Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Анн - Страница 4

Господа из парламента пытаются убедить этих великих мира сего, которые мечтают лишь о власти и богатстве, что крестьяне не в состоянии больше платить подати, горожане не в состоянии вести торговлю, что народ изнемогает от налогов, которыми облагается абсолютно все и вся. Того и гляди скоро введут налог на миску, из которой ешь! Вдовствующая королева недовольна. Монсеньор Мазарини тоже недоволен. Тогда малолетнего короля везут на заседание парламента. Звонким голосом, хотя и не совсем уверенно, словно вызубренный урок, он заявляет всем этим важным господам, что деньги нужны для армии, для мира, который скоро будет подписан. Король кончил. Парламент подчиняется его воле. Новый налог будет утвержден. Интенданты провинций разошлют по городам и весям своих чиновников. Те начнут угрожать. А что делать добрым людям? Сначала они будут умолять, плакать, потом схватятся за косы, поубивают писарей и сборщиков налогов, разбредутся по дорогам, чтобы присоединиться к беглым солдатам. И вот тогда страна наводнится разбойниками.

Слушая кормилицу, трудно было поверить, чтобы столько всего мог нарассказать ей один болван-разносчик. Говорили, что она просто фантазерка, но она и в самом деле обладала необычным чутьем. Одно слово, слабый намек, появление слишком нахального нищего или встревоженного торговца – и Фантина уже была на пути к истине. В раскаленном предгрозовом воздухе прекрасного лета 1648 Года она чуяла разбойников, и Анжелика так же, как и она, ждала их появления…

В тот вечер Анжелика решила половить раков с пастушком Никола.

Никому ничего не сказав, она умчалась к хижине Мерло, родителей Никола. Деревушка из четырех жалких лачуг, в которой жили Мерло, приютилась на опушке большого Ньельского леса. Однако земля, которую они возделывали, принадлежала барону де Сансе.

Увидев дочь своего сеньора, мать Никола сняла крышку со стоявшего на огне котелка и бросила туда кусок сала, чтобы суп был понаваристее.

Анжелика выложила на стол курицу, которой она открутила голову, перед уходом забежав на птичий двор. Она уже не впервые приходила в гости к крестьянам, и всегда не с пустыми руками. Согласно сеньоральному праву, голубятня и курятник были только в замке, и почти никто из крестьян не имел домашней птицы.

Глава семьи сидел у очага и ел черный хлеб. Франсина, их первенец, подошла к Анжелике и поцеловала ее. Франсина была всего на два года старше Анжелики, но на ней уже давно лежала забота о младших братьях, да, кроме того, ей приходилось работать в поле, и она не могла, как ее беспечный брат Никола, ловить раков и бегать по грибы. Это была тихая, ласковая девочка со свежим, розовым личиком, и госпожа де Сансе собиралась взять ее к себе в горничные вместо Нанетты, которая раздражала ее своей дерзостью.

Когда все поели, Никола увел Анжелику из хижины.

– Зайдем в хлев за фонарем.

Они вышли. Надвигалась гроза, и стало очень темно. Позже Анжелика вспоминала, что, когда она повернулась лицом в сторону римской дороги, проходившей в полулье от хижины, ей почудился какой-то неясный шум.

В лесу было еще темнее.

– Ты не бойся волков, – сказал Никола, – летом они сюда не заходят.

– А я и не боюсь.

Вскоре дети дошли до ручья, опустили на дно плетеные корзины-раковницы с кусочками сала. Время от времени они поднимали мокрые раковницы, облепленные гроздьями синих раков, которых притягивал свет фонаря, и вытряхивали их в корзину побольше, прихваченную специально для этой цели. Анжелика и думать позабыла о том, что их могут застигнуть здесь стражники из замка дю Плесси, и что, случись такое, разразится грандиозный скандал: одна из дочерей барона де Сансе поймана с поличным в чужих владениях, где она с фонарем ловила раков в компании юного бродяги.

Вдруг Анжелика насторожилась, Никола тоже.

– Ты ничего не слышал? – Вроде кто-то кричал…

Некоторое время дети, замерев, прислушивались, потом вернулись к раковницам. Но тревога не покидала их, и они снова прервали свое занятие.

– Теперь я хорошо слышу. Таи кто-то кричит.

– Это в деревне.

Никола торопливо собрал снасти и закинул корзину с раками за спину. Анжелика взяла фонарь. Они пошли обратно, бесшумно ступая по заросшей мхом тропинке. Приблизившись к опушке, они внезапно остановились. Сквозь деревья просачивался слабый свет, отчего стволы казались розовыми.

– Это… это ведь не заря? – прошептала Анжелика.

– Нет, это пожар!

– Боже мой, а если горит твой дом? Бежим скорей!

Но Никола удержал ее.

– Подожди. На пожаре так не орут. Это что-то другое.

Крадучись они дошли до самой опушки. За деревьями тянулся большой отлогий луг, упиравшийся в хижину Мерло. Остальные три хижины стояли примерно в полулье от нее, у дороги. Горела одна из тех, дальних. Пламя вырывалось из-под крыши, освещая суетившихся разбойников – они с криком бегали по двору, вынося из хижины добычу, выводя из хлева коров и ослов.

Разбойники темной плотной рекой текли по ложбине со стороны римской дороги. Поток, ощетинившийся палками и пиками, проплыл мимо хижины, задержался немного во дворе, а потом направился дальше, в сторону Монтелу. Никола услышал, как закричала его мать. Затем раздался выстрел – это отец, видимо, все же успел сорвать со стены и зарядить свой старый мушкет. Но немного погодя папашу Мерло выволокли, словно мешок, во двор и стали избивать палками.

Анжелика увидела, как по двору одной из хижин с криком и рыданиями промчалась в поле женщина в одной рубашке. За нею гнались бандиты. Женщина надеялась укрыться в лесу Никола и Анжелика, взявшись за руки, побежали в чащу, то и дело цепляясь за кусты.

Но пожар и монотонный вой, в который слились крики и плач, наполнившие ночь, притягивали детей помимо их воли, и, когда они вернулись на опушку, они увидели, что преследователи настигли женщину и теперь волокли ее по лугу.

– Это Полетта, – прошептал Никола.

Спрятавшись за стволом огромного дуба, они прижались друг к другу и, тяжело дыша, округлившимися глазами смотрели на это ужасное зрелище.

– Они забрали у нас и осла, и свинью, – проговорил Никола.

Занялся рассвет, и пламя пожара побледнело, огонь уже начал затихать. Остальные лачуги грабители поджигать не стали. Большинство разбойников прошли мимо, не задерживаясь в этой жалкой деревушке, и уже давно двинулись в сторону Монтелу. А теперь уходили и те, кто всласть потешился здесь грабежом и насилием. Анжелика и Никола ясно видели их истрепанную одежду, их ввалившиеся, покрытые темной щетиной щеки. У некоторых на голове были широкополую шляпы с перьями, а у одного даже нечто вроде каски, и это делало его похожим на солдата. Но в основном все они были в бесформенных, потерявших цвет лохмотьях. Грабители то и дело перекликались, заплутавшись в утреннем тумане, надвинувшемся с болот. Их осталось всего человек пятнадцать. Отойдя немного от дома Мерло, они остановились, чтобы показать друг другу свою добычу. По их жестам, по тому, как они начали ссориться, можно было догадаться, что они считают ее слишком скудной: несколько холстов и платков, вытащенных из сундука, горшки, большие хлебы, головки сыра. Один из разбойников впился зубами в окорок, который он крепко держал за кость. Скот угнали те, кто ушел раньше. Наконец грабители увязали жалкий наворованный скарб в два или три тюка и ушли, даже не оглянувшись.

Анжелика и Никола долго не решались выйти из леса. Солнце уже сияло на небе, и под его лучами блестели капельки росы на лугу, когда дети, набравшись наконец смелости, зашагали к деревне, где теперь царила странная тишина.

Когда они приблизились к дому Мерле, послышался плач младенца.

– Это мой младший братишка, – прошептал Никола. – Слава богу, хоть он жив.

Опасливо озираясь – а вдруг кто-нибудь из грабителей задержался в хижине,

– они бесшумно проскользнули во двор. Они шли, взявшись за руки и замирая на каждом шагу. Первым, на кого они наткнулись, был папаша Мерло. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в навозную кучу. Никола нагнулся и попытался приподнять его голову.