90-е: Шоу должно продолжаться 7 (СИ) - Фишер Саша - Страница 36

Маму выпустили, но стало только хуже. К близнецам добавилась еще одна забота. Нет, мама не стала беспробудно пить или что-то такое. Она просто сидела неподвижно и смотрела в никуда большую часть времени. И даже кормить ее периодически приходилось насильно.

— Кассету «Ангелов» я тогда в раздевалке нашел, — рассказывал Кирюха. Теперь он уже говорил спокойно, обыденно. Как будто весь этот трэш, который с ним творился, был нормой жизни. «А он сейчас и есть норма, — холодно отметил мой внутренний голос. — Любого прохожего расспроси, он тебе еще и не такого расскажет. Эпоха перемен, мать ее…» — Сначала хотел вернуть, но… Помнишь же? Вы тогда кассету записали на магнитофон. Сейчас понимаю, что с ужасным звуком. Я хотел отдать, правда. Но что-то меня дернуло, я сунул ее в карман и… Я слушал ваши песни дома в наушниках, когда все спали. Они были такие… другие. Я закрутил ее, наверное, до дыр. Слова все выучил, подобрал аккорды… Я думал, что надо продать гитару, но рука не поднималась. Гитару мне еще отец подарил, «трембиты» всегда было трудно достать, и я бы много за нее выручил. Но когда папа… В общем, когда маму перекрыло после того, как… ну… отец и брат… Она была не в себе, все ломала. Я гитару завернул в покрывало и спрятал в диван. Спас, можно сказать. Три раза почти продал, покупатель один меня до сих пор осаждает.

Кирюха вздохнул.

— Теперь уже не продам точно, — сказал он. — Знаешь, Велиал, я на музыке «Ангелов», можно сказать, вывез тогда. А то бы в психушку следом за матерью залетел, а Алка и Жанка в детдом бы попали. Так что когда вы меня позвали… Уф…

— Судьба, значит, — я похлопал его по плечу. — Все сложилось к одному. Тебе были нужны «Ангелы», а «Ангелам» был нужен ты.

— Честно говоря, я до сих пор поверить иногда не могу, что так случилось, — сказал Кирилл. — Просыпаюсь в ужасе, что мне все приснилось, что я себе нафантазировал… все. Поездку в Питер, рок-клуб, «Фазенду». Вообще все. Блин, ты бы видел, какие песни я сначала писал, ужас! Ну, еще в школе. Когда слушал кассету и представлял, что я тоже играю в группе! Я недавно старую тетрадь нашел, мне даже стыдно стало! Мечтал, что когда-нибудь наберусь смелости, подойду к Астароту, покажу ему свое творчество. А он вдруг возьмет и согласится…

— Не такая уж и нереальная оказалась мечта, — усмехнулся я.

— Тогда была нереальная, — серьезно ответил Кирилл. — Астарот бы меня не взял. Я вообще не понимаю, как получилось, что вы меня позвали.

— Честно говоря, мы и понятия не имели, что у тебя такие проблемы, — сказал я. Наугад. Школьных лет Вовы-Велиала я не помнил, так что рисковал попасть пальцем в небо. Вдруг Кирюха рассказывает общеизвестную историю, которую разве что на школьном собрании не разбирали. Но… угадал.

— Я не хотел, чтобы кто-то знал, — сказал он. — Поэтому и учился последний год как сумасшедший. И лицо кирпичом делал. А по вечерам слушал «Ангелов» и песни писал.

— Слушай, а как ты сейчас? — спохватился я. — Получается, что у тебя дома мама и сестренки, а ты на репетициях пропадаешь. И ни разу не опоздал!

— Сейчас легче стало, — сказал Кирюха. — Мамина сестра продала дом в деревне и переехала к нам. За мамой следит, за сестренками. Меня гоняет, чтобы я гулял, пока молодой. Она, конечно выпить любит, но хорошая. Я ей нашу музыку показывал, она… ну, в общем, одобрила.

— Кстати об этом, — сказал я, когда понял, что кирюха рассказал все. — У меня для тебя есть кое-что.

Я перегнулся через спинку соседнего стула и вытянул из-за портьеры чехол с гитарой. Положил его на соседний стол, несмотря на протестующий выкрик одной из официанток. Щелкнул замками. Чехол скрипнул и открылся. Красно-черно-белый корпус глянцево поблескивал. «Красотка!» — подумал я, глядя на гитару. А потом перевел взгляд на Кирюху.

— Это же… — Кирилл коснулся кончиками пальцев глянцево поблескивающей гитары. Как будто проверяя, реальна ли она. Провел по струнам, потрогал колки. Глаза блестели почти религиозным благоговением. Какие-то похожие отношения связывают Бельфегора и его поливокс. Сам я в подобных вещах чурбан-чурбаном. Не хватает в моей, простой, в сущности, душевной организации каких-то винтиков-болтиков, отвечающих за творческий экстаз или… Ну, фиг знает, как это называется. Может я поэтому и любил находиться рядом с репетирующими «ангелочками». Вот этот вот «священный огонь» то и дело мелькал в их глазах. Они не просто так дергали струны или, нажимали на клавиши и фигачили барабанными палочками. А с каким-то… исступлением или страстью, которые я замечал раньше только у очень увлеченных людей. Мои «ангелочки» правда любили музыку.

— В каком смысле — для меня? — Кирюха оторвался от созерцания инструмента его мечты и посмотрел на меня. И мне понравилось его лицо в этот момент. На нем не было детского восторга, жадности или, там, готовности облизывать мои ботинки и обещания служить мне до скончания времен, душой, телом и всем, что случится рядом. Нет. Это был умный взгляд умного человека, которому только что вручили непомерно ценный подарок. Капелька недоверия и немой вопрос. И отблески восторга, с которым он только что рассматривал этот самый фендер-стратокастер.

— В прямом, — сказал я. — Чтобы ты на нем играл.

— В смысле это в аренду? Или подарок? Или… — голос Кирюхи звучал то уверенно, то срывался. Он снова коснулся гитары, словно инструмент придавал ему сил.

— Подарок, хм… — я сморщил нос и почесал подбородок. Гримасу скорчил, чтобы накал пафоса чуток снизить. — Это какое-то сложное слово. Подарки по какому-то поводу дарят. И потом еще отдаривать нужно… Короче, у меня есть фендер. И я хочу, чтобы играл на нем ты. И не в аренду, нет. Хочу, чтобы ты забрал гитару насовсем. Потому что гитара в аренду и своя гитара — это очень разные вещи, так?

— Но он же… — Кирюха вздохнул. — Он очень дорогой. Я не могу даже представить, когда я бы мог тебе хоть как-то…

— Так, я понял! — усмехнулся я. — Так, закорой чехол, чтобы гитара тебя не отвлекала и садись обратно. Давай я тебе расскажу, как мне этот фендер достался. Ну, чтобы ты не комплексовал, что я где-то на него потратил стотыщ миллионов, и тебя нозит, что отдаривать будет нечем.

Я в красках рассказа про Василия и его внезапный порыв спонтанного добра. Акценты расставил чуть иначе, не уточняя, что как я как раз этот фендер-стратокастер и пытался выторговать. В моей версии изначально в наших с Василием делах не фигурировали музыкальные инструменты. И гитара случилась рядом просто потому что дело происходило на складе. Зато в красках расписал, как и что сказал Василий, когда его перекрыло от несправедливости.

— Так что гитара досталась мне бесплатно, — сказал я. — И будет как-то глупо, если она будет просто лежать. Сам я на ней играть все равно не смогу…

— Слушай, а это точно? — Кирюха с трудом оторвал взгляд от гитары и с неохотой закрыл чехол. — Ну… Твоя рука вроде выглядит нормально. А раньше ты хорошо играл.

«Это хорошо, что „хорошо“, а не превосходно, — подумал я. — Был бы Вова-Велиал реально крутым гитаристом, слово было бы точно другое».

— Точно, — кивнул я, выставил вперед левую руку и пошевелил пальцами, будто я их сжимаю, а они до конца в кулак не сходятся. — Был у доктора. Она сказала, что сухожилия повреждены, исправить это в Новокиневске возьмется разве что один хирург, лучше, типа, в Москву ехать. И, знаешь, я бы, наверное, заморочился, если бы была хоть какая-то гарантия.

— Типа, операцию сделают, но играть все равно не сможешь? — покивал Кирюха.

— Ахха, — криво усмехнулся я. — Полгода с забинтованной рукой, потом еще год реабилитации, и только потом, может быть…

— Но ведь если бы ты продал гитару, то тогда мог бы поехать в Москву, заплатить хорошему врачу, и… — Кирюха смотрел на меня исподлобья.

— Заткнись, — без выражения сказал я. — Давай будем честны, как гитаристу мне до тебя как до Шанхая на ушах. Ни один хирург не поправит мне руку так, чтобы я вот эдак вот научился с нифига. Так что это стопудово твоей фендер. Ну, типа судьба такая.