Цепи судьбы - Соболянская Елизавета - Страница 2

– Отлично! Расходимся. Боюсь, за мной может быть погоня! – с этими словами Герхилер рванул вверх по горе, стремясь запутать следы. Брачная церемония назначена на послезавтра. Жадная до золота тетка не стала откладывать выгодный для себя союз. А чтобы племянник не смел творить глупости, она сводила его в «игровую» комнату будущей жены.

Мальчиков-нагов воспитывали в послушании, им заранее объясняли, что у жены могут быть необычные потребности, и обязательно учили поведению в постели. Необученный наг не найдет себе пары. Его либо выкупит пожилая нагиня для чесания пяток и подавания платка, либо родительница сошлет в дальний уголок поместья – на ферму. Так что Герхилер немало знал о сексе и различных играх. Но то, что он увидел в той комнате, заставило его очнуться от уныния и сбежать из дома в храм.

– За мной тоже, – фыркнул фиолетовый, устремляясь вниз по тропе. Он пришел в храм, узнав, что матушка растратила его приданое.

Нагу из хорошей семьи после такого конфуза родительницы оставалось мало путей – монастырь, бордель или вечная должность приживала при богатой родственнице. Как знатные нагини умеют унизить тех, кто когда-то стоял выше их, наг видел и потому помчался в храм за решением. Шерсейн слишком хорошо себя знал. Он всегда был привлекательным, ярким, любителем женщин и дорогих вещиц. Монастырь виделся ему каторгой, должность компаньона – тюрьмой, а бордель… грязным местом, лишенном истинного наслаждения. Ведь любовь нельзя дарить в страхе перед наказанием! Так что теперь Фиолетовый спешил вернуться домой, чтобы собрать то немногое, что осталось от его приданого, а потом отправиться на поиски истинной. Конечно, схожие узоры его напрягали, но… вдруг богиня просто пошутила? Она ведь женщина. Не могла она дать ему в со-супруги этого черного грубияна и желтую нюню!

Желтый полз медленно. Его к богине отпустила родительница. Матушка не желала сыну зла, но брачный договор был подписан, когда Элимей еще лежал в колыбели. Кто же знал, что богиня отсыплет мальчику таланта? А будущая жена желтого нага искусство не любила, не понимала и считала для мужчин более полезным труд на ее плантациях съедобных растений. Наги, будучи хищниками, траву в рационе не жаловали, но «мясные фрукты» любили и выращивали в большом количестве как для себя, так и на продажу. Элимей же жил и дышал своим даром. Он мог нарисовать что угодно и чем угодно. Стены его маленькой комнаты были расписаны прямо по побелке. Вся мебель, игрушки, книжки – все пестрело узорами, выведенными еще нетвердой детской рукой. Когда же наг подрос и освоил не только карандаши и простенькие детские краски, ему дозволили расписать стены в столовой, а потом и гостиную. Интересно, истинная позволит ему рисовать? А написать ее портрет?

В задумчивости Элимей вернулся домой через черный ход, заперся в своей комнате, как делал это всегда, когда работал, и в растерянности замер – а что брать с собой? Кисти? Краски? Пастель? Запасы разноцветной разнофактурной бумаги?

Поначалу желтый метался между мольбертами, ящиками для красок, эскизными альбомами и мелками, потом сел на кровать, свесив голову. Он внезапно осознал, что в плетеный короб с цветами едва поместится он сам, и то в человеческой ипостаси! Туда не влезет даже средний альбом и уж тем более запас красок. Что же делать?

Элимей чуть не плакал, но тут в его голове всплыли слова отца. Немолодой наг любил непутевого младшего сына и потому дал ему совет – жить на то, что дает матушка, а вырученные за проданные картины и росписи монеты откладывать. Мальчик не очень понимал, что ему пытался втолковать родитель, но завел в углу комнаты кожаную папку, куда запихивал выданные чеки, монеты, купюры и вообще все денежные носители, которые ему перепадали. Матушка была добра, так что нужды ни в еде, ни в одежде, ни в красках юный художник не испытывал. Сейчас же, припомнив совет отца, желтый наг залез в угол и откопал папку в ворохе грязных рабочих рубах.

Папка была такой тяжелой, что завязки оборвались, когда он поднял ее, чтобы перенести на кровать. Изумившись, Элимей открыл ее и застыл. Кожаная сумка, предназначенная, по сути, для хранения эскизов на толстом картоне, чуть не лопалась от монет и бумаг. Он взялся разбирать груду монет и чеков и понял, что просто так он все это не увезет. Нужно было превратить все это во что-то менее заметное.

Наморщив лоб, юноша сгреб свое богатство в просторную холщовую торбу и уже направился к двери, как вспомнил про узоры. Что же делать? Как скрыть? Минута раздумий, и наг полез в шкатулку за дорогой золотой краской. Зачем скрывать? Он подчеркнет дар богини, и никто даже не подумает, что его браслет истинности настоящий! Полчаса работы кистью, и хвост нага обзавелся оригинальным узором. Такие же браслеты нарисовались на запястьях. Полюбовавшись своей работой, желтый наг отправился к отцу. Тот немного пожурил его за новое увлечение росписями по телу и с радостью согласился сопроводить сына в банк, чтобы положить деньги на счет. Да еще дал хороший совет:

– Супруга будет иметь доступ ко всем твоим счетам, о которых узнает. Поэтому закажи чип или медальон-носитель для контроля счета. Таким образом даже жена не сможет ничего сделать без твоего ведома.

Элимей покивал и поехал с отцом в банк. Там у него приняли золото, чеки, платежные чипы и драгоценности на хранение, предложив взамен медальон или чип. Узнав, что медальон будут изготавливать три дня, юный художник согласился на чип. Ему кольнули ладонь специальным пистолетом, наклеили цветной пластырь на маленькую красную точку и пожелали хорошего дня, присовокупив брошюрку о пользовании банковским чипом.

Домой отец и сын вернулись к обеду. Матушка ласково их встретила, обняла и сочувственно потрепала младшего по голове – ей жаль было губить талант сына, но контракт был однозначным, и нагайна Шантрисса не собиралась его разрывать.

После обеда Элимей сказал, что идет к себе, чтобы рисовать, а сам принялся перебирать одежду, чтобы выбрать что-нибудь подходящее для путешествия в цветах. Ничего лучше рабочего комбинезона для плантаций он не нашел, поэтому сунул в небольшую котомку белье, умывальные принадлежности и пару приличных саронгов. Потом еще раз воскурил ароматы на маленьком домашнем алтаре и ближе к вечеру отправился на склад. Ему было интересно – придут ли туда те, с кем его соединила богиня?

Они пришли. Прокрались в человеческом облике, пряча запах и температуру тела в специальных комбинезонах. Юный художник растерялся – у него такого не было! Но Герхилер кинул ему подобный комбинезон со словами:

– Только попробуй подать голос и все испортить! Надевай на голое тело, иначе не выдержишь в нем три дня!

Сглотнув, Элимей разделся, смущенно отворачиваясь от товарищей по несчастью, и натянул что-то вроде огромного очень тонкого мешка с отдельными мешками для рук, ног и головы. Высокотехнологичная ткань ощутила едва заметное тепло его тела и с легким шипением обтянула все изгибы, формируя специальный фильтр у лица и, хм, ниже пояса.

– Вот так, – черный проверил посадку маски и объяснил: – Все отправления комбез заберет себе для подзарядки. Батарей тут нет, все работает на ресурсах твоего тела. Фильтр с обдувкой кислородом на случай падения давления. Если будешь вести себя тихо, нас не найдут. Еду взял?

– Еду?

– Еду, воду, запас чистой одежды и деньги, – закатив глаза, перечислил черный.

– Я взял кисти, краски и деньги, – признался Элимей. – И еще пару саронгов и сандалии!

– Ясно, так и думал! – Герхилер отступил в густую тень склада и вытянул мешок: – Вот, держи, здесь еда, вода, одежда и мелочи. Таскать будешь сам!

Элимей принял увесистый тугой мешок и вместе с новыми напарниками зашел в склад. Настроенный на него сканер легко пропустил младшего сына семьи с друзьями. Ящики со схенией стояли на накрытом брезентом помосте. Наги быстро вскрыли три плетеных короба, выгребли легкие цветочки, пересыпали в корзины с крышками – чем меньше ущерба они нанесут, тем слабее их будут искать, а потом Герхилер помог Элимею улечься в остатки схении и накрыл его крышкой. Ответственный Черный и Фиолетового нага упаковал, и сам в ящик забрался, и захлопнул замок, потянув петлю ниткой, протянутой между пластин луба.