Коннетабль (СИ) - Мах Макс - Страница 19

- Ты можешь? – сразу же уточнила внимательно слушавшая ее Теа-Татьяна.

- Могу, но мне они даются с огромным трудом. Я от этого очень устаю.

- Хорошо, - кивнула каким-то своим мыслям собеседница. – С Огнем выяснили. Что с Водой?

- Подожди! – остановила ее Габи. – Есть еще один вопрос, который будет уместно осветить прямо сейчас.

- Освещай, - пожала плечами темная колдунья с мехмата Петербургского университета.

- Стихия Огня — это хороший пример, чтобы разобраться с градацией Силы. – Сейчас Габи озвучивала мысли, изложенные ее как бы отцом Августом Мишильером в его знаменитой брошюре о Стихии Огня. – Во-первых, это один из самых редких талантов. Речь не идет, разумеется, о точной статистике, но ученые полагают, что лишь от восьми до десяти процентов всех магов могут манипулировать Стихией Огня. И это все маги Огня: от новорожденных до глубоких стариков и от слабосилков до великих колдунов. Во-вторых, градация силы. Официально речь всегда идет о двенадцати или, максимум, о тринадцати рангах, но те, кто действительно занимаются этим вопросом, считают, что исходить следует из того, что существуют по минимуму двадцать градаций. Представь себе шкалу, разделенную на двадцать частей-рангов. Реальный, физически ощутимый огонек может разжечь лишь тот маг, у которого есть минимум третий ранг в Стихии Огня. Дальше можешь сообразить сама. Магов, имеющих ранг с девятого по двенадцатый, называют в зависимости от некоторых особенностей их Дара Саламандрами, Фениксами и Драконами. Я, например, внеранговый боевой маг, но, если быть точной, у меня тринадцатый ранг в Стихии Огня и по нашей классификации я - Дракон-Виверна или Решеф[5]. Ты, я полагаю, как минимум Вулкан[6] или Феникс, но это неточно. Так сразу мне не решить. Опыта недостает, так что, если хочешь узнать подробности, обратись к Трису, он в этом деле собаку съел.

- Замысловато, но познавательно, - подвела черту графиня Консуэнская. – У вас, поди, и книжки такие имеются?

- Одну из них написал наш с Трисом отец.

- Круто! – восхитилась Теа. – Давай, тогда кратенько про все остальные Стихии.

- Кратко не получится, - развела руками Габи.

- Тогда, рассказывай, как получится, - предложила Теа.

- Сама предложила…

Разумеется, Габи лукавила. На самом деле Решефом она стала не столько из-за тринадцатого ранга в Стихии Огня, сколько из-за своей силы в магии Воздуха. Пятнадцатый ранг в этой Стихии превращал ее в настоящую повелительницу бурь, а в сочетании с Огнем это действительно было чем-то таким, от чего у ее предполагаемых оппонентов просто не было лекарства. Не зря же в Стихии Воздуха она считалась даже не Бореем, а настоящей Темпестас[7]. И во время покушения на олимпийском стадионе, ее Воздух оказался не менее полезен, чем ее Огонь. А уж вместе…

- Магов, обладающих Даром в Стихии Воздуха, довольно много, - сказала она вслух. – Вроде бы, около 30% всех колдунов и колдуний всех возрастов. Тонкость в том, что абсолютное большинство «воздушников» находятся в диапазоне между третьим и шестым рангами. Они низкоранговые, как, впрочем, и основная масса магов Земли. А магов нашего с тобой уровня, - одиннадцатый-тринадцатый ранг в Стихии Воздуха, - вообще, считанные единицы. Мало нас, и этим все сказано. Редкий Дар. Уникальная способность. Этим она и ценна, а в сочетании со Стихией Огня, тем более…

Следующие полтора часа Габи рассказывала Татьяне о Стихиях и рангах, о талантах и способах измерения пределов Дара. Можно сказать, дала развернутую академическую лекцию в стиле Триса или Зандера. Но, в отличие от них, Габи этим никогда прежде не занималась, - она же не профессор, - и оттого изрядно утомилась. Впрочем, ее усталость была вызвана не только и даже не столько этим новым лекторским опытом, сколько тяжелыми мыслями, которые нежданно-негаданно нахлынули на нее во время рассказа. И мысли эти были вовсе не о магии или, если все-таки отчасти о ней, то не напрямую, а лишь косвенно.

Так и вышло, что говорила она об одном, а думал в это время о другом. Она думала о доме, имея в виду, не палаццо Коро, а дом в широком смысле этого слова. А это, значит, и страна, и город, и, прежде всего, семья. Вот о чем думала Габи, и о чем болела ее душа. Ее лишь недавно обретенный дом находился в опасности, поскольку борьба за власть, а тем более, гражданская война, могли с легкостью разрушить все, чем она теперь так дорожила. А еще она думала об Эве Сабинии, которая как-то незаметно и очень быстро стала для Габи чем-то большим, чем подруга и покровительница, но о ком не скажешь, что вот она – любовь всей ее жизни. Не любовь и не верноподданнические чувства. Скорее дружба, не лишенная корысти. Все-таки Габи не одна и не сама по себе, за ней стоит клан, и она отвечает за всех этих людей. А раз так, то дружба с наследной принцессой поневоле имеет «дополнительные оттенки», среди которых вместе с сексом присутствуют серьезные обязательства и перед Эвой Сабинией, и перед кланом, и перед страной. И сейчас, рассказывая о магии, как ее понимают франки и алеманы, Габи решала между делом, что и как, и в какой последовательности будет делать, когда они вернутся домой. И оказалось, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Впрочем, не несчастье, разумеется, а всего лишь случай, но народная мудрость звучит как-то правильнее.

Так вот о случае. Это же как иногда происходит. Делаешь одно, думаешь о другом, и вдруг понимаешь, что набрел по случаю на что-то третье. И это третье способно, если и не перевернуть мир с ног на голову, то уж точно облегчит тебе решение тех проблем, которыми занята сейчас твоя голова. Ведь это так просто, - раз, два и в дамках! - но одновременно как же это сложно. Замыкаешься распутывать клубок мыслей, идей и событий. Однако отчего бы не попробовать?

И начать, наверное, следует с того, что ей Габриэлле Э’Мишельер предстоит ни много ни мало спасти империю и принцессу-наследницу, возведя Эву Сабинию на престол ее отца. И при этом не плохо бы уцелеть самой и не подставить под удар родных и близких. Клан, брата и Марию Перигорскую, и много кого еще. Огромная ответственность. Настоящий вызов ее талантам. И, разумеется, не проходящая головная боль. Но потом появляется ее дедушка и приводит ее в этот новый дивный мир, и выясняется, что в этом практически лишенном магии Мире живут, между прочим, потенциально довольно сильные колдуны и колдуньи. Их даже искать не пришлось. Сами нашлись. И уговаривать на эмиграцию их оказалось не надо Сами попросились перейти под ее руку и уйти вместе с ней в ее полный магии Мир. А это дорогого стоит, потому что даже четыре сильных мага могут кардинально изменить расстановку сил в империи франков. В особенности, если там о них никто пока ничего не знает. И это просто здорово, но есть проблема. Все четверо - люди, принадлежащие совсем другой культуре и Миру, и даже иной исторической эпохе. Они, за немногими исключениями, не говорят по-французски, - а если и говорят, то отнюдь не на том франке, на котором говорят в империи, - в большинстве своем не умеют ездить верхом, не владеют магией, как того требует то общество, в которое их предстоит ввести. И все это, не считая таких мелочей, как этикет, политика и культура, имея в виду общую историю их Мира, франкские и латинские древности, литературу, с которой знакомы их сверстники-аристократы, искусство, - кино, музыка, танцы, - и далее по списку.

Ничего не напоминает? Еще как напоминает! Еще совсем недавно Габи была в точно таком же положение. И, если бы не ее Золотой Человек, быть бы ей битой в прямом и переносном смысле этого слова. То есть, ей помог тогда Тва’А, передав ей необходимое знание, что называется, из рук в руки, но, возможно, способность помочь в таком деликатном деле связана не с тем, что он Источник, а с тем, что он часть народа разделенных джа. Однако «волки» тоже ведь принадлежат к этому народу. И разве «выпить» «вонг» не то же самое, что сделал для нее Тва’А? Очень похоже, но дело в другом. Теперь и сама Габи – «волчица» джа и по магии, и по отношению к их эгрегору. Она поглотила «Сокровенное знание народа джа», и значит, может попробовать сделать для Вероники Акиньшиной или любого другого российского мага то, что сделал для нее когда-то и не так, чтобы давно, ее Золотой Человек.