Как убить свою свекровь - Кэннелл Дороти - Страница 33

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая

Я не стала портить эффект и не сказала, что речь шла о драконах, но никак не о свекровях.

– Мистер Дик! – Памела от восторга повалила пирамидку блюдец. – Я так и вижу его: волосатый, бородатый, татуированный, а в ухе серебряная серьга-череп!

Поразительно! А мы-то еще искали гадалку для ярмарки святого Ансельма! Вот Памелу и возьмем на эту роль. Ничего страшного, что она описала вовсе не мистера Дика, а моего кузена Фредди. Но какая точность! Только я собралась похвалить ее прозорливость, как дверь распахнулась. С видом негодяя из второразрядного вестерна в салун ворвался мой собственный благоверный негодяй.

– Элли!

Рык Бена ясно доказал всем и каждому, что он сын своего отца, пусть и незаконный. Его пылающий яростный взгляд обвел мгновенно перетрусивших посетителей бара и остановился на моем лилейно-белом личике. Не успела я проблеять: «Не тронь!? – как он подхватил меня на руки и потащил к дверям.

Никто не посмел возразить, кроме миссис Маллой. Ее саркастический голос стрелой вонзился в спину Бену:

– Чтоб вы знали, мистер X., это почтенное заведение, и если вам так уж не терпится похитить отсюда беззащитную женщину, хватайте меня!

Похмелье, говорите? Я еле разлепила веки в хмуром предрассветном сумраке. Даже фазаны на обоях спали, спрятав головы под крыло, а циферблат часов на камине был всего лишь белым пятнышком. Бен приподнялся на локте и смотрел на меня.

– Я обожаю тебя, солнышко, – хрипло прошептал он.

– Замечательно.

Я повернулась к любимому спиной, но заткнуть ему рот мог бы только кляп из матраса.

– Позволь доказать тебе, что отчаянно тебя люблю… и очень виноват перед тобой, что не поддержал тебя в ссоре с Мамулей.

Я сонно похлопала его по щеке.

– Твоя шелковая пижама красноречивее всяких слов.

– Может, тебе что-нибудь пригоговить? – Его дыхание щекотало мне лицо, как назойливая муха. – Чашечку чаю или яйца по-бенедиктински?

– Нет, спасибо, – я нырнула под одеяло, – пока я сплю, сижу на диете, а уж днем могу есть все, что захочу.

– Как хочешь, любимая!

Он схватил мою ватную руку (которой я готова была надавать ему оплеух) и принялся покрывать мелкими щекочущими поцелуями. Доведенная до белого каления, я резко села, взметнув простыни. Бен не дрогнул под жгучим взглядом моих гневных, опухших глаз и предложил с кроткой и грустной улыбкой:

– Хочешь, я почитаю тебе стихи?

Он взял со столика у кровати антологию поэзии, и я замахала руками, а заодно и ногами.

– Бен, сделай милость, запрись в ванной и читай там до посинения хоть «Оду китайскому ночному горшку»! Я хочу спать!

Плюхнувшись обратно в постель, я закрыла глаза и несколько минут наслаждалась тишиной. И тут жестокая истина дошла до моего сознания: Бен бесповоротно отогнал от меня Морфея. Можно ворочаться сколько угодно, он все равно не вернется. Голова пухла от недосыпа и вчерашних излишеств, но сон пропал.

Я снова села в кровати.

– Ну что, изверг, доволен? Утром я буду надевать памперсы детям на головы, а в тостер засуну конверт со счетами.

– Ты все еще сердишься на меня за вчерашнее? – Бен провел длинными пальцами по встрепанной шевелюре и уставился в потолок, словно пытаясь прочитать там, как снова завоевать мое расположение.

– Вовсе не сержусь, – ответила я сварливо. – Разве вчера ночью я не доказала тебе делом, что все прощено и забыто?

– Моя любимая, ты сделала все, что в женских силах.

– Вот-вот, вспомни хорошенько. Разве я хоть словом упрекнула тебя за то, что ты похитил меня из пивнушки? Я даже не рассердилась, что ты бросил там мистера Дика, одного и безлошадного. Правда, «хайнц» остался ночевать возле гостиницы, но ведь ключи от него ночевали в кармане моего плаща.

– Элли! – Бен со смехом заключил меня в объятия. – Не беспокойся за мистера Дика, Папуля наверняка приютил его.

– Уверена, что так оно и есть, – неохотно согласилась я. – Можно надеяться, что Папуля излечится от своего козлиного упрямства, разделив ложе с представителем своего пола.

– Весьма вероятно. – Бен откинулся на спину и прикрыл глаза рукой, хотя в спальне было очень даже сумрачно. – Боюсь, однако, что к тому времени, когда он приползет к Мамуле на коленях, будет слишком поздно.

– Откуда такой пессимизм? – Я уже не сердилась и прижалась к Бену.

– Я не все тебе сказал, Элли, – вздохнул Бен.

– М-м-м?

– После твоего ухода вчера вечером Джонас и Мамуля уединились в гостиной, а когда вышли оттуда…

Сердце у меня вдруг превратилось в барабан.

– Продолжай!

– Мамуля отвела меня в сторону и объявила, что Джонас сделал ей предложение.

– Господи, только не это! – Я чуть не провалилась сквозь перину.

– Элли, я не верил своим ушам, а Мамуля спокойно ответила, что приняла это предложение.

– Во имя неба, почему?

– Они оба свободные люди, а Мамуля считает, что сумеет перевоспитать Джонаса.

– Да ему же за семьдесят! Неужели она и впрямь верит, что заставит его пойти в армию, поступить на курсы брокеров или вступить в лоно католической церкви?

– Мамуля, естественно, мечтает отомстить Папуле, а Джонас этим пользуется. На моем месте всякий порядочный человек вооружился бы кнутом…

– Тсс! – Я поцелуем закрыла рот супругу. – Ясно как божий день, что Джонас придумал эту заваруху, чтобы снова соединить твоих родителей. И ничего удивительного, что Мамуля хочет заставить Папулю ревновать.

– Ты права. – Бену явно стало стыдно за собственную недогадливость. – Я даже не знаю, почему ты так добра ко мне, Элли.

– В привычку вошло, знаешь ли, – пробормотала я.

– Я не должен был отпускать тебя вчера вечером.

– Пока меня не было, мы оба немножко остыли. А Папуле действительно нужен был его чемодан.

– Я рад, что ты посидела с подружками. – Бен нежно поцеловал меня в лоб. – Хорошо поболтали?

– Да, обычная чепуха…

– Всякие узоры для вязания и прочее?

В голосе мужа нарастала нежность, и я почувствовала себя Иудой, целуя его в ответ.

– Твоя мать что-нибудь говорила после моего отъезда?

– У нее не было возможности. Говорил я. По-моему, она уяснила себе раз и навсегда, что это твой дом и она не имеет никакого права увольнять прислугу.

– Теперь у нас остался только Джонас. Если мы хотим воспользоваться его выходками, ты должен срочно поехать к отцу, посеять в нем семена ревности и обильно удобрить, чтобы взошли.

– Легче легкого! Я упомяну между делом, что Джонас стал по утрам качать мышцы и подумывает покрасить волосы.

– Это правда?! – спросила я с ужасом.

– Ну разумеется, нет!

Мой муж стремительно повернулся ко мне, и в его великолепных глазах затанцевали зелено-голубые искры. В вопросах страсти Бен даст сто очков вперед этому недотепе сэру Эдварду, и очень скоро наши разговоры о проблемах его родителей померли естественной смертью.

– Ненаглядный, – услышала я собственный голос, – будь у тебя гарем, я была бы любимой женой?

Не сразу комната приобрела свой привычные очертания… Мы еще долго лежали, держась за руки, пока Бен не заснул. А у меня в голове снова завертелись мысли о Мамуле. На сей раз я не беспокоилась, что мы могли потревожить ее царственный сон, нет, я куда больше боялась, стоит ли еще шаткий комод. Не дай бог, Мамуля взобралась на средний ящик, чтобы проверить, нет ли пыли наверху! Совесть явно брала верх над здравым смыслом. Ворочаясь с боку на бок и ежеминутно взбивая подушки, я думала, стыдно ли Фриззи, Памеле и Эвдоре за все, что мы наболтали в «Темной лошадке». О господи! Я поглубже зарылась под одеяло. Конечно, поведение наше мудрым и зрелым не назовешь, но и вреда от него никакого… пока живы наши свекрови.

Утреннее солнце разогнало мои страхи. Я умылась, облачилась в пестрое платьице, выпустила моих деток из клеток… то есть из кроваток и приготовилась заново строить свои отношения с матерью мужа. На лестничной площадке Бен перехватил у меня Тэма. Отец и сын отправились покорять кухню, куда вскоре спустились и мы с Эбби.

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая