Иль Аср. Перед закатом - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 7

– Нет! Не страшно! Я знаю, что он твой! Мне нечего бояться!

– Я сверну ему шею если анализ будет отрицательным! И тебе вместе с ним!

– Я знаю, что это твой ребенок! У меня никогда и никого не было кроме тебя. Ты первый и ты последний!

– Как вовремя мы говорим о детях, Аллаена. Как вовремя ты используешь именно это оружие против меня. Такое действенное. Убойное и беспроигрышное.

Он отпустил меня, и я пошатнулась, стало неуютно без его рук, без его близости. Стало одиноко и больно. Передо мной вращается весь мир и мое отчаяние так велико, что кажется этот мир просто рушится вдребезги. Я хочу дотронуться до него, хочу снова ощутить себя внутри кольца его рук, пусть и жестоких, пусть таких ранящих и холодных. Но только пусть не отпускает. Не отрекается от меня.

– Какая знаменитая женская уловка. Ты непревзойденная, моя дорогая Аллаена. Я не ошибся, когда восхищался тобой и твоей способностью влиться в обстановку. Интересно, если бы твой сын не пропал, чтобы ты делала? Пришла бы ко мне или счастливо жила со своим мужем? М? Как долго ты собиралась лгать ему, мне?

– Он…он знал, что ребенок твой.

– Но ты собиралась прийти ко мне и рассказать? Собиралась принести нашего сына и отдать его в руки отца, дать мне посмотреть на него. Ты даже имя дала ему самостоятельно.

– Я не знаю…может быть я пришла бы!

– Ложь! Ты бы не пришла! Ты бы прекрасно чувствовала себя рядом с Азимом. Если он такой идиот и взял на себя чужого ребенка.

Ничерта ты не собиралась мне рассказать. Я так бы и считал своего ребенка выкинутым тобой, я бы никогда не догадался. Он бы носил чужую фамилию. Ты предала меня дважды, Аллаена. Ты предала не только меня, но и ребенка. Потому что ему ты бы лгала точно так же.

– Прости…

– Как легко сказать «прости» как легко просто на хер сказать гребанное и никому не нужное прости. Как легко прийти именно тогда, когда тебе это стало нужно. И только сейчас рассказать мне о сыне! Сколько времени прошло с его рождения? М? Ты ведь не сразу пришла! Ты вначале искала сама, да? Сколько искала? Говори!

– Шесть месяцев…– ответила и по щекам покатились слезы. Шесть месяцев мучительных поисков, растраченных денег, слез и боли. Шесть месяцев смерти.

– Шесть месяцев ты надеялась найти его и вернуть в СВОЮ семью. Не мне, не ко мне в дом. А к твоему мужу! Вот что ты делала, Аллаена. И когда поняла, что не справилась, когда окончательно отчаялась. Только тогда ты пришла!

– Я бы и так пришла… я скучала по тебе, Ахмад. Я думала о тебе…о нас…

– Заткнись!

А ведь на самом деле все что я сейчас говорю, не имеет никакого значения. Наши отношения мертвы. И это все равно что пинать труп в попытках что-то оживить. Все кончено. Если он так говорит, то в нем и правда все умерло…Только как я смогу с этим жить. Оказывается, его нелюбовь ранит меня намного сильнее и острее, чем желание и похоть когда-то ранили ненавидящую Аллаену.

Теперь он смотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Я думаю, что тебе нужно время осознать, что теперь я женат. Женат и люблю другую женщину – твою сестру. У нее родится наш законный ребенок. И это будет сын. Перестань ломать комедию и орать здесь, чтобы не расстроить Бахиру. У твоей сестры теперь прекрасное мусульманское имя, она чтит религию, она верна мне. Она покорная и добрая жена. Я даже мечтать не мог, что стану настолько счастливым.

Это был удар в солнечное сплетение. Удар сильный и безжалостный, удар такой мощи, что у меня буквально подогнулись колени. Я ожидала чего угодно…но не того, что он скажет мне как счастлив с другой. И эта другая…она моя Аленка. Моя сестра. Моя маленькая рыбка. Как такое вообще могло произойти.

– Счастливым?…– я повторила это слово и оно застряло у меня в горле, – А она? Она с тобой счастлива, Ахмад?

Словно в ответ на мой вопрос издалека послышался смех Алены и детский хохот Аят. Они там вдвоем. Играют в саду. И да…так смеется только счастливая женщина.

– Мне нужна от тебя одна формальность…бумаги о разводе. Светском разводе. Мне нужно чтобы ты их подписала. Я хочу заключить брак с Бахирой и расписаться с ней.

Он бил и бил меня. Бил так остро, так четко, что от каждого удара мне становилось нечем дышать.

– Хорошо… я подпишу все что нужно. Только найди моего сына.

– Вот и прекрасно. Я очень рад, что ты начала понимать и принимать все условия. Есть еще одно не менее важное.

– Какое? – спросила я едва шевеля пересохшими губами.

– Когда я найду ребенка и будет доказано, что он мой – я заберу его у тебя. Он будет воспитан мною, в моей семье и официально усыновлен моей законной женой.

– Ты… – это меня добило и я не выдержала, облокотилась о стену, потому что стоять уже было очень сложно. В голове начинало шуметь, там нарастал адский дикий вой.

– Монстр? Да, я монстр, Аллаена. Но я просто не хочу, чтоб мой ребенок рос рядом со шлюхой матерью. Тебе нечего дать моему сыну, если он мой, конечно. Тебе принесут бумаги, и ты отречешься от него письменно.

– Зачем? Зачем мне от него отрекаться?

– Когда он вырастет и однажды ты захочешь солгать ему, однажды ты захочешь рассказать свою лживую правду – я отдам ему эту бумагу, в которой ты сама отреклась от него. Или…или ищи своего сына сама!

Мне казалось, что мое сердце вот-вот остановится. Оно почти не трепыхалось, почти не шевелилось. Мне кажется, я умирала, потому что это была не просто боль – это был кромешный ад.

– Я…я все напишу, Ахмад. Все напишу.

– Радует, что хотя бы сына ты любишь… и твое гнилое сердце способно хотя бы на эту любовь.

– Что будет со мной? Мне некуда идти…

– Можешь подойти к Лейле, она занимается прислугой. Скажи, что я приказал дать тебе работу. Это все что я могу для тебя сделать.

Больше я не была ему интересна. Он встал с кресла, накинул пиджак. Спрятал портсигар в карман.

– Тебе принесут воды. Попей, успокойся и иди к Лейле, если она ничего не найдет ищи работу в городе. Завтра подпишешь все необходимые бумаги.

На его лице читался триумф. Было видно, что он наслаждается моей болью. Он просто поглощает ее всем своим существом, насыщается ею как вампир. Как же дико мне не хотелось давать ему вот так уйти. Остановить, заставить вспомнить, почувствовать.

– Ахмад! – схватила его за рукав, потом за ладонь и он вздрогнул, когда я к нему прикоснулась. Боже как же это унизительно. Но я не могу остановиться, я падаю на колени, обхватывая его ноги руками и не давая уйти, прижимаюсь заплаканным лицом к его брюкам, сильно сжимая пальцы, чтобы помешать ему двинуться с места. Он уйдет, он оставит меня и все действительно кончится…я не могу с этим смириться, не могу принять.

– Ахмад…прости, прости меня. Я не понимала, что я творю. Я люблю тебя, я не смогу без тебя жить, Ахмад. Я не умею без тебя жить.

– Зачем? – стряхивает мои руки, – Зачем ты это делаешь? Ради жалости? Ради чего? Но мне не жаль тебя! Пойми! Я наслаждаюсь тем, что тебе больно, Аллаена! Потому что долгое время мне тоже было больно! И тебе было насрать! Ты прекрасно обходилась без меня со своим новым мужем. И я перегорел…Уйди с дороги!

Он ушел, а я медленно сползла на пол и легла на него, глядя в пустоту остекленевшим взглядом. Я сгораю изнутри. Мне так больно, что я даже не могу дышать. Это не мог быть тот Ахмад, что сам стоял передо мной на коленях…это не может быть он. Вот и все. Теперь я знаю. Что больше ничего не вернуть, что он не любит меня, не хочет меня, ненавидит и презирает. Я больше ни на что не надеялась. Оставалось только верить, что Ахмад найдет моего мальчика. Найдет и вернет его…пусть даже он не будет со мной. Пусть он получит все почести, которые положены сыну эмира.

Я все решил. Не знаю в какой момент было принято именно это решение. У меня не было времени на обдумывание, потому что я не был готов к ее появлению. Больше всего на свете мне хотелось свернуть ей шею. Жизнь превратилась в какой-то кромешный ад, в невыносимое адское пекло. И все, о чем я мечтал, все, что было так важно для меня, все на чем строилось, мое будущее превратилось в пепел. В тлен. Она изменилась. Стала другой рядом с ним…покорной что ли, просящей. Я ее такой не знал и больше всего злило, что это лицемерие, что это только для того, чтобы я нашел ребенка. Верил ли я что он мой? Скорее нет, чем да…Хотя после того, как она на все согласилась я готов был поверить. Но кто знает, какую подлость она еще затаила. Я найду ребенка и с кем она сбежит тогда, перед кем раздвинет свои ноги? Шлюха!