, и я пихаю Толяна, чтобы он ответил, вступил в разговор.

– Вообще атас, – отвечает он. – Так много, съесть в принципе нельзя. Какое там съесть, даже попробовать не получилось. И вкусное такое.

Водитель кивает и посмеивается.

– Это точно, – соглашается он. – А тебе, Егор, понравилось?

Твою ж дивизию!

– Понравилось, – спокойно отвечаю я.

– Ну, и хорошо. Я и не сомневался, вообще-то. Действительно же вкусно. Ты книжку-то свою прочитал?

Толян напрягается, поворачиваясь ко мне.

– Это какую? – спрашиваю я.

– Да ты в прошлый раз привозил, помнишь? «Капитал». Я ещё посмеялся над тобой. Просто сейчас мы в номере всё проверили, а «Капитала» нет. Ну, думаю, прочитал, наверное. Молодец. А, может, это не ты? В прошлый-то раз ты же Брагиным был, а сейчас Добров какой-то? Зашифровался что ли?

– Да, это вы меня спутали с кем-то, – хмыкаю я.

– Ой, правда, – смеётся он. – Действительно, спутал. Но ничего, мы сейчас всю эту путаницу исправим, ты не переживай…

Киллера Мишу, судя по всему, просто распирает от кайфа, от удовольствия и ЧСВ, как сказала бы моя дочь, от чувства собственной важности. Как алкоголь развязывает язык, так и вот эта радость делает нашего водителя весёлым и разговорчивым. И если бы не обстоятельства он вполне мог бы вызвать чувство симпатии и расположить к себе. Если не пересекаться с ним взглядом.

Он тянется к гарнитуре и, поднеся её ко рту, распоряжается:

– Мирзаев, за мной встань.

«Бобик» тут же притормаживает и пропускает нас вперёд.

– Так, на всякий случай, – усмехается плохой лейтенант Миша. – Ну что, поедем к Нематулле? Понравилось в прошлый раз?

Он смеётся:

– Нет, хорошего помаленьку. Теперь к Саиду поедем. Его знаешь как называют? Мясник.

– Коллегу отпусти, – говорю я. – Он вообще не при делах.

– Теперь при делах, – довольно кивает Миша. – Мы все при делах.

– Он инвалид по зрению. Всё равно тебя не опознает.

– Главное, – игнорирует мои слова Миша, – мы ведь уже с ног сбились, ищем его ищем. Людей посылаем, опытных, проверенных людей. А они всё никак ему мозги вышибить не могут. Главное, уже рукой махнули. Думаем, ну, если и сейчас выскользнет от нас этот Брагин, всё, пусть идёт с миром, а он взял и сам пожаловал. Только я, говорит, не Брагин. Я Добров. Нет, ну ты где умный, а где дурак дураком. «Капитал» прочитал, а тут два плюс два сложить не может, хер к носу прикинуть.

Он смеётся, радуется, веселится.

– Посланцы-то твои, – говорю я, – кто где. Узбек в КГБ, водила в ментовке.

– Да, мне-то всё равно, где они там. Не я же их посылал. Это не мой вопрос вообще.

– Серьёзно? – хмыкаю я. – Не твой? А что же ты меня катаешь тогда?