Сдвиг по фазе - Пирсон Кит А. - Страница 39

— Это мы еще поглядим, но про кореша забудем, хорошо?

— Да, я понял.

— Отлично.

И с этим он снова откидывается на спинку скамьи и возвращается к созерцанию видов за окном.

Единственное, с чем я безоговорочно могу согласиться, так это что бояться нарушить протокол уже нет смысла. В данный момент я даже не уверен, что вообще хочу продолжать карьеру психотерапевта, поскольку именно из-за нее и оказался в нынешнем положении. Тем не менее Клемент мне необходим — это, увы, никаких сомнений не вызывает.

Поезд останавливается на станции «Барнс», и я нахожу в навигаторе телефон Олдербери-роуд.

— Вот черт.

— Что такое?

— До Олдербери-роуд почти два с половиной километра.

— Ходьба лечит душу.

— Что, правда?

— Да черт его знает. Прочел в газете, так что вряд ли.

Такси мне не по карману, потому приходится лечить душу прогулкой. Через несколько сотен метров я уже с трудом поспеваю за вышагивающим впереди Клементом.

— Можно чуть помедленнее? — задыхаясь, взмаливаюсь я.

— Черт побери, док, да что с тобой такое?

Он закуривает сигарету, и дальше мы идем чуть помедленнее: он попыхивает, я пыхчу. Поскольку в этой части Лондона я впервые, обилие растительности меня даже несколько ошарашивает. Дорога по направлению к пункту нашего назначения довольно оживленная, однако вдоль нее тянутся деревья и газоны, а не дома. Как и следовало ожидать, где-то на полпути насаждения сменяются блокированной застройкой, однако это отнюдь не обшарпанные и закопченные строения, столь характерные для Кентиш-Тауна. Здешние выглядят столь безупречно, что их возраст выдает только архитектурный стиль.

— Как думаешь, сколько здесь хата стоит? — интересуется Клемент.

— Пожалуй, не менее нескольких миллионов. Это все жилье для богатых, знаменитых и самовлюбленных. И когда какая-нибудь звезда демонстрирует добродетель, переживая за лондонскую бедноту, можно биться об заклад, что она проповедует из этой части города.

— Что значит «демонстрировать добродетель»?

— Когда кто-то, обычно из высшего класса, пытается сделать вид, что ему не плевать на всех остальных.

На этом недолгий разговор прекращается.

Вскоре дорога становится шире, а дома роскошнее, причем некоторые защищены массивными воротами с камерами. Мы сворачиваем налево на Вашингтон-роуд, а затем направо на Буало-роуд. Здесь жилье уже далеко не такое шикарное, да и припаркованные у тротуара машины поскромнее. Снова поворот налево, и мы оказываемся на Олдербери-роуд.

— Какой там номер? — спрашивает Клемент, когда мы проходим мимо первого дома.

— Тридцать три.

— В самом конце. Как всегда.

К счастью, улица не длинная, и вскоре перед нами возникает угловатый дом на две семьи, видимо, бывшее муниципальное жилье.

— Клемент, вы будете говорить или лучше мне?

— Ты больше на честного похож.

— Спасибо.

— Это был не комплимент.

— Тогда отзываю благодарность. Что говорить?

— Говори просто: нашел мобильник некоего Фрейзера Кингсленда, хочу вернуть владельцу.

— И откуда я узнал, кто его владелец?

— Понятия не имею, — фыркает Клемент. — Им-то какая разница? Они либо знают нашего мужика, либо нет. Кончай мудрить.

— Ладно.

Я толкаю калитку, и по узкой дорожке мы подходим к входной двери. Делаю глубокий вдох и нажимаю на кнопку звонка. Секунд через десять нам открывает дородная женщина средних лет.

— Доброе утро, — бодро начинаю я. — Прошу прощения за беспокойство, но я… Мы вот нашли телефон, который принадлежит человеку по имени Фрейзер Кингсленд. Он, случайно, не здесь живет?

— Фрейзер Кингсленд?

— Да-да.

— Увы, нет. Моего мужа зовут Мартин, а сына — Дэниэл.

— Ох, понятно. А может, у вашего мужа есть родственник по имени Фрейзер?

— Ни в коем случае.

— Вы уверены?

— Мы женаты вот уже двадцать пять лет, и никакого Фрейзера он ни разу не упоминал.

— Что ж, спасибо, и еще раз извините за беспокойство.

Женщина уже собирается закрыть дверь, как вдруг голос подает Клемент:

— Погоди-ка, красавица. Чтобы нам не ломиться в другие дома и не докучать понапрасну людям, есть у тебя в округе еще родственники с фамилией Кингсленд?

— Мой деверь, Джейк, живет на Мелмилл-роуд. Потом дядя Мартина, Джордж, этот в Ист-Шине. Они единственные местные Кингсленды, насколько мне известно.

— Спасибо, красавица.

Женщина задерживается на несколько секунд, улыбаясь Клементу, после чего скрывается за дверью. По дорожке мы возвращаемся на улицу.

— Может, глянешь этих гавриков в списке кандидатов?

Достаю телефон и просматриваю имена с адресами, скопированные из базы избирателей. Джейк и Джордж Кингсленды действительно среди них числятся.

— Троих долой, трое осталось.

— Куда теперь? — спрашивает великан.

— Два адреса в Ричмонде, третий в Айзелворте. Вообще-то, в списке есть еще несколько Кингслендов, но они слишком далеко.

— Давай возьмем такси.

— Это мне не по карману.

— Я плачу.

— Весьма любезно с вашей стороны.

— Любезность тут и рядом не стояла, док. На прошлой неделе купил новые трусы, и от всей этой ходьбы мне натерло хозяйство, прям до мяса.

— Хм, такие подробности мне ни к чему.

Пока мы движемся обратно в сторону главной дороги, я пытаюсь выкинуть из головы образ воспаленных гениталий. Нам везет, и через несколько минут нас нагоняет черный таксомотор. Клемент машет рукой, и спустя мгновение мы уже сидим в салоне.

— Куда? — бурчит водитель.

— Шиндейл-роуд, Ричмонд, пожалуйста.

Таксист запускает счетчик, и машина трогается. До нового пункта назначения около пяти километров, и остается надеяться, что лондонский трафик смилостивится над нами и финансами Клемента.

— А расскажите, как вы зарабатываете решением проблем? Не та работа, на какую заманивают рекламой.

— Да я уже так не зарабатываю.

— Значит, занимались этим в прошлом?

— Точно.

Хоть великан и соизволил ответить, я все же не отваживаюсь продолжать расспросы в данном направлении. Водителям такси, конечно же, порой приходится выслушивать очень странные разговоры, но обсуждение рода деятельности якобы покойника в спецовке, пожалуй, будет несколько чересчур.

— А теперь чем вы занимаетесь, для заработка?

— Да чем придется.

— Можно задать вопрос?

Ответом служит мрачный взгляд.

— Простите. По привычке вырвалось.

— Валяй.

— Вот это ваше хобби… Знакомство с местными наркоторговцами… Почему вы не забирали у них наличные?

— А с чего ты взял, что не забирал?

— После одного нападения возле нашего дома к нам приходил полицейский. И он рассказал, что подобных случаев произошло уже несколько и что наличные у жертв не отбирали.

— Бабки-то были не мои, чтобы забирать. Вообще-то, грязные деньги меня мало смущают, но к наркотским я пальцем не притронусь.

— Что ж, весьма благородно, но я все равно не понимаю, почему вам показалось хорошей идеей избивать их до полусмерти.

— Я же говорил, что разозлился.

— На кого?

— Не на кого, а на что.

— Ладно, и на что же вы разозлились?

— Что застрял здесь почти на чертовых четыре года.

— Это тогда вы… вернулись? Четыре года назад?

— Плюс-минус, да.

— И чем вы занимались все это время?

— Док, ты не поверишь, если я скажу.

— Давайте попробуем.

— Много читаешь?

— Не так чтобы запоем, но читаю, да.

— Слышал про Бет Бакстер?

— Да, и, вообще-то…

Внезапно в памяти всплывает роман мисс Бакстер. Ее бестселлер, «Камденский ангел», я читал пару лет назад. Там фигурировал некий Клифф, очень сильно смахивающий на Клемента. Интересно, читал ли он сам «Камденского ангела». Если да, то вполне возможно, что его бредовая идея как раз и сформировалась под впечатлением от этого персонажа, и он возомнил себя Клиффом. Надо перечитать книгу, чтобы посмотреть, до какой степени доходит сходство, но пока лучше держаться ближе к реальности.