Свой выбор (СИ) - Зеленая Рина Васильевна - Страница 36

Через таких своих учеников Дамблдор действовал в Министерстве, на международной арене. Через них получал сведения. Им вкладывал в головы идеи, которые юные умы с радостью распространяли дальше. И через них получал все то, чего не мог достичь иными способами.

Зарплаты профессора и даже заместителя директора едва ли хватило бы на все нужды Альбуса, а он никогда не любил себе в чем-то отказывать. И с годами потребности волшебника лишь увеличивались.

После победы над Гриндевальдом Дамблдор вместе с орденом получил довольно кругленькую сумму, но той едва хватило на десяток лет сладкой жизни. После удалось провернуть несколько интересных дел, пополнивших сейф Альбуса в Гринготтсе, но и эти деньги постепенно начали иссякать, когда стало ясно, что широкая деятельность требует не только связей, но и вложений. И с каждым годом денег требовалось все больше.

Это злило, но Дамблдор успокаивал себя тем, что затеянная им игра рано или поздно принесет свои плоды. Смог же он получить старшую палочку! Пусть для этого и пришлось подождать несколько лет. Значит, и остальное рано или поздно окажется у него в руках: и Дары Смерти, и редчайшие артефакты, и книги, и деньги древнейших родов. А еще новая слава. Нужно лишь правильно сыграть в очередную игру и избежать ошибок.

А тут такой прокол с мальчишкой!

— Ничего, ничего, — успокоительно шепнул себе старый волшебник и пригладил бороду, — это всего лишь одиннадцатилетний ребенок. Не стоит переживать.

Внезапно в кабинет с клекотом влетела крупная серая сова и величественно уселась на стол перед директором. Дамблдор поморщился, стряхнул с рукава перо и отцепил от лапы плотный конверт. Птица тут же умчалась прочь, даже не пытаясь выпросить угощение.

— Так-так, — пробормотал маг, заметив имя отправителя, и усмехнулся. — А вот и отчет Олливандера.

Как и всегда прежде, старый мастер вспоминал о коллеге в августе, отправляя ему пару неряшливо написанных писем. В нынешнем содержались сведения о тех первокурсниках, кто уже успел купить палочку. Второй отчет ожидал директора в день прибытия поезда с учениками.

— Так-так.

Дамблдор извлек из ящика стола свиток с перечнем учеников и принялся вычеркивать в нем имена тех, кто уже отметился у Гарика. И радостно крякнул, обнаружив в списке Поттера. О визите мальчика к мастеру волшебник, конечно, знал, но все равно было приятно увидеть знакомое имя, записанное едва разборчиво. С улыбкой вычеркнув имя в своем свитке, директор поднял письмо повыше, уже предвкушая, что прочтет в строчке напротив фамилии мальчика. Даже приготовился с удовольствием произнести параметры палочки вслух. И едва не подавился, увидев нечто странное.

— Что? Что это такое?!

Из письма Олливандера следовало, что мальчишка не купил предназначенную ему палочку, а выбрал совершенно другую. Не веря глазам, Альбус пробежал взглядом по строчкам, надеясь, что Гарик просто перепутал мальчишку с кем-то — пергамент весь был в кляксах, а строчки то прыгали вверх, то загибались к нижнему краю крючком. Но нет, никто другой не покупал у мастера палочку с пером феникса.

— Не может этого быть. Старый идиот так меня подвел! — прорычал волшебник, отбрасывая лист, как гадюку. — Как он посмел?

С тех самых пор, как Дамблдор занял место директора, он всячески стремился заранее знать все о молодых волшебниках, а потом — контролировать их. Сначала он просто собирал сведения о волшебных палочках, а потом стал требовать от Олливандера не продавать ученикам Хогвартса слишком мощные инструменты, прикрываясь заботой о детях.

Традиционно считалось, что за жизнь волшебник может сменить и три, и четыре, и даже десяток палочек, всякий раз подбирая ту, что лучше подходит состоянию магии в определенный период жизни. Но многие очень привязывались к своим палочкам и могли сменить любимый инструмент лишь в крайнем случае. Этим Альбус и воспользовался, всегда щурясь от удовольствия при мысли, что половина министерских служащих пользуется палочками, которые они все переросли. А без должного инструмента даже сильный маг не способен сколдовать что-то стоящее. Постоянное же пользование достаточно слабыми палочками не позволяло волшебникам даже предположить, что с ними что-то не так.

И вот выясняется, что Гарри Поттер купил совсем не ту палочку, которую ему заранее выбрал директор, разрушив еще одно звено идеального плана.

— Обязательно нужно вызвать мальчика к себе. И поговорить. Минни мне в этом поможет, — прошептал Дамблдор себе под нос.

— Уверен, что нужно на маггловскую платформу, Гарри? — спросила Тинки утром 1 сентября, подливая мальчику чай и молоко за завтраком.

— Конечно, — Поттер с благодарностью улыбнулся домовушке и подвинул к себе кусок яблочного пирога с крошкой.

— Непременно стоит разведать, что тебя там ждало, — еще раз озвучил причину решения дедушка, с нежной улыбкой наблюдая за тем, как ест внук. — Не верю, что тебе просто забыли сказать, как преодолеть барьер.

— Дед! — обиженно воскликнул Гарри, заметив это. — Мы ведь уже договорились! Не нужно смотреть, как я ем!

— Да-да, — быстро покивал мужчина средних лет, сидевший в центре большого полотна, и повернул голову в сторону. — Но как же сложно удержаться.

— Если не хочешь, чтобы род прервался на мне, то стоит чуть-чуть постараться, — едва слышно проворчал Гарри, но все равно улыбнулся. И увидел, как Флимонт Поттер на картине тоже чуть ухмыльнулся.

В первое утро, когда мальчик проснулся в незнакомой постели и едва вспомнил, как ночью будил дом, ходил по некоторым комнатам, а потом укладывался спать, эльфы пригласили его завтракать в малую столовую. Яркий утренний свет прибавил Поттеру робости, но не избавил от усталости и, как следствие, невнимательности. Сонно щурясь и постоянно зевая, мальчик спустился на второй этаж в уютном домашнем халате поверх пижамы, уселся за накрытый для него стол, проследил за тем, как воспарили заварочный чайник и молочник, повинуясь магии эльфов, взял еще теплую булочку с какой-то фруктовой начинкой, поднес ко рту, откусил, поднял взгляд… и едва не подавился. С пяти небольших картин, висевших в столовой, на него таращилась толпа людей. Полотна оказались настолько маленькими, а желающих так много, что кое-где на холсте виднелся только один глаз, а в другом месте — ухо и часть щеки, плотно прижатых к чьему-то широкому плечу.

Закашлявшись, мальчик согнулся, смахнул со стола чашку и сполз на пол, где и просидел все то время, что спорили, звали эльфов и причитали молчавшие до этого Поттеры.

Оказалось, что картины ожили на рассвете и тут же попытались хоть кого-нибудь дозваться. Домовики же предпочли игнорировать нарисованных хозяев и не мешать настоящему отсыпаться. В итоге многочисленные дедушки и бабушки, изнывая от нетерпения, сгрудились на картинах одной комнаты, чтобы не пропустить долгожданную встречу.

Из-под стола мальчика выманивали всей толпой в компании домовиков, обещая не глазеть и не мешать завтракать. Гарри и самому хотелось поскорее познакомиться со всеми родственниками, но от неожиданности он совершенно расклеился: глаза застилали слезы, руки тряслись и зуб не попадал на зуб. Юному волшебнику требовалась передышка, возможность осмыслить и…

— Памкин! Нужно достать успокоительного! — велела какая-то из нарисованных дам, уже тише выпроваживая Поттеров на картины в большую гостиную на этом же этаже.

Гарри смог встать лишь после того, как Тинки в пятый раз повторила, что картины пусты. Но и тогда мальчик нервно сжимался и тяжело вздыхал. И после зелья так и не успокоился до конца.

Еще день назад Поттер считал, что остался один, а теперь на него, как гора, свалилась толпа людей. Пусть нарисованных, пусть не совсем настоящих, но все же родственников. Не пыльных людей со снимков в маггловском фотоальбоме, а вот таких: говорящих, подвижных, эмоциональных.

Сглатывая слезы, Гарри заставил себя выпить чашку чая с молоком и съесть две булочки с невероятно вкусным джемом из крыжовника внутри. Стоило запихнуть в себя побольше, но еда вставала поперек горла. Даже вкуснейшая выпечка не желала умещаться в сжавшемся от нервозности желудке.