Цена невинности - Черникова Любовь - Страница 13

Проекция передо мной никуда не исчезает, но от зрелища, что она демонстрирует, меня начинает мутить. Не в силах больше смотреть на убийство в прямом эфире, утыкаюсь взглядом в собственные острые коленки, обтянутые серой робой, исцарапанные и покрытые ссадинами там под грубой поношенной тканью, и замолкаю до конца пути.

Вопросов много, они роятся точно квази-шершни, способные убить своим ядом просто пролетая мимо. Но мне страшно их задавать, потому что звездный лорд куда опаснее любого квази-шершня и кусается намного больнее.

Я хочу понять, увижу ли я когда-нибудь маму? Что со мной будет, когда окажемся на месте и куда, вообще, мы летим? Как и откуда звездный лорд Кастильеро узнал, что на Кантре есть такая девочка Ари Раскел? И как такое вышло, что у меня обнаружились пси-способности? И почему о них знают другие, даже фон Аделхард, но не я? Почему мои волосы вдруг опять побелели несмотря на все мамины ухищрения? И, наконец, какого паршивого каниса, Адолфо Кастильеро упорно называет меня чужим именем?

От невысказанных вопросов пухнет голова, но не проходит и пятнадцати минут, как скайрос начинает снижаться. Раздаются тихие щелчки и жужжание, я выпрямляюсь на сидении, с удивлением наблюдая, как ремни автоматически расстегиваются, высвобождая меня из плена.

Звездный лорд снова стоит рядом в проходе и жестом указывает мне на выход, пропуская вперед, точно я леди. При этом он так пристально рассматривает меня, что окончательно становится не по себе и тянет надерзить, но я держусь изо всех сил, так плотно стискивая челюсти, что опасаюсь стереть зубы до десен.

Но если он сделал такое с сыном сенатора не понять, за какую провинность, то что говорить обо мне? Так что лучше уж немного поскрипеть зубами, зато остаться с непорченой шкурой.

Но больше всего я сейчас беспокоюсь о маме. Что она скажет, когда узнает, что ее дочка – воровка?

Что-то подсказывает, что с этого момента моя жизнь изменится навсегда. Но хорошо это или плохо?

Звездный лорд жестом приказывает мне, что пора на выход. Как и в прошлый раз, сначала высаживается охрана, после Кастильеро с насмешливым поклоном пропускает меня вперед. Шагая, лопатками чувствую его тяжелый взгляд, но как ни тянет обернуться, держусь. Спускаюсь по короткому трапу, в котором и нужды особой нет – скайрос не харвестер, в него не требуется запрыгивать, подтягиваясь на поручнях, на высоту собственного роста.

Навстречу из-за покосившегося амбара с грозным урчанием выскакивает Брёх. Его шипы на загривке встопорщены и отливают алым, выдавая крайнюю степень возбуждения. Он готов сражаться за свою хозяйку со всем миром, и плевать на почти беззубую пасть.

Один из гвардейцев тут же реагирует на опасность. Слабенький заряд его излучателя достигает цели прежде, чем я успеваю отозвать каниса. Урчание сменяется жалобным визгом, старый защитник катится кубарем и безжизненно замирает в пыли. Мгновение наблюдаю, как он тяжело дышит и пытается двигать лапами, беспомощно лежа на боку. В этот момент мои, и без того натянутые до предела, нервы не выдерживают.

Не помню, что именно произошло, но в себя прихожу, стоя над лежащим на земле мужчиной. Сквозь непроницаемое забрало черного шлема на меня смотрят широко распахнутые глаза, в которых отражается… Страх? Самый настоящий ужас того, кто не желает умирать, но по какой-то причине не сопротивляется, покорно принимая гибель.

Как? Как я могу это видеть, ведь шлем гвардейца зеркальный? Но факт есть факт. Вместо своего перекошенного от ярости лица, вижу живого человека внутри. Того, кто застрелил моего единственного настоящего друга на этой забытой всеми богами планетке. Короткий ежик темных волос, сплюснутый нос, подбородок с противной ямкой, смуглая кожа и этот полный страха взгляд… Но выражение его глаз меня не останавливает. Без толики сомнений опускаю окровавленный кулак вновь и вновь, пытаясь пробиться через преграду и врезать как следует по этой гадкой морде! Сплющить нос еще больше. Увидеть, как он свернется на бок, а из ноздрей хлынет кровь!

Вдруг мою руку окутывает голубое сияние, а забрало шлема, которое должно выдерживать выстрел из универгана в упор, покрывается сеткой мелких трещин после очередного удара.

Шок. Я вскакиваю на ноги, и далекие от гуманизма желания отступают. В недоумении таращусь на солдата, а затем перевожу взгляд на собственные пальцы. Это что, я сейчас сделала?! Но как?

– Ты жива только потому, что ты – моя дочь! – рявкает позади звездный лорд.

Похоже, даже он утрачивает свое хваленое спокойствие. Гляжу на него и испуганно мотаю головой, отступая. Сама не знаю почему. То ли отрицаю происходящее, то ли предупреждаю, что с ним будет так же, если…

Кастильеро вдруг шагает ко мне, и его стальные пальцы больно смыкаются на моем плече. Он бесцеремонно тащит за собой. Точнее, пытается тащить.

– Пошел на хер! – резко останавливаюсь, заученным приемом вырываясь из его хватки. Рычу не своим голосом: – Не смей меня трогать! Никогда!

Вряд ли бы мне удалось такое провернуть, если бы не сработал эффект неожиданности. Освободившись, бегу к лежащему на земле канису, не обращая внимания на требование остановиться. И на опасение, что следующий выстрел может быть предназначен уже мне.

– Брёх, Брёшенька, миленький…

Глажу подрагивающего на земле единственного друга, который осмелился встать на мою защиту. Слезы струятся по моим щекам, размывая тело каниса в сплошное серое пятно невнятных очертаний.

– Встать! – рычит Кастильеро и добавляет уже тише. – В дом. Немедленно!

Вскидываюсь и встречаюсь с бездушным взглядом звездного лорда. Грудь вздымается от тяжкого дыхания, а в животе безбожно ноет и тянет. Наверное, в той драке не от всех пинков успела прикрыться, но ощущаю это только сейчас. Разбитый кулак тоже немилосердно саднит, пульсируют ожог и порезы на ладонях. Да и все прочие синяки и ссадины, словно сговорившись, решают разом о себе напомнить. Но я поднимаюсь и вытираю слезы, а внутри кипит чистая, незамутненная ничем ярость…

Долгое мгновение мы с Кастильеро меряемся взглядами. Играть с ним в гляделки все равно что с машиной, но я не сдаюсь, и на жестоком лице Звездного лорда неожиданно появляется едва заметная улыбка. Хищная. Странно довольная, точно морда обожравшегося свежего мяса каниса. Десятым чувством понимаю – все, теперь точно не до шуток, и все же рискую. Нежно касаюсь морды Брёха, прощаясь со старым другом, и, не разрывая зрительного контакта с Кастильеро, бреду к нашей лачуге.

В какой-то момент мне из-за этого приходится развернуться и идти задом наперед, а я все еще босая – мои боты остались на поле Аделхарда. Наверное, только поэтому я умудряюсь удержаться на ногах, когда цепляюсь за порог и едва не падаю навзничь. Звездный лорд рядом, но не делает малейшей попытки, чтобы меня поддержать.

Я ожидаю застать маму спящей, ведь после приема лекарства прошло совсем немного времени, но неожиданно за моей спиной раздается ее чуть удивленный и какой-то неожиданно здоровый голос:

– Адолфо, это ты?! Ты здесь?

– Дебора… Как всегда неотразимая, – в шутливом поклоне склоняется глава Совета Пяти.

Не понимаю, что здесь происходит, но готова поклясться, что вижу тень восхищения на лице ужасного звездного лорда, которое, впрочем, тут же сменяется гневом. Небрежно оттолкнув меня с пути, он в три шага преодолевает тесную комнатенку и останавливается напротив мамы. Я оборачиваюсь и тоже вижу ее.

Вижу и теряю дар речи…

Дебора Раскел больше ничем не напоминает измученную неизвестной болезнью женщину. Каштановые волосы уложены в аккуратную прическу и блестят. Умелый макияж делает ее лет на десять моложе. Кожа кажется гладкой и сияющей, а одежда непривычная и дорогая. Весь ее облик и надменный взгляд, и то, как она держится, говорит, что мама если и не равна звездному лорду, то не далеко от него ушла.