Дорога в 1000 ли - Федотов Станислав Петрович - Страница 17

Казачок, уже вернувшийся с хвоста поезда, приосанился, довольный.

– А что дальше, Василь Иваныч? – спросил Фёдор. – Куды мы теперь?

– Через двадцать вёрст – Яньшунтунь, потом Сяохаоцзы и ещё пять-шесть станций до Сунгари. Они по плану через каждые двадцать пять вёрст, через десять-двенадцать – разъезды…

– И везде могут быть засады, – мрачно сказал Фёдор. – А потому нужна разведка. Будем останавливаться.

Подробная телеграмма начальника Квантунской области вице-адмирала Алексеева легла на стол императора вместе с пояснительной запиской военного министра.

От обилия китайских названий городов, между которыми с боями передвигались русские войска, от перечисления потерь и разрушений, от цифр жертв и убытков у Николая Александровича зарябило в глазах, и он со стоном человека, доведённого до отчаяния, откинулся в кресле. Подумал: ворон, что ли, пойти пострелять? Какоеникакое, а всё же отдохновение. Однако вспомнились слова Ламсдорфа об исторической миссии, проснулось задремавшее было в потоке неотложных дел самодовольное чувство исполнителя этой миссии (кому ж, как не самодержцу великой России её исполнять!), и стало даже легче дышать. Он и в самом деле глубоко вздохнул и отодвинул телеграмму. Ох уж этот вонючий Китай! Вспомнилось, как девять лет назад, будучи в Благовещенске, в один из дней страшно утомительного кругосветного вояжа проплывал вдоль китайского берега на пароходе с напыщенным названием (кажется, «Муравьёв-Амурский», а впрочем, неважно). Там ещё деревушка была, то ли Сахалин, то ли Сахалян – сама маленькая, куча мазанок, а народу на берег высыпало – туча тучей! Несмотря на проливной дождь и ветер, от этой толпы доносился препротивный запах – этакая смесь прогорклого масла и жареной рыбы. (С чего на ум пришло подобное определение противности, Николай Александрович и сам не знал. Правда, он не считал себя гурманом и мог иногда довольствоваться весьма скромной пищей, вроде чёрного хлеба с яйцами и молоком или даже квасом, но о прогорклом масле и его запахе понятия не имел. Слышал, вероятно, от кого-то, не более того.) Китайцы что-то кричали, махали цветными тряпками, многие складывали ладони лодочкой и приседали – выражали, наверное, особое почтение. Цесаревич тоже им помахал с капитанского мостика, что вызвало неописуемый восторг, кто-то даже запустил петарды – получился небольшой фейерверк. Примитивно, по-дикарски, однако не без приятности.

И вот теперь эти примитивные китайцы, пропахшие жареной рыбой, громят христианские миссии, убивают иностранцев, даже детей и женщин, уничтожают железную дорогу, в которую вложены миллионы рублей, и объявляют великой России войну! Да, да, не только России, всем странам, чьи войска находятся на территории Цинской империи, но ведь и России тоже, хотя её вооружённые силы находятся пока что лишь в арендованной Квантунской области. И они там находятся на законных основаниях! Да, участвуют в походе сводного отряда на Пекин, но ведь там, в столице, боксёры в союзе с имперскими войсками осаждают Посольский квартал, послов надо освобождать. А тут какой-то цзянь-цзюнь, провинциальный князёк, осмеливается заявлять, что возьмёт Хабаровск и Владивосток, города, основанные тем самым Муравьёвым-Амурским (ну, который пароход) по высочайшему соизволению деда, императора Александра Освободителя! Подумать только, на что посягает ничтожный чиновник! Нет, всё-таки надо вводить в Маньчжурию регулярные войска, и вводить немедленно! Нарушать договор, конечно, неприятно, русские, в отличие от тех же англичан или французов, никогда так не поступают, но… обстоятельства обязывают. Да и потом, раз уж объявлена война, следует воевать, блюсти свои интересы, в конце-то концов!

Николай Александрович начал было радоваться, что принял решение, однако из глубины сознания всплыл вопрос: а Германия, Англия, Франция пошлют в Китай регулярные войска? Какие-то контингенты там, конечно, имеются, наподобие русского на военной базе в Порт-Артуре, но этого, скорее всего, будет недостаточно. Не позвонить ли кузенам Вилли и Джорджи, не согласовать ли действия? Джорджи, правда, даже не наследник престола, но всё-таки любимец бабушки королевы Виктории, имеет на неё влияние и может что-то подсказать.

Ну ладно, а что они могут подсказать? Вряд ли что-то полезное России. Англия всегда готова поставить нам подножку, а Германия завидует нашим просторам. Надо рассчитывать только на себя, даже если трудно. Вот решил послать войска, значит, надо посылать, хотя сделать это будет очень непросто. На Дальнем Востоке их мало, а доставить нужное количество войск и снаряжения даже по железной дороге займёт уйму времени. Она, эта дорога, по большей части однопутная, а вокруг Байкала вообще нет пути – только паромом. И кстати, «нужное количество» – это сколько? Впрочем, пусть об этом болит голова у военного министерства.

Николай Александрович вдруг рассердился, правда, не понял, на кого – на Китай с его боксёрами, на военное министерство, на кузенов, от которых никакого проку, – ну не на себя же. Он позвонил в серебряный колокольчик и сказал вошедшему секретарю:

– Вызовите на пять часов пополудни военного министра.

Конечно, мог бы позвонить и сам, так сказать напрямую, но в случаях, когда подчёркивал официоз и превосходство императора над своими слугами – а Николай Александрович совершенно искренне считал всех подданных, не различая сословия, слугами самодержавного государя, – он использовал секретаря. Сегодня – он посчитал – был именно такой случай.

Куропаткин появился в рабочем кабинете императора ровно за одну минуту до пяти часов. Точно в назначенное время открылись двери в апартаменты государя и вошёл Николай Второй. Он никогда не задерживался, считая точность вежливостью королей, и относился с презрением к опаздывающим без исключительно важных причин.

Император сел в кресло во главе стола для заседаний, пригласил сесть военного министра. Куропаткин немедленно разложил перед собой бумаги из кожаной папки и собрался приступить к докладу. Секретарь не сказал, по какому вопросу вызов, и Алексей Николаевич решил доложить о последних преобразованиях в армии.

Ему было что сказать государю. После Крымской войны и неудач на Балканах российская армия находилась в плачевном состоянии. Принявший пост военного министра генерал от инфантерии Пётр Семёнович Ванновский за 17 лет руководства сделал много для её возрождения, и Алексей Николаевич Куропаткин оказался достойным его преемником. С одной стороны, он развил и закончил одни реформы Ванновского, с другой – выдвинул свои, несущие изменения, весьма положительные, по признанию самих военных. Сейчас он принёс проекты преобразования управления азиатских военных округов. Однако государь остановил его прямым вопросом:

– Значит, вы считаете, Алексей Николаевич, пришло время вводить в Маньчжурию регулярные войска? Как я понимаю, это – ваша хрустальная мечта: сделать из Маньчжурии вторую Бухару, некую Желтороссию.

– Да, ваше величество, сейчас самый подходящий момент. На это направлены и проекты изменения руководства азиатских военных округов, которые я намерен представить вашему вниманию, – Куропаткин похлопал ладонью по разложенным бумагам.

– Проекты рассмотрим обязательно, а пока срочно представьте расчёты количества необходимых для интервенции войск и реального времени для их передислокации в Маньчжурию. Сколько понадобится времени для расчётов?

Куропаткин задумался. Нужна была масса исходных данных, начиная с оценки потенциальных противников, что сделать весьма непросто, поскольку постоянно менялось количество повстанцев и переходящих на их сторону правительственных войск; от командующих Приамурского и Иркутского военных округов следовало получить полные данные о состоянии подведомственных им войск, чтобы оценить возможность их участия в интервенции; Министерство путей сообщения должно представить сведения о состоянии железной дороги от Урала до Иркутска и от Байкала до границы Маньчжурии и пропускную способность дороги и прочая, и прочая…