"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2 (СИ) - Варданен Евгений - Страница 66

— Ты что, думаешь, что я товарищи Сталин и Ватутин в одном лице? Прикажу и там завод запустят?

— А если поступит заказ от самого московского университета…

— Ты удивишься, но ректор университета — тоже не я. Ладно, иди женись уже. Вы ведь все закончили? Когда у вас поезд?

— Мы да, закончили, и будем уезжать в девять часов. Надеюсь, теперь комната вам нравится.

— Гораздо лучше чем была, это точно. Разве что стены крашеные теперь гармонировать с полом и мебелью перестали и напоминают о былом гадюшнике… Иди уже, девушкам свои дела делать надо.

— Медхен, я попрошу еще пять минут немного ждать: я принесу остальные вещи, они пока на складе лежат.

— Это кого он медхеной назвал? — с подозрением в голосе поинтересовалась Люба.

— Всех вас, — хмыкнула Таня. — Медхен в переводе с немецкого значит «девушки».

— А что он еще принести собрался?

— Не знаю.

— Но его-то ты знаешь, и он тебя… откуда?

— Это пленный немец, у меня в бригаде работал. Их там много было…

— А что он за поручительство у тебя просил?

— Ну я же бригадой руководила… а когда на советское гражданство заявление пишут, на нем должны поручиться за бывшего солдата вермахта все руководители. В смысле, что против советской власти не замышлял, работал усердно и так далее.

— А тебя он фрефройлен называл…

— Фрей по-немецки — это свободный. Они же пленные… — рассудительно начала пояснять Антонина, но ее прервал стук в дверь и в комнату снова зашел Алоис с огромными свертками:

— Это наша бригада вам собрала, фройляйн Ира сказала, что вы на бельё жаловались. Это все новое, льняное: мы из Вязников недавно получили, но у нас и старое очень хорошее осталось. Тут всем вам по два комплекта… и полотенца, это фон Дитрих где-то достал… только полотенец всего шесть. Ну, я побежал, если еще что-то нужно будет, вы через фройляйн Ирину или фройляйн Марину передайте…

— Школьница, ты кто? — спросила уже Антонина. — Немцы перед тобой тянутся, подарки собирают…

— Ладно, вам я скажу, только это большой секрет, так что сначала пообещайте, что никому не расскажите. Никому-никому!

— Клянемся!

— Нет, каждая из вас… вот и молодцы. Тогда слушайте: — Таня понизила голос и пригнулась к столу. Девушки тоже пригнулись к ней.

— Я — бывшая школьница, а теперь студентка Московского университета Таня Серова.

— Опять издеваешься? Тьфу на тебя!

— Ну я же говорила, что на заводе работала. А еще я немецкий хорошо знаю, поэтому немецкими бригадами и командовала. Поначалу-то пленные по-русски знали только «Гитлер капут»…

— Ладно, давайте теперь кровати делить. Жребий, что ли, бросать будем?

— Вы бросайте, а я тут, в уголке, пожалуй, размещусь. У кого-то возражения есть?

— А я тогда сверху, — обрадовалась Нина. — Я всегда в поезде любила на верхней полке спать.

— Тоню слева от окна снизу, она здесь старшая, — высказала свое мнение Марина.

— Ну что, места поделили? Давайте теперь белье делить: в Вязниках льняные простыни очень хорошие всегда делали…

На следующий день девушками стало в обновленной комнате очень неуютно: студенты устроили паломничество в их «скромную обитель», и каждый второй спрашивал, как им удалось для себя такую роскошь выбить. А каждый первый интересовался, через кого… Через два дня вечером в комнату зашел комендант, огляделся, поцокал языком и неожиданно сказал:

— Товарищ Серова, можно вас на несколько минут ко мне пригласить?

А когда он закрыл дверь уже в своей комнатушке (больше напоминающую по размерам большой шкаф, нежели жилую комнату), спросил:

— Вы не знаете, сколько стоят ваши кровати? Ваш брат студент уже замучил меня вопросами… Тут ко мне немец приходил, насчет отхожих мест, он сказал, что кровати в Коврове делали, в подарок — но вы же из Коврова? Ведь если все общежитие такими заставить, то можно поселить будет гораздо больше студентов… нет, вас-то я уплотнять не собираюсь, но слишком много народу какие-то углы снимает, отчего недоедают… а сейчас-то помочь мы им не в состоянии. Денег, конечно, у нас нет, те двенадцать рублей, что за общежитие берутся, даже на прачечную не хватает, а еще лампочки постоянно перегорают… но если точную смету составить, то, может, получится из университета какое-то финансирование получить? Или тех же парней, что хотели сами такие купить, на подработку поблизости устроить: я, наверное, смогу со станцией договориться или со стройками соседскими, там людей всегда не хватает… Мне, если я цену хотя бы узнаю, будет что людям отвечать.

— Я не знаю, но попробую узнать, в понедельник скажу. А насчет отхожих мест вы о чем договорились?

— А ни о чем. Если унитазы ставить… я даже не говорю, что денег на такую закупку нет, но там же все перестраивать надо, а как? У меня в штате строителей нет, только дворники да прачки. Я, конечно, начальству скажу, но что-то сомневаюсь, что им сейчас о сортирах думать время есть… и желание.

— И не думайте. Я на заводе поговорю, там есть отдел капитального строительства, может чем помочь они и смогут… Но не обещаю.

— Ох и серьезная ты! Самая младшая в общежитии, и самая ответственная. Про кровати со шкафами узнаешь — и за это большущая благодарность будет, а про строителей ты даже не узнавай, все равно у нас денег на перестройку отхожих мест нет и не ожидается. И — спасибо. Ты извини, что побеспокоил и сюда пригласил, но мне при народе спрашивать не хотелось: подумали бы, что я уже приготовился мебель менять и вопросами бы потом замучили «когда»…

В пятницу Шэд собралась было на работу сходить, Таня даже предупредила старосту группы, что утренние семинары пропустит — но не получилось. Девушка, после того как соседки умчались в университет, аккуратно собрала все нужное в сумку, оделась «как положено» — но немного задержалась: на улице пошел сильный дождь. А зонт — даже если бы он и имелся — во время работы стал бы существенной помехой, так что Таня, чтобы не сидеть с грустным видом в комнате, пялясь в окно, решила зайти на кухню что-нибудь приготовить — и заметила в коридоре необычную суету. Очень необычную: как правило в учебное время в общежитии народу вообще практически не было — а тут какие-то женщины бегали, кричали друг другу что-то непонятное на лестницах…

— Что здесь происходит? — с очень серьезным лицом спросила Таня, заходя в кухню — но тут же поняла, что ответа можно и не ждать: на полу лежал комендант, возле которого суетились две женщины, вроде как работницы прачечной. Одна из них к Тане повернулась и сообщила очевидное:

— Коменданту плохо стало. Мы сейчас «Скорую» пытаемся вызвать…

Как Таня прекрасно знала, в Москве «Скорая» специализировалась главным образом на травмах — а тут налицо был инфаркт. Не очень опасный, но если врач «скорой» решит тащить коменданта в больницу (а он наверняка решит), то инфаркт, скорее всего, разовьется и тогда вытащить этого мужчину будет огромной проблемой…

— Отставить «Скорую». Я в госпитале работала, уже вижу, что нужно сделать — а у них на «скорой» нет ничего для оказания нужной помощи.

— И что же, нам ждать пока ему совсем плохо не будет? — женщина явно не хотела даже упоминать слово «умрет».

— Нет конечно, у меня-то все нужное есть. Удачно он на нашем этаже свалился… сейчас, я через полминуты все принесу.

Уже на пороге кухни Таня Ашфаль переключилась на режим «аварийной реанимации», так что буквально через несколько секунд она снова вбежала на кухню с коробочкой «срочной кардиопомощи». Очень срочной, ведь прежде чем начинать реанимационные мероприятия, нужно было развитие инфаркта остановить. Препарат нужный в наборе есть, а добраться до сердца — проще всего через паховую вену…

— Пошли все вон! Чего уставились, мужика не видели? Я-то операционной сестрой была, а вы — просто бабы. Скройтесь с глаз и не мешайте! За дверью стойте и ждите!

Так, препарат введен, примерно через минуту тело можно и начинать ворочать. Придется ворочать, ведь на полу кухни все остальное проделать нельзя…