Академия чаросвет. Тень (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 21

– Да, – поддержал Кейден. – Я тоже нахожусь в глубоком недоумении, но по другому поводу. Почему вы, с вашими незаурядными талантами, остались преподавать в академии чаросвет, вместо того, чтобы заседать в совете оракулов?

– Ну, у меня нет бороды, – улыбнулась Фелиция, – а без нее туда не пускают. Но на самом деле даже без дара прорицания можно почувствовать фатаруг. Не глазами, сердцем. Такое ощущение в груди, словно трепет бабочек.

– Как любовь? – спросила Ронда, высокая девушка с необычно бледной для чара кожей и короткими красными волосами. Монтега намекал, она просто пожар, но Бас подозревал, что тот привирает. Ронда держалась особняком, и куда больше флирта ее интересовала боевка.

– Вроде любви, – согласилась Фелиция. – Или восхищения. Как если бы человек, до этого не державший в руках кисть, увидел прекрасную картину, и вместе с ней ощутил запах красок, восторг творца, свет из окон, льющийся на мольберт, где ждет чистое полотно. Возможность, которая до этого была недоступна.

– Вот и Мэди – чистое полотно, – продолжил шептать Кейден. – А что, если расписать ее на двоих, м?

– Я тебе рожу сейчас разрисую, – рыкнул Бас.

– Давай не сейчас, – миролюбиво попросила Фелиция. – Поверь, у тебя еще будет возможность. Вернемся к фатаругу. Или вот пример: вы встречаете человека, и он словно касается вашей души одним лишь взглядом.

– Точно любовь, – вздохнула Ронда, заправив за ухо красную прядь.

Фелиция подошла к доске и принялась рисовать схему. Что-то вроде дерева, но ствол был не сплошным, а из веток, которые плотно сплетались. Отойдя на пару шагов, полюбовалась творением и очередную ветку отвела далеко в сторону. В порыве вдохновения нарисовала на ней листья и мелкое яблочко.

Бас поднял руку.

– Да, Себастиан? – спросила Фелиция, не оборачиваясь.

– Вы так говорите, что можно подумать, будто фатаруг – это и есть настоящая судьба. А не та утоптанная дорожка, которую проложили с рождения.

– Ну, знаешь, это сложный философский вопрос, – ответила Фелиция, обернувшись. – Некоторые считают фатаруг чем-то вроде испытания богов. Хватит ли храбрости пойти своим путем, проявить свободу воли. Как правило, все не так просто. Человек, мечтающий рисовать, мог родиться простым рыбаком. А на пути влюбленных стоят препятствия в виде уже имеющегося мужа и троих ребятишек.

– Тут я сразу пас, – прокомментировали с задних рядов.

– Никто не станет вас осуждать, – добавила Фелиция. – Никто даже не будет знать о вашем выборе. О том, что он был. Кроме вас. Фатаруг остается в душе тоской по несбывшемуся. Вроде зарубки на сердце о том, что все могло быть по-другому.

– Значит, если чего-то очень хочется, то надо идти к цели, несмотря ни на что? – спросила Найрин, и ее голос дрогнул.

– Не путай фатаруг с жадностью, – ответила Фелиция. – Не все, чего нам хочется, наше.

– Но та судьба, которая лежит под ногами, тоже наша, – заявил Кейден.

– Разумеется, – согласилась Фелиция. – Чья же еще. И на ней тоже наверняка будут и кочки, и преграды. Но именно фатаруг открывает перед человеком возможность стать самим собой. Проявить свою высшую суть. И это меняет все. Не только его судьбу, но и всего мира.

– От того, что рыбак стал писать картины, мир изменится? – насмешливо спросил Кейден.

Фелиция повернулась к доске и быстро дорисовала дерево, но теперь боковая ветка сама стала стволом. К ней тянулись тропинки чужих судеб, вплетались, перевивались, ответвлялись новые жизни, и тонкая вначале дорога ширилась и росла. У Баса перехватило дыхание. Он будто видел судьбы целого мира, разворачивающиеся на доске. Пальцы Фелиции дрожали, мел крошился, осыпаясь на пол, а потом и вовсе сломался.

Будто опомнившись, Фелиция замерла, отряхнула пальцы, выдохнула. Но когда она повернулась к классу, ее глаза еще полыхали чаросветом.

– Ну что, теперь попробуем угадывать карты? – бодро предложила она. – Вдруг среди вас все же затесался провидец. Правила те же.

Вытащив из кармана платья колоду, перетасовала ее и кнопками закрепила на доске семь карт, рубашкой кверху.

– Посмотрите внимательно. Сфокусируйте третий глаз. И не морщи так лоб, Ларг, наоборот – попытайся одновременно и сконцентрироваться, и расслабиться. Спокойно и глубоко подышите. А потом запишите в тетрадях, какие именно карты прячутся на доске. Кто угадает пять из семи, получит приз – личное предсказание.

– У меня еще от прошлого волосы дыбом, – пробурчал Ларг, щекастый здоровяк из дома белых псов. Его короткие светлые волосы и правда торчали ежиком. – Я не погибну в сражении с тварями ночи. Вот спасибо. Я вообще не планировал никаких сражений! У меня специализация в артефакторике!

– Приступаем, – скомандовала Фелиция и через какое-то время хлопнула в ладоши. – Все написали? Не жульничаем, Найрин. Отодвинь от себя тетрадь. Дописывать позже нельзя. Внимание, я открываю карты… Ну, кто угадал?

Бастиан нарисовал лишь одну карту в своей тетради. Даму. От которой у него и бабочки в сердце, и восторг, и все остальное. Его фатаруг.

Но если Фелиция притащила его на урок за этим, то, в общем, напрасно. Он уже свернул, и будь он проклят, если не пройдет этот путь до конца. Дама получилась носатой и не особо похожей на Мэди, и Бас раскрасил глаза синими чернилами – так лучше.

После того, как меня чуть не выгнали из академии, день пошел на удивление прилично. Профессор Понки забрала мой реферат по гуляке и, полистав, одобрительно кивнула, на архитектуре света я сидела тихо и не высовывалась, и даже Гильденсторм как будто стал относиться ко мне лояльнее. Дал заполнить опрос по дому Альваро, а на прощание отчего-то попросил не держать на него зла. Может, дело в моем внезапно выросшем уровне?

Я бы могла решить, что ректор специально занизила мой чаросвет при первом измерении, но, кажется, она искренне удивилась. Профессоры говорили о том, что уровень мог вырасти, потому что теперь я живу под солнцем, но я знала, что это не так. Довольно просто сложить одно к одному: Бастиан целует меня в таверне – и вспыхивает чаросвет, целует еще раз – и уровень вдруг растет.

– Ты куда потом? – спросил Фалько, расправившись с первой котлетой и воткнув вилку во вторую.

– В библиотеку, – ответила я, скользя взглядом по унылым стенам столовки.

Я хотела поблагодарить Расмуса за внезапную поддержку, быть может – разузнать еще что-нибудь о погибших Левых Порожках, а заодно попытаться найти информацию, которая пролила бы свет на то, что происходит между мной и Бастианом.

– Я сегодня обойдусь без рефератов, – сказал Фалько. – Пойду домой. Может, лягу спать пораньше…

– А как ты попал в закрытый сектор библиотеки? – полюбопытствовала я. – Твой доклад по седьмому дому был просто огонь.

Фалько посмотрев по сторонам, склонился над столом и прошептал:

– Бастиан дал мне ключ.

– А откуда он у него? – так же шепотом спросила я, подавшись вперед.

– Я не знаю, – уже нормальным тоном ответил Фалько. – Сама спроси. Думаю, он и тебе может одолжить ключ, если хорошо попросишь.

– Обойдусь, – отказалась я и лениво поковырялась в салате.

Капусту надо было резать тоньше, подсолить и помять руками, чтобы пустила сок, а масла налить меньше. За столами раздачи виднелась монументальная повариха: вся плотная, сбитая, как крутое тесто. Она воинственно нахмурилась, когда я, поднявшись из-за стола, направилась прямо к ней. Видно, ее стряпню хвалили не часто.

– Добрый день, – сказала я. – Меня зовут Мэди. У меня к вам просьба.

– Все блюда готовятся по нормам, утвержденным советом академии, – скучным голосом уведомила она. – Добавку можешь брать, сколько влезет, но ничего другого я готовить не буду.

– И не надо, – успокоила я ее. – Я по другому вопросу.

Кейден Монтега рассказывал про ужины у Строка, но я в число избранных точно не попаду, хоть наружу вывернусь. Так почему бы не попытаться проникнуть с черного хода?