"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Хайсмит Патриция - Страница 46

В эту ловушку он может заманивать их все дальше и дальше, подумал Том. Мардж будет поддерживать его версию хотя бы уже своей бурной реакцией на вопросы о Дикки, и итальянская полиция так никогда и не проникнет в суть запутанной эмоциональной жизни Дикки Гринлифа. Он ведь и сам никак не мог в ней разобраться.

– Нет, – сказал Том. – О своих самых интимных, личных делах Дикки, пожалуй, не говорил со мной никогда. Я знаю, что он с глубочайшей нежностью относится к Марджори. – И добавил: – С Фредди Майлзом она тоже была знакома.

– Насколько хорошо знакома?

– М-м… – Том всем своим видом давал понять, что мог бы кое-что порассказать, если бы захотел.

Лейтенант наклонился вперед:

– Поскольку вы какое-то время жили вместе с синьором Гринлифом в Монджибелло, возможно, сможете рассказать о его привязанностях вообще. Это очень важно.

– Почему бы вам не поговорить с синьориной Шервуд? – предложил Том.

– Мы говорили с ней в Риме еще до того, как синьор Гринлиф исчез. Я договорился встретиться с ней еще раз в Генуе, откуда она поедет в Америку. Сейчас она в Мюнхене.

Том молчал. Он теперь успокоился. Именно на это он и надеялся в минуты самого большого оптимизма: у полиции не было к нему абсолютно никаких претензий, его ни в чем не подозревали. Том вдруг почувствовал себя чистым и сильным, на нем не осталось и следа какой-либо вины, как на его старом чемодане не осталось тщательно соскобленной наклейки из камеры хранения в Палермо. Он сказал, старательно подбирая слова, все так же серьезно и в манере, характерной для Тома Рипли:

– Я вспомнил. Тогда, в Монджибелло, Марджори сначала говорила, что ни в коем случае не поедет в Кортино, а потом передумала. Не знаю почему. Может быть, вам как-то это пригодится.

– Но она и вправду не поехала в Кортино.

– Не поехала, но, я думаю, только потому, что не поехал синьор Гринлиф. Уж до такой-то степени он наверняка нравится синьорине Шервуд, чтобы она не поехала одна развлекаться туда, куда надеялась поехать вместе с ним.

– Вы думаете, синьоры Майлезе и Гринлиф поссорились из-за синьоры Шервуд?

– Не могу вам сказать. Это возможно. Я знаю, что синьор Майлз тоже относился к ней с глубочайшей нежностью.

– Так-так.

Лейтенант нахмурил брови, стараясь разобраться во всем этом. Он глянул на своего младшего коллегу, который явно внимательно слушал, но, судя по его неподвижному лицу, ничем не мог помочь.

Сказанное Томом рисовало Дикки ревнивым любовником, который не дал Мардж поехать развлечься в Кортино, потому что ей слишком нравился Фредди Майлз. Сама мысль, что кто-либо, а в особенности Мардж, может предпочесть Дикки Гринлифу этого быка с вытаращенными глазами, вызывала у Тома улыбку. Он вовремя спохватился и придал своему лицу выражение недоумения.

– Вы действительно считаете, что Дикки нарочно прячется, или вы думаете, что не находите его из-за случайного стечения обстоятельств?

– О нет. Очень уж тут много всего. Во-первых, эта история с чеками. Вы, вероятно, знаете о ней из газет.

– Насчет чеков я не совсем понимаю.

Полицейский объяснил. Он точно помнил, от какого числа был каждый чек и сколько экспертов считает их подложными. А синьор Гринлиф подтвердил подлинность чеков.

– Но если банк приглашает его в связи с подделкой его подписи и римская полиция тоже приглашает его в связи с убийством его друга, а он исчезает… – Лейтенант развел руками. – Это может означать только одно: он прячется от нас.

– А вы не думаете, что кто-либо мог убить его самого? – мягко спросил Том.

Полицейский пожал плечами, по меньшей мере четверть минуты его плечи чуть ли не касались ушей.

– Нет, не думаю. Известные мне факты не допускают такой версии. Делают ее маловероятной. Так что вывод один… Мы связывались по радио со всеми, и большими и маленькими, судами, отплывавшими из Италии с пассажирами на борту. Одно из двух: он либо воспользовался совсем крохотной лодочкой, возможно рыбачьей, либо скрывается в Италии. Конечно, он может прятаться еще где-нибудь в Европе, мы обычно не фиксируем фамилий выезжающих из страны, а у синьора Гринлифа было в запасе несколько дней для выезда. Так или иначе, он скрывается. Так или иначе, ведет себя как человек, за которым есть вина. Не знаю, какая именно, но тут что-то неладно.

Том пристально и серьезно смотрел на полицейского.

– Видели ли вы когда-нибудь своими глазами, как синьор Гринлиф подписывает эти переводы? В частности, переводы за январь и февраль?

– Однажды видел, – сказал Том. – Но боюсь, что это было в декабре. В январе и феврале меня с ним не было. А неужели же вы серьезно подозреваете его в том, что он мог убить синьора Майлза? – спросил он снова, как бы не в силах этому поверить.

– У него нет алиби, – ответил полицейский. – Он говорит, что после ухода синьора Майлезе вышел прогуляться, по никто не видел его на этой прогулке. – Вдруг он ткнул пальцем в сторону Тома. – И еще… мы узнали от синьора Вэна Хаустона, друга синьора Майлезе, что синьор Майлезе с большим трудом разыскал синьора Гринлифа в Риме, как будто синьор Гринлиф намеренно скрывался от него. Возможно, синьор Гринлиф был сердит на синьора Майлезе, хотя, по словам синьора Вэна Хаустона, синьор Майлезе вовсе не был сердит на синьора Гринлифа.

– Понимаю, – сказал Том.

– Ну вот, – подвел итог лейтенант.

Он пристально смотрел на руки Тома. Или Тому показалось, что полицейский пристально смотрит на его руки. На пальце Тома красовалось его собственное кольцо. Но быть может, лейтенант вспомнил, что уже видел эти руки? Том смело протянул руку и раздавил сигарету в пепельнице.

– Ну ладно, – сказал лейтенант, вставая. – Большое спасибо за помощь, синьор Рипли. Вы один из немногих, от кого мы можем узнать о жизни синьора Гринлифа. Его знакомые в Монджибелло старательно держат язык за зубами. Увы, типично итальянская черта! Страх перед полицией. – Он хихикнул. – Надеюсь, что в следующий раз, если у нас возникнут к вам вопросы, нам будет легче вас найти. Проводите больше времени в городах и меньше в сельской местности. Если только вы не горячий поклонник итальянской глубинки.

– Да, я ее поклонник! – с жаром ответил Том. – На мой взгляд, нигде в Европе нет такого красивого сельского пейзажа, как в Италии. Но если хотите, я буду сам сообщать вам в Рим, где нахожусь. Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы моего друга нашли. – Том сделал вид, будто при чистоте и невинности своих помыслов просто забыл о том, что Дикки подозревается в убийстве.

Лейтенант дал ему карточку со своей фамилией и служебным адресом в Риме. Он поклонился:

– Большое спасибо, синьор Рипли! Всего доброго!

– Всего доброго.

Полицейский помоложе, выходя, отдал честь, Том кивнул в ответ и закрыл за ними дверь.

Казалось, он сейчас взлетит – раскинув руки, вылетит в окно, как птица. Ну” что за идиоты! Ходят вокруг да около и никак не могут разгадать загадку. Не могут догадаться, что Дикки сбежал от вопросов о подлоге прежде всего потому, что он не Дикки Гринлиф. Единственное, до чего они додумались, – это что Дикки, возможно, убил Фредди Майлза. Но Дикки мертв, мертв… Дикки сыграл в ящик, откинул копыта, а он, Том Рипли, в безопасности! Он поднял телефонную трубку.

– Будьте добры, соедините меня с “Гранд-отелем”, – сказал он на деревянном итальянском Тома Рипли. – Il ristorante, per piacere[38]. Будьте добры зарезервировать столик на одного на половину десятого вечера. Спасибо. На имя Рипли. – И он повторил фамилию по буквам.

Сегодня он устроит себе праздничный ужин. И будет смотреть на Большой канал в лунном свете, и лениво следить глазами за скользящими но воде гондолами с фигурами гондольеров и веслами, вырисовывающимися на фоне залитой лунным светом воды. Том внезапно почувствовал, что голоден как волк. Сейчас он съест что-нибудь экзотическое и дорогое. Фирменное блюдо “Гранд-отеля”, каково бы оно ни было, будь то фазанья грудка или petto di polo[39], а для начала закажет cannelloni[40], и сливочный соус к изысканным макаронам, и доброе вино альполичелла, которое будет прихлебывать, мечтая о будущем и строя планы дальнейших путешествий.