Призраки (СИ) - "Amazerak" - Страница 33

– Тогда ты погибнешь. Единственный шанс на спасение – это полёт. Расправь крылья! Они есть у каждого из нас, их просто надо почувствовать. Прошу, доверься мне! – прокричал Кузьма, протягивая руку девушке, но та лишь отступала и мотала головой, а по щекам её катились испуганные слезинки.

– Ты сошёл с ума, – прошептала Лида.

Рухнула часть дома. Нестерпимый грохот стоял вокруг, заглушая скорбные вопли сирены. Многоэтажная бетонная конструкция тряслась в ужасе. И Кузьма понял, что он должен сделать это первым. Может быть, тогда Лида всё поймёт и последует за ним.

– Следуй за мной! – крикнул Кузьма и бросился к парапету.

В последний миг перед прыжком страх сковал его сознание. «Ты что творишь?!» – крикнуло что-то внутри, но было поздно…

***

Это чувство вернулось – блаженное ощущение полёта, которого так не хватало в жизни. Широкие перепончатые крылья удерживали Кузьму в воздухе, и он парил. Он взмыл над складывающимися домами, над тучами пыли, над шарообразными тварями, пожирающими всё вокруг, над человеческой болью, вопли которой рвались к равнодушным небесам. Он был свободен от земной тошноты и житейских оков, он летел…

Он сделал круг и увидел Лиду, что стояла на крыше дома и заворожённо смотрела на своего друга, парящего в вышине. А от здания остался последний подъезд, да и его уже с удовольствием жрали зубастые шары, столпившиеся внизу.

– Прыгай! – заорал Кузьма, стараясь перекричать грохот. – Ты сможешь! Летим со мной!

Но Лида не шелохнулась. Её сковали страх и непонимание. Ей требовалась помощь, чтобы переступить через себя и воспарить. Не каждому такое было по силам. И тогда Кузьма ринулся вниз за своей подругой.

В этот момент последний пролёт рухнул, и поднявшийся в небо столб пыли скрыл Лиду.

– Нет! – закричал Кузьма. – Почему? Почему ты не сделала, как я сказал?

Он закашлялся от попавшей в горло пыли и резко взмыл ввысь, чтобы не столкнуться с землёй. Сердце сжалось болезненным комом. Он кружил над рухнувшим зданием и всматривался в жёлтую пелену. Вдруг Лида выжила? Вдруг она ранена, и ей нужна помощь? Но тщетные надежды быстро рассеялись. Руины внизу серели печалью бетонных плит, задавивших последние отголоски жизни.

Лида так ничего и не поняла, и осталась внизу. Кузьма никак не мог на это повлиять, он не мог залезть в её голову, не мог пройти предначертанный ей путь. Она должна была сделать это сама, но не сделала. Теперь ей осталось только упокоиться с миром, а Кузьме – двигаться дальше в одиночестве.

Трупы домов лежали внизу бугрящимися грудами бетона. Все соседние кварталы превратились в руины, а огромные каменные шары катались туда-сюда, работая челюстями, и было этих существ великое множество. Никто не смог их сдержать. Они беспрепятственно сжирали город, засасывая его обломки в свои бездонные утробы.

Сделав три круга над разрушенными кварталами, Кузьма полетел в уцелевшую часть города. Там тоже катались шарообразные, но было их не слишком много, тогда как с запада их шла чёрная лавина.

Внизу носились машины, метались люди, а по одной из широких улиц двигался БТР. Он мчался в самый эпицентр событий, даже не подозревая, что там творится. Добраться до цели ему оказалось не суждено. На перекрёстке наперерез ему выкатился шар и откусил бронированный бок вместе с колесом, и БТР врезался в ближайший дом.

Кузьма не стал смотреть, как едок пожирает могучую бронированную машину, полетел дальше. На параллельной улице заметил группу солдат в сопровождении «Тигра», который ехал перед ними. Из-за ближайших зданий выскочили два шарообразных и сразу же сожрали несколько человек и откусили капот броневика. Два бойца бросились наутёк, но их, скорее всего, постигла та же участи, что и остальных. Кузьме не доставляло удовольствия созерцать людей, он полетел вперёд, а куда, и сам понять не мог. У него не было цели, он просто парил над рушащимся городом, наблюдая конец цивилизации.

Словно сама Земля взбунтовалась против рода человеческого и породила чудовищных монстров с целью стереть все следы существования этих непокорных животных, поставивших мир на грань уничтожения. Но природа оказалась быстрее и не позволила случиться беде, теперь она безжалостным скальпелем хирурга вырезала разросшуюся раковую опухоль.

Размышляя таким образом, Кузьма парил над городом, как вдруг увидел оранжевые линии, летящие в небо из точки внизу. Это были трассирующие снаряды зенитного орудия, и они неумолимо приближались, желая сбить человека с небес, куда тот так бессовестно забрался, уронить на землю, разорвать на части, лишив свободы.

Пытаясь избежать столкновения с яркими пунктирами, Кузьма резко свернул в сторону и ринулся вверх, но зенитчик видел манёвры странной человекообразной птицы и упорно вёл прицел следом. И Кузьма задирал нос всё выше и выше, чтобы подняться на такую высоту, где злоба человеческая не достанет его.

И вот он оказался на достаточной высоте, больше никто не мог дотянуться до него. Стало тяжело дышать от разреженного воздуха, но он продолжал лететь вверх в надежде найти выход. На земле не осталось ничего, и Кузьме там было больно – больно от воспоминаний и от тех вещей, которые приходилось созерцать в этой отравленной бездне. Хотелось всё забыть, очиститься от налипших страданий, а настойчивый голос в голове продолжал твердить, что надо выше.

Вдруг что-то острое царапнуло крыло, затем ещё и ещё раз. Через небо тянулись тонкие стальные нити, и их становилось всё больше и больше. Это была колючая проволока. Кузьма летел вверх, а острые шипы цепляли его крылья. Он закрылся руками, пряча лицо, и предплечья начали покрываться ранами. Что-то мешало подняться выше, но Кузьма лишь сильнее утверждался в мысли, что ему надо именно туда, и продолжал рваться наверх.

Он пробивался сквозь боль. Горели израненные руки и лицо, истерзанные крылья с трудом удерживали его в воздухе, и солнце померкло за колючей паутиной. Лететь дальше не представлялось возможным, Кузьма прекратил махать крыльями и стал падать, а когда проволока исчезла, вновь расправил их.

А внизу чернели руины, огни пожаров пробивались сквозь марево желтоватого сумрака, шары катались и доедали обломки зданий; ни машин, ни людей на улицах не осталось, как и самих улиц. Никто больше не стрелял.

Острая печаль царапала внутри гнилыми ногтями, сдавливала горло мертвецки-синей рукой жалостливого поражения. Кузьме было некуда лететь, но его не отпускала назойливая мысль, что стоит вернуться на землю, как крылья моментально пропадут, и тогда он уже не сможет подняться. Никогда.

А рваные крылья начали уставать, и чугунная гиря отчаяния потянула вниз. Неужели придётся опуститься? Неужели придётся снова попасть в земной плен, из которого нет обратного пути? Неужели заветная мечта так и останется похоронена под проволочным куполом, заслонившим небеса?

Над руинами торчала чудом уцелевшая бетонная лестница, которую не сожрали шары-едоки. Кузьма опустился на самую вершину, крылья безвольно повисли перепончатыми тряпками. Он понятия не имел, куда двигаться дальше. Его звала неведомая высь, но железные шипы создавали невыносимое препятствие. Ржавая сеть слепого ожесточения простёрлась над погибающим миром и не пускали никого наверх.

Болели разодранное лицо, руки, ноги, крылья, но раны быстро затягивались. Спустя несколько минут от них остались бугристые рубцы, а потом и те пропали, и теперь лишь засохшая кровь напоминала о случившемся.

Когда боль окончательно заглохла, Кузьма взмахнул крыльям, взмыл ввысь и снова полетел, но только не вверх, а на запад. Он хотел понять, что происходит в других городах, узнать, осталось ли что-то от человеческой цивилизации, или едоки забрали всё.

Он долго мчался над лесами и полями, а когда солнце начало заползать за горизонт, впереди показался очередной крупный город, лежащий в руинах. Обломки зданий, недоеденных шарообразными тварями, торчали в сумерках осколками тишины, но существ здесь не было, а на окраине разверзлась воронка величиной в десяток футбольных полей. Наверное, именно отсюда вырвались шары, уничтожившие всё поблизости, и туда же, скорее всего, они ушли.