Алекс Бринер. Последний ранг - Райро А. - Страница 12

Он махнул на меня и Эсфирь рукой.

– А эти бедняжки… эти дети… что им пришлось пережить! Они напуганы! Их чуть не убил менталист! Это скандал! Меня знают в высших кругах! Я открываю магазин, об этом все газеты писали! И надо же! Только приехал – и сразу нападение! Менталист! Здесь менталист! МЕНТАЛИСТ!

Он специально повторял слово «менталист» и выкрикивал его вместе со словом «скандал», потому что отлично знал, что вряд ли хоть кто-то захочет признаваться в связи с менталистами. Не только какая-то гостиница, но и всесильный Дом Стрелецких. Тем более он.

На пороге стояли трое.

Два здоровенных бородача в дорогих костюмах, явно не из персонала гостиницы. От них несло древесной магией друидов.

С ними был ещё один – попроще и потоньше, зато с пышными рыжими усами. Возможно, управляющий.

Он примирительно выставил ладони.

– Прошу вас, господин Троекуров… прошу вас, будьте к нам снисходительны. Мы ведь и сами не знали, что этот портье – менталист. Прошу вас. Но ведь вы его убили…

– Я? Убил?! – ужаснулся профессор. – Я лишь слегка ударил его вазой по голове, потому что защищался! Вы меня ещё и осуждать будете?!

– Ох, нет… конечно, нет… полиция разберется, всё непременно выяснят… ещё раз приносим свои глубочайшие извинения…

Пока он бормотал и каялся перед профессором, меня и Эсфирь пристально рассматривали двое здоровяков.

Сомнений не возникло – это люди того самого Тараса Царёва, подручного Дома Стрелецких.

– Никогда! Слышите? НИ-КОГ-ДА! Никогда ноги моей не будет в вашей жалкой гостинице! – орал тем временем Троекуров, хватая чемодан и срывая клетчатый пиджак с вешалки. – Мы с детьми немедленно уходим! Ни секунды больше не хочу тут находиться! Где у вас телефон? Я заявлю в полицию!!

Он уже потеснил усатого управляющего, который всё никак не мог вымолить прощения, но тут путь профессору преградили верзилы Стрелецкого.

– Мы из охраны гостиницы, – заявил один из них. – При всём уважении, господин Троекуров, но какое отношение к вам имеют эти люди? – Его взгляд указан на меня и Эсфирь.

– Как это – какое?! – возмутился Троекуров. – Это мои родственники!

Верзила даже с места не двинулся.

– Проверка документов показала, что это дети Бринеров. Что вы на это скажете?

Профессор не смутился. Он даже глазом не моргнул.

– Вы глухой?! – рявкнул он, изображая такой праведный гнев, что даже актёр не сыграл бы лучше. – Я ж вам говорю, что это мои родственники! Думаете, у Бринеров не может быть далёких родственников? Я приютил этих несчастных детей! Они ни в чём не виноваты! Не они открыли червоточины, а их родители!

– Однако вы не имеете права их содержать, – с каменным лицом не сдавался верзила. – По суду никто не имеет права их содержать.

Но профессора сложно было выбить из колеи.

– А я их и не содержу! Они на меня работают! – Он опять махнул рукой в нашу сторону. – Алексей в моём магазине тестировщиком оружия устроился! Он гладиатор, посмотрите на него, какой крепкий! Отличный тестировщик оружия! А я каждый день тестирую оружие, мне нужен тестировщик ежечасно, даже в жалких гостиницах, вроде этой!

– По социальному рейтингу Бринеры имеют право работать только прислугой, – покачал головой верзила. – Они должны знать своё место.

Я посмотрел на него спокойно и выдержанно.

В моё время после таких слов он бы не понял, как сдох. Да он не посмел бы такое подумать, не то что сказать вслух. Хотя даже сейчас он вдруг опустил глаза, встретившись со мной взглядом, будто почуял, что я его запомнил не просто так.

Ну а Троекуров лишь ухмыльнулся.

– Алексей Бринер отлично знает своё место, поверьте мне. Вот, глядите.

Он быстро открыл чемодан и вынул оттуда кинжал.

А затем не глядя швырнул в меня.

Я схватил кинжал на лету, а потом метнул его в дверной косяк, аккурат над головой верзилы, буквально над его макушкой. Тот аж вздрогнул от глухого удара.

– Хорошее оружие, Пимен Сергеевич, но надо доработать сплав, – констатировал я, затем неторопливо подошёл, протянул руку и выдернул кинжал, одновременно заглядывая верзиле в глаза.

Здоровяк заметно напрягся во время этой демонстрации. Он снова отвёл взгляд, прокашлялся и посмотрел на Эсфирь.

– А Розочка – теперь моя горничная! – опередил его вопрос Троекуров, не зная даже, как на самом деле зовут Эсфирь. – Ну не могу я без своей горничной, везде с собой беру! Я вообще всех своих горничных называю "Розочка", уж не обессудьте. А Розочка так хорошо готовит, как не готовит никто! Может, вам и еду продемонстрировать?

Мысленно я усмехнулся.

Эсфирь никогда не простит ему «Розочку, которая хорошо готовит».

Верзила опять прокашлялся и посторонился. Держать профессора тут было себе дороже: скандал он, и правда, мог устроить знатный и слишком привлек бы внимание.

– Прошу прощения, господин Троекуров, это наша работа. Нам ещё с полицией разговаривать.

– Вот-вот, голубчик! Разговаривайте, а нас не задерживайте! Мы сами, куда надо, обратимся, как потерпевшие! – Профессор зашагал по коридору вместе со своим чемоданом.

Я подтолкнул Эсфирь вперёд, прикрывая её собой, и последовал за Троекуровым.

От верзил исходила опасность, но это были слишком мелкие сошки, работающие лбом, а не мозгами.

На этот раз мы выкрутились, правда, ненадолго.

Тем более, что радонит на меня не подействовал, а значит, магии у меня теперь не было…

***

– Спасибо, что помогли, профессор, – поблагодарил я старика, когда мы сидели в дилижансе-такси, который поймали на соседней улице.

– Ты спас меня, а я спас тебя, потому что не люблю оставаться в должниках, – ответил на это Троекуров, уже окончательно перейдя на «ты». – С полицией я разберусь. Но скажу честно, плохи твои дела, Алексей. Не знаю, что именно ты сделал вице-губернатору Стрелецкому, но если он в тебя вцепился, то не скоро отстанет. Надеюсь, в меня он не вцепится.

Я нахмурился.

Вице-губернатор Стрелецкий? Неужели это отец или дядя Радислава Стрелецкого?

– Мы сражались с ним на Чёрной арене, – пояснил я, кашлянув в кулак.

Профессор с недоверием уставился на меня.

– С кем? С вице-губернатором? Или с одним из его сыновей?

– С Радиславом.

– Оу… ясно… – Троекуров помрачнел. – Только не говорите, что вы его победили.

– На Чёрной арене либо победа, либо смерть, – ответил я. – А если я с вами разговариваю, то значит, победил.

Мой ответ совсем огорчил профессора.

– Драться на Чёрной арене – самое неумное занятие, какое только можно себе вообразить, голубчик. А мне показалось, вы умный человек.

На это я промолчал, зато высказалась Эсфирь:

– Это из-за меня, профессор. По решению суда я служила в доме у Стрелецких горничной. Из-за долга родителей. А брат решил восстановить справедливость по-своему. К тому же, Стрелецкие живут в бывшем особняке Бринеров. А я там прислугой работала…

Она поджала губы, явно вспоминая что-то нехорошее.

– Ох, теперь всё понятно, – ещё больше помрачнел Троекуров. – Радислав свой проигрыш просто так не оставит, вот что я могу сказать. Но зная осторожность вице-губернатора, предположу, что он не станет напрямую лезть в дела сына. По крайней мере, сразу. Однако Радислав не отстанет.

Я кивнул, сам это понимая.

Не знаю, что там насчёт его отца, но в том, что его сын от меня не отвяжется, можно было не сомневаться.

Если бы я был сейчас один, то действовал бы по-другому, но на моей шее имелась ещё и малолетняя девчонка, которую надо было куда-то пристроить и обезопасить.

– Я не умею готовить и не хочу быть горничной! – злобно буркнула Эсфирь, будто прочитав мои мысли.

А ведь я как раз собирался попросить профессора взять её в горничные.

– Это не обсуждается, – бросил я и озвучил просьбу Троекурову: – Она поработает у вас горничной, если вы её возьмёте.

– Это неизбежно, – вздохнул он, – потому что я уже заявил, что вы у меня работаете. Причем, не только Розочка, но и ты. Так что придётся вас обоих пристроить.