Выбери любимый жанр

Берегись вурдалака - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

— За Родину, за князя Григория! — выкрикнул воевода Селифан и первым опрокинул в себя содержимое чарки. Остальные незамедлительно последовали его примеру, кроме одного упыря, самого пожилого и матерого, который осушил чарку медленно, цедя и смакуя каждый глоток.

— Хорошая кровушка, — похвалил он, вылизав чару до последней капельки. — И видно, что выдержка не меньше ста годов.

— Бери выше — все двести, — удовлетворенно посмеиваясь, проурчал князь Григорий. — Из старых запасоу. А ежели точнее — кровушка моего высокородного тестя, сиречь князя Ивана Шушка.

— Ух ты! — восхитился вурдалак помоложе. — А я слыхивал, будто кровь высокородных особ голубого цвета!

— А она и есть голубая, погляди внимательнее, — и князь Григорий плеснул юноше еще пол чарки.

— Точно, голубая! — восхищенно выдохнул вурдалак, хотя жидкость была ярко-красной.

ГЛАВА ВТОРАЯ

НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ АННУ СЕРГЕЕВНУ

Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.

— Да что вы тут, — далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, — всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!

В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.

(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)

Многие знают, каково это — подыматься рано утром, когда так хочется еще немного поспать.

По роду занятий Анне Сергеевне приходилось вставать в шесть утра, но с недавних пор ровно за пол часа до будильника ее будил телефонный звонок. Это происходило почти каждое утро, и если даже телефон молчал, то Анна Сергеевна все равно просыпалась в половине шестого и уже не могла заснуть. Из-за того, что ее лишали предутреннего сна, Анна Сергеевна весь день ходила одновременно и сонная, и раздраженная, но втайне сознавалась себе, что уже ждет утреннего звонка, и если его не было, то чувствовала себя еще более опустошенной.

В первые дни человек на том конце провода молчал и, выждав минуту, клал трубку, а через неделю заговорил. Но заговорил такое, что Анна Сергеевна решительно не могла понять, о чем, собственно, идет речь. При этом все ее попытки выяснить, чего от нее хотят, оставались без ответа. Знакомые советовали ей прибегнуть к помощи милиции, чтобы раз и навсегда прекратить это телефонное хулиганство, но Анна Сергеевна предпочитала без особой нужды не вступать в сношения с государственными органами, и в милицию не обращалась, надеясь разобраться сама.

В это утро Анна Сергеевна, как всегда, ждала звонка, и даже заранее включила торшер. Но телефон молчал. Подождав до без двадцати пяти шесть, Анна Сергеевна погасила торшер в надежде если и не поспать, то хотя бы подремать до шести часов, но тут раздался звонок.

— Да! — рявкнула Анна Сергеевна, нащупав в темноте трубку.

— Госпожа Глухарева? — раздался привычный вежливый голос, довольно высокий, который мог принадлежать и мужчине, и женщине, и даже ребенку.

— Погодите минутку, — попросила Анна Сергеевна. Сегодняшний звонок она решила встретить во всеоружии, одолжив у соседей магнитофон и телефонный аппарат с громкоговорителем.

Анна Сергеевна зажгла свет и включила все эти достижения техники:

— Слушаю вас. И вообще — или скажите, кто вы и что вам нужно, или перестаньте хулиганить. А то вам не поздоровится!

— Ну ладно, — решились на том конце провода. — Вы правы, Анна Сергеевна, пора переходить к делу. А дело в том, что известная вам высокопочтенная особа нуждается в вашей помощи и велела передать, что в долгу не останется.

— Какая особа? Что за услуги? — тут же с напором стала расспрашивать Анна Сергеевна.

— Ну, вы понимаете, что это разговор, мягко говоря, не совсем телефонный, — зажурчал голос в динамике. — Могу только сказать, что ваша помощь нужна по ту сторону известного вам городища.

— Я должна подумать, — сказала Анна Сергеевна, пропустив мимо ушей последние слова.

— Да-да, разумеется, — засуетился ее собеседник. — Надеюсь, недели вам хватит? Поверьте, если бы не особые обстоятельства, то мы не стали бы вас тревожить!

— Ладно, позвоните через неделю, — милостиво разрешила госпожа Глухарева, невольно включаясь в не совсем понятную игру. — Но не звоните больше по утрам, дьявол вас побери!

— Миль пардон, мадемуазель, я не предполагал, что это будет вам столь неприятно, — рассыпался в извинениях невидимый собеседник. — Больше такое не повторится, уверяю вас!

Из динамика раздались короткие гудки. Анна Сергеевна положила трубку, выключила запись, прокрутила пленку чуть назад и поставила на воспроизведение.

— А ведь я узнала голос! — воскликнула Анна Сергеевна, прослушав запись. — Ну, теперь он у меня получит, артист недоделанный!

Анна Сергеевна выключила магнитофон и глянула на часы — они показывали без десяти шесть. Ложиться уже не имело смысла, и Анна Сергеевна, накинув халат поверх темного ночного белья, поплелась на кухню готовить завтрак.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГРОБ ДЛЯ ОЛИГАРХА

— …так покойся же, боярин Василий, с миром, — вещал дворецкий. И со слезами завершил: — И суждено душе нетленной В веках скитаться по Вселенной.

(Очевидно, сочиняя погребальное напутствие, Грендель все-таки не удержался от того, чтобы вставить туда парочку своих гениальных строчек).

Промокнувши глаза платочком, дворецкий отошел в сторону, а его место занял квартет плакальщиц-кикимор, Кузькиных знакомых. Обступив гроб, они жалостно заголосили:

— Ох ты батюшка боярин свет-Васильюшка,

На кого ж ты нас покинул, горемычныих,

В путь далекий ты собраисся,

Во неродную землю-матушку,

Во землю-матушку во болотную…

(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)

Таких похорон городское кладбище не видало давно. А может быть, и вовсе никогда. Площадка перед входом была вся уставлена автомобилями, среди которых преобладали «Мерседесы», «Вольвы» и «БМВ», из чего можно было определить социальный статус пришедших проводить покойного в последний путь: крупный бизнес, крупное чиновничество и крупный криминал. На фоне иномарок весьма сиротливо смотрелись старенький синий «Москвич» и не менее пожилая «Волга» кофейного цвета, служебная автомашина мэра.

Покойник, лежавший в роскошном гробу из карельской березы с позолоченными скобочками, петельками и прочими финтифлюшками, считался человеком авторитетным во всех трех категориях городского бомонда — это был банкир и общественный деятель Иван Владимирович Шушаков, которого пресса желтого и всех иных оттенков уважительно именовала «нашим олигархом».

Пока ораторы произносили приличествующие случаю речи, родные утирали слезы, а бизнесмены, скорбно почесывая бритые затылки, тихонько переговаривались друг с другом по мобильным телефонам, несколько человек, сгрудившись в кучку под старым дубом, обсуждали что-то свое. Все они были служащими банка «Шушекс», возглавлявшегося покойным, и ко вполне понятному чувству скорби по любимому шефу примешивалась тревога о дальнейшей судьбе банка и, следовательно, о своем собственном будущем. По большей части они принадлежали к среднему звену банковских служащих и искренне считали себя ответственными за деятельность банка, но, не имея доступа к более или менее конфиденциальной информации, были вынуждены довольствоваться более или менее проверенными сплетнями.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело