Свой выбор (СИ) - Зеленая Рина Васильевна - Страница 31

В первый раз на таких посиделках Северус жутко смущался и не представлял, чего ожидать. Он слишком хорошо знал, какие о нем ходят слухи, и опасался, что за закрытыми дверями маски спадут, что он ощутит осуждение профессоров в полной мере.

Но потом оказалось, что добродушная Помона, не всегда и всем понятный Филиус, строгая с больными Поппи и молчаливая Ирма — милейшие люди. Они не осуждали его за прошлое, даже немного сочувствовали, будто Северус все еще был их студентом, совершившим всего-то глупый проступок.

Постепенно эти люди и пара часов, проведенных в их компании, стали для Северуса отдушиной. Коллеги не стеснялись друг друга, не юлили и не хитрили. В них не было двойного дна, как в каждой фразе Дамблдора. Волшебники могли спокойно обсудить работу других, возникшие проблемы, сложных студентов и неудачные решения по учебной программе. И эта возможность выпустить пар помогала каждому. Но Северусу особенно.

Лишь рядом с коллегами мужчина понял, что на него свалился груз, который не так-то просто утащить. Коллеги-деканы искренне ему сочувствовали и много хвалили за старание. А ведь в первое время Снейп и не осознавал, как тяжело ему приходится.

Но в личной беседе Филиус Флитвик как-то отметил, что Северус делает для своих змеек гораздо больше, чем делал Слизнорт. И гораздо больше, чем Минерва сейчас — для своих львят.

МакГонагалл учила и самого Снейпа. В школьные годы он искренне считал, что профессор трансфигурации просто ненавидит слизеринцев и всегда подыгрывает своим гриффиндорцам. Но потом Снейп стал учить сам и обнаружил, что Минерва глуха не только к ученикам других факультетов, но и к своим собственным львам. Первый раз это случилось после происшествия с одной из студенток, едва не совершившей суицид на почве неуверенности в себе и травли со стороны однокурсников. Бороться с межфакультетным противостоянием у Северуса не выходило, но своих змеек зельевар приучал жить сплоченно, уважать друг друга. И сам внимательно следил за каждым своим студентом, перенимая навыки у Флитвика и Спраут.

Забота о студентах отнимала силы и время. Среди года Северус просто не мог уделить должное внимание базовым лекарствам для Больничного крыла. Он должен был проводить занятия, проверять домашние работы, патрулировать коридоры, назначать и проводить отработки, сидеть на собраниях, участвовать в бесконечных чаепитиях Альбуса, встречаться с родителями, а кроме этого с пристальностью гончей отслеживать каждого своего студента с первого и до последнего курса.

Лишь при тесном общении с другими учителями зельевар осознал, как много внимания уделяет детям. Снейп знал каждого. Знал привычки, страхи, внутренние взаимосвязи на курсе и на факультете. Он мог предугадать поведение почти каждого своего слизеринца, а потому умело пресекал очень многие шалости. Но чаще всего Северусу приходилось предотвращать кое-что гораздо хуже, а потом делать все, чтобы история не повредила ребенку. Он, не без поддержки Поппи Помфри, скрывал сложные случаи от родителей студентов, от попечителей, от директора. Договаривался с врачами в Мунго, брал консультации. И следил, следил, следил.

При его бессоннице и почти постоянных кошмарах это приводило к тому, что Северус почти не спал. Особое бодрящее зелье, которое он варил для себя, позволяло не терять концентрации, но оборачивалось раздражительностью, которую зельевар порой не мог сдержать. Годы жизни в подобном режиме привели к тому, что профессор Снейп прослыл желчной и злобной Летучей Мышью из подземелий. Его заранее боялись первокурсники, недолюбливали все неумехи со второго по пятый курс, но почти боготворили шестикурсники и семикурсники, которые подходили к сдаче СОВов с должной ответственностью и вниманием к собственному будущему. Каждый из них знал, что придирчивый Мастер зелий способен за два года натаскать студентов так, что дополнительный курс в любой академии покажется им развлечением и позволит без труда добиться успеха в жизни.

Змейки своего декана побаивались, но уважали. Гриффиндорцы, в немалой степени из-за МакГонагалл, ненавидели. Вороны и барсучата, если только проявляли должную прилежность, преспокойно учились. А сам зельевар из года в год мечтал сменить род деятельности, раз уж клятва привязала его к школе, к директору, и хоть одно лето провести не над котлами.

В этом году Снейпу вновь не повезло. Дамблдор лишь сочувственно поцокал и вновь напомнил, что хорошего Мастера зелий найти гораздо труднее, чем учителя для ЗОТИ. Северус знал об этом, как никто другой. За годы преподавания он встретил меньше десятка студентов, которых смог порекомендовать как перспективных учеников и будущих Мастеров. Но и по поводу защиты мнение директора Снейп не разделял. Даже Филиус признал, что за последние два десятка лет этому предмету отводят все меньше внимания, а уровень подготовки студентов даже седьмого курса совершенно чудовищен.

Об этом преподавателям в письмах особенно жестко напоминал ректор академии мракоборцев. Тамошним преподавателям приходилось заново натаскивать будущих авроров, навыки которых после школы годились разве что на борьбу с мелкими домашними вредителями, вот только соответствующий отдел в Министерстве и так был заполнен до отказа.

А на этом внеплановом педсовете Альбус предложил и вовсе взять для обучения ЗОТИ первокурсников какую-то нелепую книжку, которую впору было подсовывать детям вместо букваря. И ладно бы это!

Обсудив тему нового учителя, нового учебника и вынужденного сокращения бюджета, из-за чего и в новом учебном году мадам Хуч не видать новых метел для уроков полетов, директор сообщил преподавателям о том, что по просьбе одного своего знакомого собирается на время перенести в Хогвартс один уникальный предмет. Подробностей директор не озвучил, но озадачил многих преподавателей идеей придумать что-то для защиты. Язвительное замечание Снейпа о том, что ценную вещь лучше всего оставить ее хозяину или поместить под присмотр гоблинов, Дамблдор банально проигнорировал.

Высказав свои пожелания, директор распустил учителей по домам, но попросил деканов вновь собраться ближе к концу июля, чтобы обговорить учебный план на новый год. Обычно этим занимались директор со своей заместительницей, на свое усмотрение тасуя уроки в расписании.

Не ожидая ничего хорошего, Северус в этот день доварил очередную партию зелий, оставил охлаждаться и поднялся в башню директора. И попал на разговор, который и теперь, три недели спустя, отдавался у волшебника дрожью.

Сведения о том, что почти все уроки его первокурсников в этом году будут совпадать с львятами, Снейп воспринял как неизбежность, хотя такая перемена очень его удивила. Для остальных курсов Минерва, как и в прежние годы, изыскала возможность соединить факультеты уже традиционными связками. В годы учебы самого Северуса Слизерин пересекался на занятиях с барсуками или воронами, что уберегало самого Снейпа от издевательств одной четверки гриффиндорцев еще и на уроках.

Теперь же оказалось, что составить пары слизеринцы-рейвенкловцы или слизеринцы-хаффлпаффцы практически невозможно. Впервые за двадцать лет!

Но эта новость не шла ни в какое сравнение с тем, что Дамблдор вздумал еще до начала учебного года обсудить новое поступление. А точнее, кое-кого, кого ждали в Хогвартсе в новом учебном году.

Как только фамилия была произнесена, Минерва тут же расплылась в довольной улыбке, а Северус показательно скривился, как от зубной боли.

— Так ли нужно уделять этому ребенку столько внимания? — почти выплюнул тогда Снейп. — Вы еще даже не знаете, какой он.

— Уверена, он унаследовал все лучшее от своих родителей, — горделиво подбоченясь, заявила МакГонагалл. — Лили и Джеймс были лучшими учениками!

— Ну… Я помню, Минерва, что Джеймс Поттер лишь где-то на пятом курсе немного взялся за ум, — с мягкой улыбкой пропищал Флитвик. — А до этого считался первым шалопаем всей школы. И его приятель, Сириус, лишь немного отставал от Поттера.

— Да, дорогуша, — поддержала Спраут. — Я признаю, что Лили Эванс с самого первого курса была хорошей и умненькой девочкой, очень талантливой. Она на самом деле по праву была первой. Но вот Джеймс… Он значительно уступал в учебе Северусу. И даже твой же гриффиндорец, Люпин, обходил сына одного из самых достойных магических семейств.