Призраки (СИ) - "Amazerak" - Страница 15

Возле пирса покоились гниющие трупы двух лодок, увязших в камыше, да и сам помост просел по центру и того и гляди сломается под напором вяло текущей реки. Пасмурное небо серебрилось проблесками солнца. Воздух был не по-летнему прохладный. Даже куртку пришлось надевать.

Кузьма и Валера устроились на складных стульях на краю пирса. Закинули удочки, стали ждать.

Над рекой висел тишина, но она была совсем не такой, как в городе. Там она отдавала мертвечиной, а здесь от неё веяло жизнью. Вокруг пищали комары, мельтешил всякий гнус, а в ближайшему лесу раздавалась птичья трель.

Природе было плевать на вымирающее человечество. В этом бурном зелёном мире жизнь шла своим чередом, не обращая внимания на трагедию одного из доживающих свои дни вида. Сколько таких было за всю историю существования планеты – не счесть. Каждый катаклизм уносил в небытие тысячи видов. Человечество не стало чем-то особенным. Бетонные коробки, которые оно нагородило, не спасли.

Валера какое-то время угрюмо молчал, глядя на дрожащий на волнах поплавок. Кузьма тоже не говорил ни слова, наслаждаясь царящей вокруг благодатью. Над головой вязко бугрилось небо, на противоположном берегу тускло зеленела тайга.

Валера достал из рюкзака две банки пива, одну протянул Кузьме, другую открыл сам.

– Хорошо здесь, душа отдыхает, – произнёс Валера, промочив горло. – Не то что там. Там пиздец какой-то, а тут… Знаешь, Кузя, иногда мне кажется, что люди не предназначены жить в городах. Вот здесь – совсем другое дело.

– Если б ты жил здесь, откуда бы взял пиво? – Кузьма отпил немного и поставил банку на дощатый настил. – Откуда бы взял удочку, пушку, машину.

– Да ну. Разве всё это важно? Вон, наши предки жили, и ничего.

– По тридцать лет.

– Чего? – Валера бросил на Кузьму непонимающий взгляд.

– По тридцать-сорок лет жили, а потом помирали.

– Да ну, пиздёж всё это.

– Как хочешь, – пожал плечами Кузьма, не желая вступать в спор.

Прошло ещё минут пятнадцать. Банки пива постепенно пустели, поплавки гуляли по воде. Кузьма всё думал, стоит ли с Валерой заводить разговор о вчерашнем и, наконец, решился. Наверное, правильнее будет сказать в глаза, а не за спиной жалобы строчит.

– Знаешь, я тут думал… – произнёс Кузьма, собравшись с мыслями. – Неправильно это.. ну, то что ты вчера сделал.

– Ты о чём вообще? – Валера покосился на собеседника.

– Да не придуривайся. Сам знаешь. Я вчера в изолятор зашёл, а там ты… развлекался. Так вот, я считаю, это неправильно. Нельзя так.

– Погодь. Когда это ты там был? Ты чего, подсматривал?

– Да ничего я не подсматривал. Просто зашёл, увидел, чем вы там занимаетесь, и ушёл. На хер мне за вами подсматривать?

– А зачем заходил?

– Надо было. Это важно?

Валера смутился, насупился, потёр свой мясистый нос и опять уставился на поплавок:

– Ты это… тебя это вообще не касается. И меньше шастай, где не просят.

– А тебя не касается, где я шастаю. Просто хочу сказать, что это нарушение порядка. Что ты ей наобещал? Или запугал?

– А тебе какое дело? – Валера вдруг вышел из себя. – Ты что, какую-то блядь будешь защищать? Которая под всей бандой этих малолетних отморозков лежала? Хули тебе надо, я не понимаю?

– Мы защищаем порядок, – Кузьма бросил взгляд на лежавшую позади «Сайгу». – Или хочешь, чтобы я Дмитричу доложил о нарушении?

– Что?! Дмитричу? Да докладывай кому хочешь, мне вообще по хуй! Порядок защищаем… Ты, блядь, языком мели, да не меру знай. Я подольше твоего в органах. Не хуй мне указывать, как и кого я должен защищать!

«Ничего из этого не выйдет, – думал Кузьма, закипая от злости, – зря только сотрясаю воздух». Разумеется, Валера отреагировал привычным образом. Вышел из себя, стал ругаться. Что ещё от него можно было ожидать?

Кузьма опять покосился на карабин за спиной, а потом – на коллегу. Тот сидел спокойно, не дёргался. А ведь, если подумать, Валера может запросто схватить «Сайгу» и пристрелить собеседника. И никто ничего не докажет, а если сослуживец и понесёт наказание, труп Кузьмы от этого к жизни не вернётся.

Доводов больше не осталось, не было и понимания, как ещё можно воззвать к разуму этого человека. Валера вначале злобно молчал, а потом заговорил более спокойным тоном, в котором тем не менее чувствовался упрёк:

– Дурак ты, Кузя. Что с этой шалавой ещё делать? Она с отморозками теми якшалась. Такая же дрянь, как и они. Пристрелить её только. Да, может, хоть какую-то пользу принесёт.

– Пользу? – Кузьму снова пробрало отвращение. Как вообще можно так относиться к живому человеку? И это не говоря о том, что девушка та не сделала ничего плохого. Она никого не убивала, её даже не было на месте перестрелки.

– Ну да. А что?

– Да ничего.

– Слушай, хватит, а? Ну заебал, в самом деле. Хорошо ведь сидели. Что на тебя нашло?

– Ничего. Забей.

Кузьма до сих пор кипел от возмущения и одновременно корил себя за малодушие. Надо было сразу остановить Валеру. А теперь поздно. Но доложить начальнику дружины всё-таки надо. Не хотелось, конечно, так вопросы решать, но внутренний голос яростно требовал справедливости, а по-другому её добиться не получалось.

Повисло напряжённое молчание, которое снова прервал Валера.

– Кузя, смотри, – шепнул он, указывая куда-то вдаль. – Опять эта сука летит. Уходить надо.

Кузьма посмотрел туда, куда указывает сослуживец, и увидел большую чёрную птицу, что парила над шумящей тайгой на том берегу. Здесь не стоило оставаться.

Напарники спешно вытащили удочки, похватали стулья, рюкзаки и оружие и побежали к «Буханке», отдыхавшей на берегу. А крылатый сделал круг над лесом и ринулся вслед за людьми, быстро снижаясь.

– Он к нам летит! – взревел Валера. – Бери пушку, стреляй! Я пока заведу.

Он кинул вещи в открытую дверь, сунул «Сайгу» Кузьме, а сам заскочил на водительское место и стал вертеть ключ в замке зажигания. Двигатель, как назло, заводиться не хотел, провоцируя Валеру на отборный мат. Кузьма же стоял с карабином в руках, и знакомая дрожь в ногах предупреждала о нависшей угрозе. Крылатый стремительно приближался. Его намерения не вызывали сомнений.

– Да стреляй ты, ёбаный в рот! – вопил Валера, пытаясь безуспешно завести «Буханку». – Хули стоишь? Стреляй в эту тварь!

Ничего другого не оставалось. Кузьма приставил приклад к плечу и прицелился в летящее существо. Оно снижалось, в уже были видны огромный нос маски, похожий на вороний клюв, и круглые, стеклянные глаза, в которых отражалось небо. На миг целик, мушка и загадочная особь оказались на одной линии, и палец надавил на спуск. Выстрел, второй, третий. Чёрные крылья затмили свет…

***

Очнулся Кузьма возле «Буханки», всё так же мирно стоящей на берегу. Сел, осмотрелся по сторонам, пощупал руки, ноги, голову. Кажется, всё цело, только башка опять болит и немного кружится. Монстра поблизости нет, в траве неподалёку чернеет «Сайга».

Кузьма поднялся и заглянул в салон машины. За рулём сидел Валера. Его грузное тело прислонилось к водительской двери, а голова свесилась из разбитого окна. Кровь забрызгала весь салон, а черепная коробка утратила свою целостность. В правом виске краснело аккуратное входное отверстие, а левый разверзся тошнотворной, желейной дырой.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – повторял Кузьма, ошарашенно глядя вокруг. – Какого хрена! Кто это сделал?

Он прекрасно понимал, что Валеру убило существо, вот только всё выглядело так, как будто сам Кузьма пристрелил напарника. Наверняка, и отпечатки на рукояти и цевье остались. Да и кто вообще поверит, что крылатый взял карабин и пальнул в человека?

Все знают, что Кузьма поехал с Валерой на рыбалку и больше никого здесь не было. Можно попытаться что-то придумать. Но что? Пришли неизвестные и убили Валеру? Вымпел выследил и отомстил? Не слишком-то правдоподобно. Подозрения так или иначе падут на Кузьму, а дружинники всё равно будут считать его виновным вне зависимости от наличия доказательств. А значит, с ним рано или поздно расправятся.