Ямато. Японский императорский дом - Шляхов Андрей Левонович - Страница 34

Скажем короче – цены перманентно возрастали, а доходы бóльшей части населения снижались. Политика жесткой самоизоляции безусловно была вредной, но на фоне происходившего она казалась японцам правильной, полезной для общества и подобные настроения как нельзя лучше соответствовали присущей японцам приверженности традициям.

Давайте подумаем вот о чем – почему большинство западных держав, ну разве что за исключением Франции, поддерживало возвращение власти императорскому дому? Потому что император был готов проводить реформы? Но вряд ли юный Муцухито и его советники понимали, чего от них ожидают иностранные «друзья», это первое. И второе – проще было убедить в необходимости реформ верхушку бакуфу и самого сёгуна Ёсинобу, чем способствовать революционной реставрации. Впрочем, Ёсинобу не было необходимости убеждать, будучи умным человеком с передовыми взглядами, он понимал, что времена изменились и сегодня невозможно жить так, как вчера или позавчера. Так в чем же дело?

Дело в том, что реформы нужно было облечь в красивую обертку, дабы они не вызвали отторжения у традиционалистского японского общества. Такой «оберткой» стала передача власти императорскому дому, олицетворяющая возвращение к исконным ценностям, столь дорогим сердцу каждого японца. Бакуфу окончательно скомпрометировало себя многочисленными уступками, которые были сделаны иностранцами. То здесь, то там вспыхивали антисёгунские выступления, в ходе которых доставалось и гайдзинам. Было ясно, что в сложившейся ситуации бакуфу не сможет провести необходимые реформы.

В зарубежных источниках реформы, проведенные под нажимом извне, подаются как забота западных государств о благе Японии. По этому поводу можно вспомнить старую пословицу: «помогла лиса крестьянину построить птичник, заодно и лаз себе приготовила». Западные «друзья» заботились только о собственном благе – от новой Японии они рассчитывали получать гораздо больше прибылей, чем от старой.

Недовольство сёгунской властью охватило все слои японского общества, вплоть до самураев, традиционно считавшихся оплотом сёгунской власти. Бедные самураи нищали, а богатые открывали для себя новые перспективы, более привлекательные, нежели служение сёгуну (именно богатые самураи и составили костяк новой японской буржуазии). Но при всем том у сёгуна оставалось много сторонников, да и вообще договариваться без войны лучше, чем договариваться после войны, разве не так?

На первый взгляд, сёгун Ёсинобу выбрал беспроигрышный вариант, при котором он не терял ничего, сверх уже потерянного, но оставался у власти в ином качестве. Как известно, такие «беспроигрышные» варианты являются самыми невыгодными и ничего хорошего не приносят, но Ёсинобу понял это тогда, когда рыба уже протухла и стала непригодной для употребления в пищу[111].

Дело было так. В начале ноября 1867 года к Киото, где тогда находился сёгун, приближались войска княжеств Сацума и Тёсю, намеревавшиеся покончить с сёгунской властью вооруженным путем. Замок Нидзёдзё, построенный еще при первом сёгуне Иэясу, не мог выдержать длительной осады, да и перспективы у сёгуна были мрачные, поскольку ряды его сторонников таяли с каждым днем. В таком положении Ёсинобу схватился за предложение, поступившее от императорского двора, подобно тому, как утопающий хватается за соломинку. В случае добровольного отказа от титула сёгуна, Ёсинобу пообещали главенство в новом правительстве с намеком на то, что это главенство станет наследственным для дома Токугава. Какая разница – сёгун ты или премьер-министр? Важно, чтобы в руках была власть!

9 ноября Ёсинобу официально заявил о возвращении верховной власти императору. «Я ради блага японского государства беру на себя ответственность предать забвению бакуфу», говорилось в заявлении, но эти слова пока еще не означали немедленного роспуска бакуфу, ведь государство не может существовать без правительства. Предполагалось, что при императоре будет создан совет даймё, который возглавит Ёсинобу. Заявление Ёсинобу оттолкнуло от него бакуфу. В мутной воде, как известно, хорошо ловится большая рыба, поэтому верхушка бакуфу надеялась удержать власть, формально превратившись в новое японское правительство.

9 декабря 1867 года был опубликован манифест «О восстановлении императорской власти». Киото на тот момент находился под контролем верных императорскому дому войск княжеств Сацума, Тёсю и Хиросима. Ёсинобу сначала перебрался из Киото в Осаку, а в начале января 1868 года – в свой эдосский замок, где чувствовал себя в полной безопасности. Переезд экс-сёгуна в Эдо совпал с изданием «Указа о реставрации Императорского правления», подготовленного окружением императора Муцухито.

«[Мы, Император Японии], хорошо осведомлены о том, что Внутренний министр Токугава [Ёсинобу], вернул нам государственную власть, которая была передана ему раньше, и также сложил с себя сёгунские полномочия, – говорилось в «Указе». – Народу известно, что начиная с года водяного быка [1853 года] в стране продолжается небывалый прежде кризис и что предыдущий Император [Комэй] из года в год сильно беспокоился из-за этого.

Посему Мы решили взять [новый] курс на реставрацию [прямого] Императорского правления и возрождение престижа государства, для чего упраздняем [должность] регента-канцлера и сёгунат, и, в первую очередь, устанавливаем временно три должности – главу правительства, старших и младших советников, [с которыми] будем руководить всеми важными делами.

Опираясь на указы [Императора] Дзимму, Мы планируем советоваться как можно справедливее, независимо от происхождения [советника] из аристократов, самураев, знати или простых людей, а также быть в радости или печали вместе с Поднебесной; посему будьте усердными [в работе], избавляйтесь от чванливых и бесполезных привычек прошлого, и служите с сердцем, исполненным верностью Императору и любовью к родине».

Указ был принят Императорским советом, на заседание которого были допущены только полностью лояльные императору советники. Главой нового правительства стал не экс-сёгун, а принц Арисугава-но-мия Тарухито[112], ближайший советник императоров Муцухито и Комэя.

Дом Арисугава был основал принцем Ёсихито, седьмым сыном императора Го-Ёдзэя, сидевшего на престоле с 1586 по 1611 год. Первоначально дом носил название назывался Такамацу-но-мия, но изменил свое название после того, как глава дома принц Нагахито в 1655 взошел на престол под именем императора Го-Сай. Традиционным занятием представителей дома Арисугава было обучение наследников престола искусству каллиграфии и стихосложения, иначе говоря – формирование мировоззрения будущих императоров. Назначение принца Тарухито главой правительства показывало, что императорский дом больше ни с кем не намерен делиться властью. Главными из старших советников стали принцы Комацу-но-мия Акихито и Ямасина-но-мия Акира. Прочие советники были набраны из оппозиционной сёгунату знати. Таким образом, для Ёсинобу, как говорится, «не осталось ни лазейки, ни щелочки» – дом Токугава был полностью отстранен от власти.

Забегая немного вперед, скажем, что в 1902 го-ду шестидесятипятилетнего (и совершенно уже неопасного) Ёсинобу причислили к новой японской аристократии кадзоку[113] с пожалованием княжеского титула и дали ему место в Палате пэров японского парламента. А в наше время дом Токугава возглавляет Иэхиро, потомок Токугава-но Иэясу в девятнадцатом колене.

Разумеется, Ёсинобу, которого так ловко провели, почувствовал себя оскорбленным и, как и подобает настоящему самураю, начал борьбу, не надеясь на победу, а только для того, чтобы сохранить лицо. Впрочем, поддержка Франции позволяла надеяться на успех предприятия, только вот дальше предоставления военных советников и нескольких партий оружия французы не пошли – у всего есть своя цена и никто не станет делать вложения, превышающие ожидаемую прибыль.