Расследования в отпуске - Устинова Татьяна - Страница 8

– Да подожди ты! Шишову утром мать позвонила. После этого он собрался и деру дал. Куда – не сказал. Сукой буду – не сказал.

– Икону с собой унес или спрятал понадежнее?

– Забрал. В сумку такую, ну… в каких на базаре барахло держат, положил, сверху покидал тряпье и уехал.

– В Кадый повезем или к себе? – спросил сержант, когда они, отпустив понятых, тронулись с места.

Сомов ответил не сразу.

– Как ты думаешь, где он быстрее всего исчезнет из нашего поля зрения?

Сержант призадумался.

– Товарищ капитан, – вступил водитель Гоша. – Отсюда напрямки по просеке можно на проселок выехать, а там до Красногорья и моста через Унжу недалеко. На той стороне Горчуха, а за ней тайга начинается. Легко можно найти, где отсидеться. Там охотничьих домиков до фига. Я с батей охотился не раз. Эти места знаю.

– На машине точно проедем?

– Лето же. Можно рискнуть.

– Сворачивай к проселку, – приказал Сомов.

После разговора с Павлом Алиса вернулась домой, но и там не находила себе места. И злилась, и обижалась, и – сама не знала, чего именно – боялась.

Бесцельно походив по дому, она сменила влажную от пота футболку и вышла на улицу.

Надо пройтись.

Подумав, решила дойти до пляжа. Далековато, зато можно будет полюбоваться Унжей. Река очень красивая летом.

Алиса неторопливо шагала по родному городу, размышляя о своей непутевой личной жизни. В Питере она несколько раз пыталась выстроить отношения с мужчинами, и что-то вроде бы даже получалось. Но как только заходила речь о замужестве, все разваливалось. Теперь понятно почему. Все из-за Сомова.

– Вот гад! – сказала она вслух.

Старушка, идущая навстречу, покосилась.

– Гад! Гад! – упрямо повторила Алиса и, завидев среди деревьев Унжу, зашагала быстрее.

– Сырцова! Ты, что ли? – вдруг услышала она смутно знакомый голос и обернулась.

У машины возле магазина стоял и лыбился во весь рот Вовка Смирнов.

– Привет, Вовка!

– А я все думаю: ты или не ты! Сто лет не виделись!

– И не говори!

– Вот так встреча! Я сам в Макарьеве нечасто бываю. Мы с женой теперь в Красногорье обитаем. Пасеку завели, мед продаем. Сегодня за запчастями в город заскочил. Ну а ты как?

– В отпуск приехала.

– Ты, слышал, в Питере теперь?

– Ну да.

– Деловая, что ли?

– Ну, какая деловая! Просто работаю.

– Да не скромничай, Алиска! Недавно вот так же, как тебя, Наташку Горину встретил. Она свою мелюзгу к нам в храм приводила. В Красногорье, я имею в виду. Она ж теперь в Горчухе учительствует. Вспоминали тебя. Так Натаха сказала, что ты теперь крутая! Начальница, типа!

– Господи, сто лет Наташку не видела!

– Так в чем же дело? Прыгай в машину и всего делов! До Горчухи не довезу, времени нет, а к мосту подкину! От него до школы всего ничего идти. Или ты занятая?

Алиса посмотрела с сомнением. А в самом деле, она занятая или нет? Вроде как задание есть, только, кажется, все ее усилия никому не нужны.

Она вспомнила, как Сомов орал на нее по телефону, и неожиданно махнула рукой.

– А давай! Только сейчас каникулы. Наташка уехать могла.

– Да куда она поедет! У нее второй карапуз на подходе. Месяца через три родит!

– Вот это да! Тогда и говорить не о чем! Поехали!

И она смело направилась к Вовкиной машине.

Пока ехали, успели наболтаться. Вернее, болтал Вовка, а она слушала и лелеяла обиду на Сомова.

Так ему и надо! Она найдет Наташку, напросится к ней в гости и останется ночевать. Телефон отключит. Пусть Сомов ищет ее до морковкина заговенья!

Вовка высадил ее недалеко от моста, взяв слово, что на обратном пути она зайдет к ним с женой медком угоститься.

– Для тебя достану майский, наисвежайший! Язык проглотишь!

Они обнялись и разошлись.

На пригорок Алиса взобралась резво, но наверху перед самым спуском к переправе остановилась. Решимость ее несколько поугасла.

А надо ли исчезать из поля зрения Сомова? По-детски как-то!

На мосту не было ни машин, ни пешеходов. Только какой-то мужик с хозяйственной сумкой торопливо шагал в сторону Горчухи. Вот зачем-то остановился, достал из сумки холщовый шопер с чем-то тяжелым и, оглянувшись по сторонам, ногой столкнул сумку в воду.

Алиса замерла.

Ее мужик не видел. То ли потому, что стояла далеко и против солнца, то ли не разглядел среди деревьев.

И тут ее словно толкнуло. Стремительно спустившись, Алиса вбежала на мост и кинулась за уходящим человеком, не спуская глаз с шопера.

Мужик был уже на середине моста, когда она почти догнала его. Бежать боялась: сразу поймет, что за ним. Просто быстро шла, как будто торопилась на ту сторону. Старалась не топать, но мужик все равно услышал шаги за спиной и оглянулся.

Она сделала равнодушное лицо и для верности даже не взглянула на него. Увидев, что его догоняет девушка, мужик, как видно, успокоился, но дальше не пошел. Остановился и прижался к перилам, пропуская.

Алиса поравнялась с ним, сделала еще шаг… и, резко обернувшись, схватила и дернула на себя шопер.

Если бы мужик выпустил его, Алиса, наверное, не удержалась бы на ногах, потому что сразу почувствовала, насколько тот тяжелый.

Но мужик сумки не выпустил.

– Отдай! – крикнула Алиса, дергая шопер на себя.

– Сука! – оскалился он.

– Пусти!

Тут мужик, сообразив, выпустил сумку, и она вместе с Алисой отлетела к перилам.

– Ааааа! – закричала она.

– Алиса! – закричал кто-то внизу, с берега.

Мужик кинулся к ней, схватил. Совершенно не понимая, что делает, Алиса вырвалась, отскочила, перегнулась через перила и…

Летела она долго. Подумала обо всем, о чем не успела при жизни.

Ушла под воду, держа шопер в руках. Уже ничего не видела и не слышала, но знала: отпускать сумку нельзя.

И тут случилось неожиданное.

Кто-то бухнулся в воду рядом с ней, подплыл и схватился за сумку.

Не отдам!

Она хотела крикнуть. Не смогла.

А шопер вдруг вырвало из рук.

В ужасе она смотрела, как он идет ко дну, хотела отправиться за ним, но тот, кто нырнул следом, не позволил. Обхватил ее за шею и потащил вверх.

Очнулась она от того, что ее начало трясти. Просто колотило от холода. Кто-то – она не поняла, кто именно, – крепко прижал ее к себе и вдруг зашептал в самое ухо:

– Алиса, прости меня. Я идиот. Прости. Я просто дурак был. Решил, что ты все равно меня бросишь с этим своим университетом. А тут Ирка. Да я ее не виню. Сам во всем виноват. Дурацкая гордость. Да нет, не гордость. Глупость. Даже хуже. Прости. Я ведь ни дня после этого счастлив не был. День и ночь только о тебе и думал. Учиться пошел, чтоб тебя вернуть. Глупо звучит, но так и есть. Видишь, следователем стал, капитана получил. А ты все не ехала и не ехала. В Интернете тебя искал. Все хотел понять, счастлива ли ты. Да неважно!

Пока Сомов нес весь этот бред, к Алисе окончательно вернулось сознание.

Она открыла глаза и, глядя в его бледно-синее лицо, прошептала:

– Да замолчи уже, Сомов. Заткнись. Не хочу ничего знать. Просто… поцелуй меня, и все. Можешь?

– Спасибо, что откликнулись, ребята.

Батюшка жестом пригласил их войти в келью.

– Я должен кое-что поведать. Насчет иконы и того, каким образом она нас покинула.

Сомов с Алисой переглянулись.

– Так… а стоит ли теперь? Следствие закончено. Шишов получил свое, а икона…

– Знаю. И все же. Уверен, что мои слова имеют значение. Присядьте.

Алиса с Павлом сели на скамью и взялись за руки.

– Мы тоже без дела не сидели, – начал батюшка. – Кое-что выяснили. Простов был служителем церкви. Келейником при игумене. Это вам наверняка известно. Но не все. Постриг он не принимал, поэтому монахом не был. Однако именно ему выпало то, что мог совершить отнюдь не каждый. Ему было доверено спасение образа Богородицы.

– Как? Он же отрекся от веры! В комсомол вступил! – не выдержал Сомов.