Зверь в тени - Лури Джесс - Страница 36

– Ш-ш-ш! Не говори так о друзьях Хизер, – резко цыкнула на сестренку мать.

Я с удивлением уставилась на нее: мама редко принимала мою сторону.

– Ничего страшного, мам. Джуни просто повторила то, что слышала.

– Так что Морин? – решила уточнить Джуни. – Она правда общалась с плохой компанией?

Я задумалась над вопросом сестры. Эд исчез с моего радара, но еще не совершил ничего дурного, насколько я знала. Рикки строил из себя крутого парня, но по факту больше пыжился. Ант пытался ему подражать. Но оба еще были юнцами, и я хорошо их знала. А вот трое мужчин, что находились с Морин в том подвале? Они были прогнившими до мозга костей.

– Возможно, – пожала плечами я. – Но только Морин не сбежала.

– Откуда ты знаешь? – спросила мать.

Ее внезапный интерес к миру раздражил меня.

– У Морин не было причин для бегства. В ее окружении, в ее доме ничего не изменилось. С чего ей было сбегать? Ну и, кроме того, она бы мне сказала.

Чем чаще я повторяла эти слова, тем меньше мне в них верилось.

– Как мои прекрасные леди чувствуют себя сегодня утром? – появился на пороге кухни отец, повязывавший галстук на шее.

Он поцеловал маму в щеку, его рука задержалась на ее талии, и на этот раз мать не поспешила от него отстраниться.

Это не укрылось от внимания даже Джуни. И проигнорировать столь необычное поведение родителей сестренка тоже не смогла:

– Что с вами такое?

Отец с матерью переглянулись, заулыбались и захихикали; такого довольного «мурлыканья» я давно не слышала от обоих. Все в это утро было не так. И мое раздражение усилилось.

– Пап, а ты слышал что-нибудь еще о Морин или о той другой пропавшей девушке? – выпалила я. – Об Элизабет?

Улыбка слетела с лица отца.

– Увы, ничего. Но Джером со своей командой делают все возможное. Работают сутками напролет.

«Как же, поверила!»

– Значит, они больше не считают, что Морин сбежала?

– Я этого не говорил, милая. Но я знаю, что они прилагают все усилия, чтобы разыскать твою подругу, независимо от причины ее отъезда или бегства.

– В самом деле? – усмехнулась я.

– Хизер! – увещевательно проговорила мать. – Не дерзи отцу.

На миг мне захотелось вскочить и умчаться прочь, как поступают в телесериалах дети, когда их ругают родители. Но это был не сериал, и мне пришлось взять себя в руки (а иначе кто бы защитил Джуни, обезопасил ее от матери, переменись у той настроение?).

– Прошу прощения, – пробормотала я.

Приблизившись, отец сжал рукой мое плечо.

– Обещаю тебе: Морин найдется, – мягко проговорил он. – Тяжело, когда ожидание затягивается, но я тебя уверяю: офис шерифа округа Стернс относится к этому делу со всей серьезностью. А еще сегодня вечером я узнаю свежие новости. Я приглашен на ужин в дом Джерома.

Мое сердце екнуло.

Отец посмотрел на часы, явно намекая на то, что время для нашего общения истекло. И тут мама удивила всех нас.

– Я тоже хочу пойти, – заявила она.

– И я тоже хочу пойти, – повторила эхом за ней я.

У меня появлялась возможность проверить подвал!

Только Джуни промолчала.

Нос отца наморщился, пока он переводил взгляд с моего лица на мамино:

– Ты уверена, что хочешь, дорогая? Там будет скучно. Деловые разговоры.

– Уверена, – ответила мать, прильнув головой к груди отца и обвив руками его талию.

Я тоже любила так делать. И знала, как вкусно пахло от отца, как уютно и покойно становилось на душе в такой момент. Мама давно не прибегала к подобной уловке.

Ревность застала меня врасплох.

– Тогда решено, – заулыбавшись, произнес отец. – Сегодня вечером семейство Кэш в полном составе идет на званый ужин!

Отец настоял на том, чтобы мы поехали к шерифу Нильсону на машине, хоть и обмолвился, что мы могли туда дойти за пятнадцать минут. Ему не хотелось, чтобы «его прекрасный цветок увял» от беспощадной жары на исходе дня. Даже с возрастом они с мамой не избавились от склонности к манерной напыщенности в речи. Мать весь день пребывала в хорошем настроении: она буквально летала по дому, суетилась, вытирала пыль, поливала цветы. А еще пропылесосила ковровые покрытия. На обед она приготовила для меня и Джуни бутерброды из мягкого белого хлеба с бананами и арахисовым маслом и подала их нам со стаканом охлажденного молока. Мама даже испекла кекс, наполнивший весь дом волшебным ароматом. Не удержавшись, я положила руку на еще не остывший десерт и несколько минут наслаждалась его теплом, ласкавшим мне ладонь.

И все-таки я не теряла бдительности ни на секунду.

Хотя мне было отрадно наблюдать за тем, как преобразилась Джуни. Она словно расцвела в сиянии, исходившем от мамы, распустилась, как цветок под лучами солнца. Ближе к вечеру мать начала собираться на прием и позвала Джуни к себе в спальню, чтобы сделать ей прическу и помочь подкраситься. Я попыталась присоединиться к ним, но мама не позволила – сказала, что это «особенный момент, только для Джуни».

Насупившись, я надела на уши наушники и стала слушать композиции из альбома группы Blind Faith с одноименным названием «Слепая вера». А прослушав его, поставила «Делай так, как тебе нравится». Филигранная игра Джинджера Бейкера настолько увлекла меня, что я даже начала подумывать о том, как бы сбацать что-то подобное – пусть и с одним басовым барабаном против его двух. Но тут из спальни вышли мама с Джуни.

И я лишилась дара речи.

Мама выложилась по полной: ее волосы струились мягкими локонами, макияж был безупречным, как у королевы; приталенное зеленое платье идеально облегало потрясающую фигуру. А из Джуни получилась ее миниатюрная копия во всем – от кудряшек до зеленого платьица.

– Вы обе прекрасны! – восхищенно выдохнула я.

И со мной согласился отец, заехавший за нами после работы. Он тоже переоделся в еще более красивый костюм, почти торжественно сопроводил нас до автомобиля и, усадив в салон, повел его медленно к пэнтаунской «Обители привидений». Мы проехали мимо дома Морин. Он выглядел нежилым, даже мертвым: свет не горел ни в одной из комнат. «Завтра надо будет забежать к миссис Хансен, проверить, все ли с ней в порядке», – решила я.

А сегодня вечером все мои мысли были сосредоточены на другом – как пробраться в подвал Нильсона. Мне нужно было узнать точно, в его ли подвале мы видели Морин той ночью или в чьем-то другом.

– Похоже, мы приехали первыми.

Отец припарковал «Понтиак» в северном тупике 23-й улицы, перед голубым домом с грязновато-коричневыми ставнями – последним в ряду из пяти домов, до которых я сузила в своих мысленных расчетах «ареал поиска» проклятого подвала. Всю дорогу мать держала на коленях свой кекс, как хрупкий стеклянный сосуд. И сама она сидела так, словно была из стекла, – это я осознала, глядя на мамину спину и изучая линию ее плеч.

– Ты не сказал, что это будет вечеринка, – попрекнула она отца, нервозно озираясь по сторонам.

– Как же не сказал? Сказал, – весело ответил папа, не пожелав заметить ее обвиняющий тон, предостережение. – Я сказал, что Джером устраивает званый ужин.

– Но я думала, что только для нас. Что он пригласил только нас.

– Он пригласил лишь меня, если мы хотим точности, – хмыкнул отец, все еще не понимая, чем могли обернуться его слова. Как он мог быть настолько слепым? – Но Джером будет счастлив…

– По-моему, нам лучше вернуться домой, – проговорила с заднего сиденья я, задрожав и взмокнув одновременно. – Прямо сейчас.

Отец повернулся ко мне; его брови сдвинулись, на лбу появились крупные складки. Но он сразу же разгладился, как только папа увидел на моем лице обреченное выражение. Наконец-то, до него дошло!

– Да, конечно, – забормотал он. – Я должен был предупредить, что это будет большой прием. Ты извинишь меня, Констанс?

Машина затаила дыхание. Мимо на велосипеде проехал какой-то мальчишка. Джуни вскинула руку, чтобы помахать, но сдержалась и быстро опустила ее на коленку. Я – в напряженном ожидании – прикусила нижнюю губу.