Король медвежатников - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 97

• Предыдущая
• 97/109
• Следующая

– Хорошо, – опустила глаза будущая первейшая жена алжирского паши.

Генерал Аристов был очень взволнован:

– Значит, он так и сказал – под кличкой Янычар?

– Именно так, Григорий Васильевич.

Удивление генерала было непонятным. В сущности, это известие мало что меняло. Генерал нервно покрутил в руках чайную ложечку, после чего рассеянно положил в чашку с кофе еще сахара. Савелий едва сдержал улыбку, напиток должен быть приторно сладким, и ему очень не терпелось увидеть, с какой физиономией генерал станет отхлебывать кофе.

– Однако, – вымолвил генерал.

Григорий Васильевич сделал крохотный глоток, слегка поморщившись, будто пил не приторно сладкий кофе, а глотал настойку из редьки.

– Что это меняет?

– Очень многое, уважаемый Савелий Николаевич... Я вам не все рассказал о себе. Дело в том, что я не только организовал здесь частную сыскную контору, но еще и выполняю некоторые конфиденциальные задания российского правительства. Как вы понимаете, бывших генералов полиции не бывает, и если я однажды потянул государеву лямку, то это уже навсегда. А потом, с нынешним министром меня связывают давние приятельские отношения. Так что я никак не мог отказать ему в просьбе.

Заметив вошедшую Елизавету с небольшой вазой в руках, заполненной ванильным печеньем, Аристов смущенно умолк.

– Кушайте, – поставила хозяйка угощение на стол и удалилась в соседнюю комнату.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарил Григорий Васильевич.

Кому в Париже хорошо, так это Елизавете. Она всецело посвящала себя изучению музеев и всевозможных галерей, которых здесь было в невиданное множество. Барышня даже приобрела карту, на которой отметила все интересные и наиболее важные места Парижа. Разбив город по квадратам, она старалась ничего не пропускать, всякий раз отмечая галочкой места своего досуга. Своей беззаботностью она напоминала красивое пестрое насекомое, неустанно порхающее с одного цветка на другой и спешащее собрать сладкий нектар. Судя по количеству потраченного времени, у Елизаветы это получалось. Из-за этого дома она бывала совсем мало. Савелия порой мучили какие-то смутные подозрения, но за бурными событиями последних недель он никак не мог в них разобраться.

Савелий обратил внимание на то, что барышня слегка нахмурилась. К столу ее не пригласили, а генерал Аристов и вовсе умолк при ее появлении. Но из гостиной она вышла очень независимо, высоко подняв красивую ухоженную головку. Дескать, вечно у этих мужчин какие-то секреты, не умеют поговорить о пустяках.

– Я надеюсь, что этот разговор останется между нами? – спросил Аристов, посмотрев на закрытую дверь, за которой спряталась Елизавета.

– Не сомневайтесь, Григорий Васильевич, продолжайте.

– Дело государственной важности, сами поймите... А без вашей помощи мне просто не обойтись. Так вот, этот человек связан с масонами. Да-да, не удивляйтесь, с масонами! – это совсем не те масоны, что были при добрейшем Александре Первом, это другие! – перешел на шепот Григорий Васильевич. – И цели у них далеко не такие благородные. Все изменилось, уважаемый Савелий Николаевич. Все говорят о войне, и всем известно, какой непоправимый вред может принести масонство России. Так вот, у меня есть веские основания полагать, что Янычар тесно связан с масонством. И всюду, где бы он ни находился, в России, в Англии, он всегда проповедовал идеи масонства. Теперь ему нужны картины с изображением магических знаков. Эти картины были написаны в двенадцатом веке художником, чье имя так и осталось неизвестным, и во время Четвертого крестового похода они были символом воинствующего христианства. С ними связывали все победы христиан в том походе. А когда они исчезли при весьма странных обстоятельствах, то рыцари стали терпеть поражения.

– Неужели это те самые картины? – не удержался от вопроса Савелий.

– Да. Очень красивая женщина в обыкновенном крестьянском наряде. Есть поверье, что этот портрет писался с самой Девы Марии. Точнее, не с нее самой, а с тех портретов, что были написаны еще при ее жизни. И еще одна картина, где изображены сцены из Страшного суда. Скорее всего, эта картина находится у Янычара.

– Значит, вы получили указание доставить Янычара в Санкт-Петербург?

Савелий понимал, что вторгается на запретную территорию. Но коли уж судьба связала их с генералом, коли у них общие враги, то они должны быть друг с другом откровенны.

– Да, – помедлив, коротко сказал генерал.

– И как вы собираетесь это сделать?

– Пока еще не знаю, ведь его сначала надо найти и взять. Я чувствую, что он где-то рядом. Без картины он не может уйти, а она, насколько мне известно, – улыбнулся генерал, – находится у вас.

– Так вы вновь собираетесь использовать меня как приманку для Янычара?

Григорий Васильевич виновато развел руками:

– Вы уж простите меня. За отечество радею. Да и вы человек опытный, во всяких переделках бывали, вас просто так не возьмешь. Скажу вам откровенно, Савелий Николаевич, я не совсем... благополучно вышел в отставку. Были, знаете, некие неприятные обстоятельства... Так вот, я хочу этим делом восстановить свою прежнюю репутацию. Хочется вернуться на родину с чистым именем.

– Да? – задумчиво протянул Родионов. – Скажите, Григорий Савельевич, а как вы связываетесь с резидентом? Как получаете задания? Держите связь? Это не праздное любопытство, я должен знать кое-какие нюансы...

– Разумеется, – подтвердил генерал. – Но, понимаете, я ни разу не видел своего резидента...

В этот момент в гостиную вошла Елизавета с подносом, на котором стояли горячий чайник, варенье и сладости.

Генерал замолчал, рассеянно помешивая ложечкой остывший чай. Вновь он заговорил лишь после того, как Лиза вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

– Инструкции и задания я получаю в конверте, когда захожу в скромную квартиру на одной из тихих улочек Парижа. У меня есть ключ... И, что удивительно, конверты я получаю регулярно, а вот того, кто приносит их туда, я не видел ни разу, словно это какое-то бестелесное существо.

– А если вдруг вам срочно понадобится его увидеть?

– Я должен буду оставить в этой квартире конверт с просьбой. Но это вовсе не значит, что резидент придет на встречу. У него право выбора...

– Ну, а если все-таки придет... – настаивал Савелий.

– Здесь все просто. – Генерал откинулся на спинку стула. – У каждого из нас имеется половинка стофранковой купюры. Тот человек, который предъявит мне вторую половину, и будет резидентом.

– Значит, вы считаете, что Янычар связан с масонами? – перевел разговор Савелий.

– Да... В ложе его очень ценят. По своим каналам я узнал, что с ним должен встретиться гроссмейстер российской масонской ложи.

– Затевается что-то крупное?

– Несомненно. Ситуация в мире круто изменилась. Масоны считают себя прямыми наследниками воинствующих орденов монахов-крестоносцев. И если те вмешивались в судьбу мира несколько столетий назад, то нынешние масоны стремятся сделать это сейчас. У крестоносцев и масонов много общего. Некогда знатные люди отказывались от богатства в пользу своего ордена, сознавая, что вместе они сила. По большому счету они мало что теряли, потому что занимали в ордене ключевые позиции. Нечто подобное происходит и сейчас. Вы обратили внимание, что среди нынешних масонов очень много влиятельных людей?

– Как-то не задавался этим вопросом, – честно признался Савелий.

– Напрасно... В сущности, методы воинствующих рыцарей и масонов одни и те же. По своей сути это закрытые ордена. Со своей символикой, своим кредо, своими обрядами... Своими идолами, если хотите! Друг друга они понимают даже без слов, при помощи знаков, известных только им одним. Масонство проникло во все сферы власти, и человеку, входящему в их систему, обеспечено блестящее будущее. Его поймут, поддержат. Попасть в ложу масонов чрезвычайно трудно, так же как непросто было стать членом рыцарского мистического ордена. Для того чтобы попасть в него, кроме высокого денежного взноса нужно было иметь соответствующую родословную, которой не каждый мог похвастаться. Так вот, нынешние масоны – прямые потомки средневековых братств, и они с легкостью жертвуют свои состояния в пользу ордена.

• Предыдущая
• 97/109
• Следующая