Свой выбор (СИ) - Зеленая Рина Васильевна - Страница 52

Сказав это, Гарри повернулся и решительно прошествовал в Большой зал мимо хватающего воздух ртом Рона, не видя человека, который наблюдал за развернувшейся сценой.

Северус Снейп отложил в сторону последний лист проверенного эссе и скривился. Начался новый учебный год, а студенты так и не стали хоть немного умнее. Их тупостью можно было прикрываться, как щитом. Вышла бы непрошибаемая даже Темным Лордом защита! А ведь зельевар еще не столкнулся с первокурсниками этого года, занятия с ними у профессора стояли на пятницу. Радовало лишь то, что третьей парой, уже после обеда в тот же день, к нему заявятся семикурсники. Если хотя бы часть из них не растеряла мозги за лето, то Северус сможет во время их уроков заняться и зельем, которое упоминалось в "Зельеварение сегодня", и, если повезет, частично пополнит запасы зелий Больничного крыла тем, что сварят студенты, хотя из года в год Снейп не особенно на это рассчитывал.

Вызвав Темпус, зельевар скривился. Приближалось время ужина, но идти в Большой зал совершенно не хотелось. Вот только Альбус вряд ли простит подобную вольность в первую неделю занятий. Да и студенты! По собственному опыту Северус знал, что значительная часть конфликтов происходит как раз перед или после приемов пищи.

Опыт не подвел зельевара. Когда он подходил к Большому залу, решив не петлять по коридорам, чтобы войти через дверь для преподавателей, там как раз развернулась сцена, похожая на ссору.

«Поттер, — скривился профессор, мигом опознав одного из первогодок. — Чего и следовало ожидать!»

Он подошел поближе, уже собираясь отчитать мальчишек, немного перегородивших проход, когда услышал с расстановкой брошенную реплику брюнета и замер.

— Должен был? Кому. И почему. Я. Должен?

Говорил мальчик негромко, в голосе чувствовалась злость, но было заметно и то, что рейвенкловец не собирается переводить словесную перепалку в физическую стычку. Слова же и сам тон Поттера немало поразили Снейпа. Как и все то, что мальчишка сказал следом, все также не повышая голоса. Из-за этого у профессора не было шанса придраться к Поттеру и снять баллы.

Мальчишка уже ушел, а Северус так и стоял в коридоре, глядя ему в след. Пока не сообразил, как это выглядит со стороны, и стремительно пронесся мимо студентов.

За ужином Снейп то и дело посматривал в сторону воронов, прокручивая в голове то, что услышал. Как он ни вертел слова мальчишки, а по всему выходило, что ребенок не так прост, как многим кажется. И совсем не такой, каким его рисовал все эти годы Дамблдор.

Северус, пусть и прошло много лет, прекрасно помнил Джеймса Поттера. Нахального, даже наглого, безмозглого и самовлюбленного гриффиндорца, который без всяких сомнений ввязался в противостояние с силами, значительно превосходившими его не такие уж и выдающиеся навыки. Вот только на старшего Поттера — вечно лохматого, в съезжающих с носа очках, с перепачканными чернилами и грязью руками, громкого, требовательного и неимоверно неаккуратного — больше походил шестой Уизли, чем родной сын Джеймса. Младший Поттер сидел за столом ровно, напоминал очень спокойного ребенка и ел аккуратно, наслаждаясь пищей, а не пихал в рот все, что видел, как сынок Артура и Молли Уизли. И даже одежда на Гарри Поттере сидела идеально, а не абы как.

Снейп поморщился. Ненавидеть Поттера становилось все сложнее.

В этот раз все собрались в покоях Филиуса. Снейп с благодарностью принял из рук полугоблина причудливую серебряную чашу — набор исконно гоблинской посуды маленький профессор привез с собой в тот год, когда приступил к преподаванию в Хогвартсе. В чаше плескался гоблинский мятный ликер, о котором Флитвик тут же и рассказал, попутно поделившись с собравшимися коллегами подробностями своего визита к родне этим летом.

Родители Филиуса Флитвика были все еще живы, но жить предпочитали в далекой Швейцарии, где никому не было дела до столь неравного союза. Даже гоблинская родня издали вполне принимала чету Флитвиков, хотя когда-то практически изгнала отца Филиуса.

Мать профессора давно разменяла вторую сотню лет, но все еще отличалась крепким здоровьем. В Швейцарии эта дама добилась невероятного для эмигрантки и женщины успеха — владела собственным бизнесом по производству волшебных музыкальных инструментов и каждый год пополняла благотворительные фонды маленьких европейских школ магии, в которых учились те, кому не хватало денег для поступления в Шармбатон.

В Британии аналогов подобным небольшим учебным заведениям не было, хотя миссис Флитвик еще двадцать лет назад настойчиво предлагала создать что-то подобное в разных частях страны, упирая на то, что значительная часть чистокровных и полукровок или не обладает достаточным уровнем магии для поступления, или не имеет для этого средств. В итоге в школу поступают не все дети, многие вынуждены перенимать навыки у родителей, что ведет к появлению плохо обученных магов, не имеющих шанс хоть на какие-то положительные перемены в жизни в будущем. В это же время магглорожденных в Хогвартс принимают бесплатно, по особой программе Министерства, что не способствует доброжелательному отношению к ним со стороны магов-бедняков. Но Министерство Магии что много лет назад, что сейчас всячески игнорировало здравые предложения как миссис Флитвик, так и других разумных волшебников, готовых поделиться и опытом, и деньгами.

— И в итоге мы имеем ту самую оппозицию власти, которая в прошлый раз гласно или негласно поддержала Того-Кого-Нельзя-Называть, — вздохнул Филиус, пересказывая последний разговор с матерью. — Война ничему не научила наше Министерство!

«Только ли в Министерстве дело?» — подумал Северус, но не стал озвучивать собственное мнение. Зельевар никогда не забывал имена тех, кто реально контролировал жизнь в магической Британии. И время от времени ужасался тому, что происходило вокруг.

Вот только многие ничего не замечали, убаюканные статьями в «Ежедневном Пророке» или сладкими объяснениями тех или иных принятых правительством решений по колдорадио. Никому не приходило в голову самому разобраться в проблеме и взглянуть вокруг без призмы чужого навязанного мнения.

— Ликер — чудо, Филиус, — с восторгом заметила Роланда Хуч, пригубив изумрудную жидкость из своей чаши.

— Это из отцовских запасов! — с гордостью ответил маленький профессор. — Одна из самых удачных партий. Он даже продал не все, хотя вы же понимаете!..

Собравшиеся закивали, прекрасно понимая, что прибыль для гоблина — все. Даже если этот гоблин — производитель известных на континенте коньяков и ликеров.

Еще некоторое время преподаватели обсуждали новости с континента, а потом перешли к насущным проблемам и делам.

— Я снова предложила Минерве провести осмотр ее деток, но она в который раз отказалась, — поделилась с коллегами Поппи Помфри. — А ведь именно к ней попадает больше всего магглорожденных. И… вы же знаете!

О! Они знали. Особенно Северус, которому, как человеку с колдомедицинским образованием, мадам Помфри то и дело жаловалась.

— Сначала Минерва едва не рычит, что у нее нет времени выделить один выходной для того, чтобы привести в Больничное крыло детей для общего осмотра, а потом мне приходится сталкиваться с целым ворохом проблем, если она допускает в квиддичную команду недостаточно здорового ребенка. Или если кто-то из ее ало-золотых себе что-нибудь ломает.

Помона с сочувствием покивала, а Роланда молча опрокинула в себя порцию ликера.

— На следующей неделе начнутся уроки полета, — замогильным голосом выдохнула она. — Я уже сейчас молю саму магию, чтобы она уберегла детей от неприятностей. Но эти метлы!

На этот раз Помона похлопала по руке мадам Хуч, выражая ей свою поддержку. Поппи и Роланда переглянулись и вздохнули.

Вот уже несколько лет две эти волшебницы с яростью львиц сражались каждая на своей маленькой войне, но пока безрезультатно.