В зоне особого внимания (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 37

— Никаких Лёш, вы меня, возможно, ограбили? Кто разрешал трогать вещи?

— Да что там трогать? Чемодан один! Всё собрали! Номер уже забронирован был для ответственного работника, скажите спасибо, что нашли вам место! Оплачивать будете?

— У меня там важные документы. С грифом «Секретно». У того, кто собирал их, есть соответствующий допуск? Даже если ничего не пропало! Вы в своём уме? — с внутренним ликованием наезжаю я.

Документы эти не бог весть что, от Ельцина, по новым законам, но я вынужден был за них расписаться, и гриф «Секретно» действительно там стоит. Хотя непонятно почему вместо грифа «ДСП» (для служебного пользования) стоит следующий по списку секретности гриф «Секретно»? Это, слава богу, не «Совершенно секретно», или «Совершенно секретно особой важности» и тем более не «Особая папка» или «Закрытый пакет». Я, кстати, не должен был знать о последних двух категориях, но читал как-то в будущем воспоминания Горбачёва. Так вот, архивных томов с документами категории «Особая папка» было в стране более полутора тысяч, а «Закрытых пакетов» всего несколько десятков. Но не суть, главное, что сейф из моего двухкомнатного люкса вскрыт, и документы могли читать случайные люди. А значит, я теперь действую по инструкции. А что делать, когда секретные документы попали в чужие руки, мне известно. Ну, конечно, от инструкции я отошёл, набрав Власова и Шенина.

— Толя, сейчас человек приедет от меня, — произнес разозленный Власов.

Я так понимаю, взбешён он был не раскрытием секретов Госстроя, а тем, что его приказ не выполнили. Шенин тоже предложил помощь, и надо сказать, вовремя. Он сделает документы задним числом, о том, что Крайком КПСС Красноярского края запросил у Госстроя СССР информацию по новым нормативам в строительстве с просьбой передать их мне. Теперь я прикрыт со всех сторон.

— Анатолий Валерьевич? Я от Власова. «Сова», — скромно сказал пароль худой, почти измождённый, горбоносый дядя, в отличном костюме с немигающим стальным взором.

— Наши действия? — уточняю я, с досадой заметив, как в гостиницу заходит Марта.

— Допуск у вас есть, я так понимаю. За материалы расписывались?

— Даже запрос от крайкома оформил, — хвастаюсь я и иду к Марте.

— Анатолий… Валерьевич! — заламывая руки, кричит мне в спину администраторша. — Я же не знала, что у вас там документы!

— Дорогая, иди к себе, — целую я подругу.

— Я не одна, — смущенно говорит Марта, и в гостиницу заходит бабуля.

Пришлось раскрыть всю подноготную конфликта своим дамам.

— В войну за такое к стенке ставили, — сообщила бабушка администраторше, пока человек от Власова всё улаживал.

Номер… Да не стал я выеживаться: раз уже вещи перенесли в другое помещение, а в моем живет семья из трёх человек, то пошел заселяться в одноместный, самой простой категории.

— Сейчас, Толя, поеду в больницу. Направление есть. Вот заехала с тобой повидаться. Девушку эту не забижай, видно, любит тебя она. А что иностранка… да лишь бы дитёв родила, — проинструктировала на прощание бабуля.

Тут я, конечно, согласиться с ней не могу. Нет у меня планов потомство в этом мире оставлять. Так что в последнюю ночь мы, как и всегда, предохранялись. Уж не знаю, что бабушка Марте понарассказывала про родню моего отца, но уехала та в Норвегию окрыленная какой-то идей. Я даже догадываюсь какой.

История с документами благополучно завершилась утром. Хмурый дядя в штатском изьял проект СНИПа, сообщив, что его отправят в крайком спецпочтой, и их сотрудник в Красноярске передаст их мне лично на рабочем месте.

В аэропорту меня встретила служебная машина — Малова постаралась, а дома ждала любопытная Ленка. Не знаю уж, как она узнала, что я приехал, но заявилась в гости почти сразу.

— Ну, рассказывай, Толя, что там за королева у тебя появилась? — быстро проглотив привезенную ей в подарок шоколадку, спросила подруга.

Была бы Ленка не в положении, я бы ей ответил… Но не могу, запрещено не только бить, но и просто ругать. Представляю, как это чудовище разбалуется за время беременности. Илюха с отцом, наверное, уже стонут.

— Тебе кто сказал про Марту? Светка? А ты ей зачем меня выдала? Ну, о том, что я в Москве? Не стыдно? А ещё друг! — я постарался сделать вид максимально расстроенный и обиженный.

— Я подумала, может, что у вас склеится. Добра тебе желаю. А ты! Шубу отдал! — Лукарь, а точнее, мадам Недолюбко моими гримасами не пронять, а вот у самой вид весьма забавный: такой любопытный лисенок с хитрой измазанной шоколадкой мордашкой.

— Так тебя шуба интересует? Или моя подруга?

— Всё! Знаешь, как скучно! — Ленка по-хозяйски рылась в моей сумке, выискивая что бы ещё конфисковать из блестящего или сладкого. — Ух ты! Медалька, да? Папа говорил, ага! Дай поносить?

— Не дам, вдруг это будет считаться нарушением международных договоренностей? Так и до дипломатического скандала недалеко! А что ещё папа говорил?

— Да че-то про документы, которые у тебя чуть не украли, про Ельцина чего-то.

— Ельцина? Странно, а какое дело до этого КГБ? — удивился я.

— Хотят тебя продвигать по партийной линии. Я точно не знаю. Спроси сам у папы.

— Лен, помощь твоя нужна! — меня посетило внезапное озарение.

— Не буду я вас мирить! Хватит! Вали в свою Гренландию! Ой, огурчики солёные! Открой банку, — Ленка уже лазила по моему почти пустому холодильнику.

— Ленок, с девушками я сам разберусь. Мне твоя помощь нужна в налаживании контактов и ещё кое в чём. Ты же русским языком и литературой собираешься заняться? Ну, после педа?

— Возможно, а с кем контакты? — Ленка, не тревожа кухонные приборы, настойчиво пыталась достать из банки огурчик своими тонкими красивыми пальцами.

— С литераторами, например. Я тебе список набросаю. Но главное не это…

Услышав опять фамилию Ельцина и вспомнив его скорое правление, я решил попытаться подкорректировать историю. А что? К власти он пришёл на критике существующей системы. И я хорошо помню всё, что будет происходить в ближайшие пару лет. Мы публично продолжим каяться во всех грехах, посыпая голову пеплом и вырывая волосы на голове. Ни одна страна мира так активно не каялась, хотя грехов хватает у всех правительств! В результате у людей сложилась неверная точка зрения о том, что всё в СССР было плохо, всё надо сломать, и станет лучше. Двадцать сортов колбасы появятся сразу, как осудим привилегии начальства. Ну, может они и появятся, даже наверняка, но сделаны будут из такого дерьма…, а те, что качественные будут недоступны по цене. Привилегий для избранных станет ещё больше, а внимания к народу меньше. И у меня родилась идея — дать народу другой взгляд на наше прошлое, настоящее и будущее. Да, есть много способов манипуляции общественным мнением, но без публицистов, литераторов, журналистов не обойтись, и без прямого общения с людьми тоже не получится. Сейчас всё больше в ходу митинги, но я верю в силу печатного слова, и знаю, кто из писателей, журналистов сможет помочь правильно осветить ситуацию в стране. Только лично заниматься этим мне некогда. А у Ленки дури и энергии хватит. Тем более, под влиянием бати она выросла большой патриоткой.

— Постричь тебя? Да? Это я могу…, — под нос бубнит подружка, не забывая про огурчики.

Оказывается, пока я сделал паузу, Ленка уже набросала кучу вариантов своей помощи мне.

— Если поможешь, буду разрешать стричь себя раз в месяц!

Не страшно, я всё равно коротко стригусь.

— Лен, я хочу создать новое политическое движение. Хорош огурцы хомячить, оставь мне! И выслушай! — рявкнул я на обжору.

— Хомячить? Хи-хи. Ладно, рассказывай, чего будем создавать и зачем.

Просидели мы до вечера, и если бы не Илюха, пришедший за женой, сидели бы ещё дольше.

Утром первым делом иду к Шенину, порадовать выполненным поручением насчёт банка и деньгами от Власова для достройки здания крайкома КПСС.

— Зря со мной не посоветовался. У нас недостроев куча, а деньги, материалы, технику и людей не выбить из Москвы, — попенял Олег Семенович, но вижу, что первый доволен. — И ещё… Раз банк уже создан, то Сергея я перевожу к нам в Красноярск. Для начала инструктором, а там посмотрим, чем его занять.