"Фантастика 2024-16". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Босин Владимир Георгиевич "VladimirB" - Страница 279

В моём заплечном мешке обнаружилась прабабушкина юбка и кофта. Вещи были упакованы в полиэтиленовый пакет, поэтому остались совершенно сухими. Снова Косарь позаботился, будь он неладен! Воспользовался моей привычкой бросать вещи где попало. Чёрт!

К ужину спустилась злая, без малейшего намёка на слёзы.

Похоже, в небольшом трактире собралось всё местное мужичьё. Все столы заняты, мужики потягивают хмельное, переговариваются. Сидят плотно сбитыми кучками, издали напоминают «команды знатоков», которым задали общий, но крайне сложный вопрос. От гула, царящего в тесном зале, зазвенело в ушах.

Из‑за ближнего столика встал и махнул Хабыч. Судя по всему, старик остался доволен моим преображением. Действительно, сколько можно плакать?

Мне тут же всучили кружку какой‑то горячей жидкости, заверив, что это лучшее лекарство от простуды, даже мёртвых воскрешает. Я благодарно хлебнула и чуть не обплевалась – большей гадости в жизни не пробовала. Из чего они варят это пойло? Из помоев перемешанных с… Впрочем, неважно.

Поднос с едой притащил сам хозяин, но отходить от стола не собирался.

– Вы откудова едете, люди добрые? – осторожно спросил он.

– Из Западного, – вежливо отозвался старик.

– Да ну!

В одно движенье, без приглашений и лишних поклонов, трактирщик скользнул на лавку, заметно подвинув недовольного возницу. Тот рыкнул в ответ и явно приготовился обложить нахала трёхэтажным. Всё‑таки он правильный мужик, хоть и суровый.

– И как там, в Западном? – заговорческим шепотом спросил хозяин заведения, предупреждая ругань.

– Как? – брови Хабыча приподнялись. – Да как обычно.

– А горанцы?

– Какие ещё горанцы? Вы, любезный, о чём?

Глаза трактирщика округлились, вспыхнули неподдельным любопытством. Гул внезапно стих.

– Так три дня назад корабли Горанга пристали к западному берегу!

– Как это? Откуда знаешь?

– А вот так, – по тону трактирщика неясно печалится или наоборот – радуется, что может блеснуть перед заезжими. – Приплыли, высадили близ какой‑то крайней деревни тьму – тьмущую воинов и двинули к столице. Они и лошадей привезли.

– Брешешь, – нахохлился Хабыч. – Лошадей на кораблях не возят!

– А вот и нет! Давеча у нас гонец один останавливался. Как раз лошадь менять. Та, что под ним была, совсем в мыле, едва не пала. Он и рассказал. Он как раз из Западного ехал.

– Так что же получается?..

– А получается вот что! – трактирщик важно потряс пальцем, скривил губы. – Горанцы идут с запада. Причём не просто идут, мчатся. Поговаривают, дескать даже не жгут никого и не убивают. Просто говорят, мол: ваша деревня тепереча наша, дани платить королю Горанга будете. И дальше едут. Правда, провизию для воинов и лошадей берут. Ну и самих лошадей тоже – на всех ведь из Горанга не привезёшь, часть пешими топает.

– Брешешь, – изумлённо повторил Хабыч. – Всегда жгли, а теперь не жгут? Не бывает так. Это ж не война получается, а так… Не война, в общем.

– Вот и я не верю, – встрял мужичок в красной рубахе, обвёл собравшихся рукой: – Говорю им, тикать надо, от горанцев‑то! А они вона, по хатам сидят. Думают, и впрямь не тронут. А я им: вы хоть девок пожалейте…

– Ой, да заткнись ты! – не выдержал трактирщик. – Ничего мы не думаем. Просто вече деревенское решило с места не сниматься. Тронут ли нас горанцы – бабка надвое сказала, а свои, ежели уйдём, хаты точно почистят.

Я сидела как пришибленная, только глазами хлопала. Мало мне неприятностей, так тут ещё одна. Чёрт, везёт мне, как утопленнику. За что спрашивается? Я ж за свои жалкие двадцать годков даже нагрешить толком не успела. Всю жизнь покорной овечкой ходила, слова плохого никому не сказала. Так почему на мою голову столько напастей? Мама, забери меня отсюда…

Мужчины говорили долго, тщательно обсуждали подробности и варианты развития событий. Постепенно к разговору присоединился весь трактир, даже подавальщица о чём‑то попискивала.

Из этого гомона я смогла уловить немного, но вполне достаточно, чтобы волосы встали дыбом…

Три года назад король Ремвида значительно сократил свою армию, часть Ремвидского флота затонула в прошлогоднем шторме. О возможном нападении знали ещё осенью, именно тогда к королю прибыло посольство из Горанга, предложив добром подписать вассальный договор, но местный правитель послал дипломатов по матушке. Потом, до весны, терпел дипмиссию в своём дворце, потому как выгонять или убивать их закон запрещает.

Зимой на северной границе заметили оживление и отправили туда большую часть армии. От северной границы до столицы три недели хода, но армия – не простой конник, ей потребуется недель пять. А вот от западных пределов всего полторы недели, и если учесть, что горанцы не задерживаются, то аккурат через это время и приедут. Шанс разнести столицу Ремвида по камушкам у армии противника есть, причём немалый. Так что накрылся Ремвид медным тазиком и ручкой на прощанье махнул.

По версии местных, захватив столицу, горанцы вырежут всю знать и на освободившиеся места посадят свою. Сам Ремвид станет‑таки вассалом Горанга, но для простого люда ничего не изменится. Горанцы не дураки, если верить гонцу, не хотят рушить страну, чтобы после восстанавливать не пришлось.

«Ага, – подумала я. – А ещё, если мужика не тронут, то местное население им в пояс поклонится. Никаких партизанских войн и народных волнений не будет. Да и подоспевшая армия Ремвида, увидав разгром столицы, станет очень сговорчивой. Если только король не сбежит и не призовёт исполнить священный долг, защитить изрядно помятую корону.»

Шум и гам в таверне не утихали, народ и не думал расходиться. Мои провожатые тоже никуда не спешили. «Старьевщик» молчал с таким видом, будто Горанг своим вторжением нанёс ему личную обиду. Хабыч с испуганным лицом выслушивал предположения местных, что‑то отвечал. А я кое‑как дожевала ужин и откланялась.

Оказавшись в комнатке, из которой уже вынести «ванну», развесила мокрое платье и завалилась в кровать. Некоторое время смотрела как подрагивает огонёк на фитиле крошечного свечного огарка. Вскоре пламя дёрнулось в последний раз и исчезло, комната погрузилась во мрак.

Сон упрямо обходил стороной, провоцируя на новые, невесёлые мысли. Поплакав ещё полчасика над несчастливой судьбинушкой, я строго – настрого запретила себе паниковать. В конце концов, кому суждено сгореть, тот не утопнет.

В сложившихся обстоятельствах только один момент по – настоящему важен: жилище колдуньи расположено близ столицы. Значит, если горанцы подойдут к городу, она захлопнет дверь и будет отсиживаться до тех пор, пока ситуация не наладится. А что всё это время делать мне? Денег на жизнь в Ремвиде нет (доставшийся от Косаря кошелёк набит медью, глупо полагать, что этого хватит), а военное время обычно взвинчивает цены. К тому же, если кругом опасность, мало кто решится взять на постой чужого человека. Так что же, сидеть в лесу? Я не смогу. Тем более, если останусь одна.

Промучившись пару часов, решила высказать свои опасения Хабычу. Нестерпимый гул внизу, который доставал меня даже здесь, на втором этаже за плотно запертой дверью, наконец, стих. Я на цыпочках прокралась к двери, благо комната настолько маленькая, что даже в темноте не заблудишься. Замерла в надежде расслышать шаги Хабыча и возницы.

Вскоре, они действительно прогрохотали по лестнице, потоптались где‑то рядом и затихли. На меня снова накинулся ужас – что если в новых обстоятельствах Хабыч откажется выполнить обещание? Он ведь не из добрых побуждений отправился в это путешествие, его интересует награда… Чёрт, что же делать? Как поступить?

Внезапно, тишину нарушил голос:

– Как теперь быть?

Я аж подпрыгнула. Завертелась на месте, в попытке найти источник звука. Правда без толку – слишком темно, чтобы разглядеть хоть что‑то.

– Как‑как… – ответил другой, в котором распознала Хабыча. – Ехать своей дорогой.

– Глупо! – в ярости вскрикнул второй, тут же понизил тон: – Из‑за этого нападения до колдуньи и дела никому не будет.