Вернуть Боярство 12 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 38

И главное — это эксклюзив. Ведь помимо всех сложностей в работе с душами, которые я уже упоминал ранее, ещё и сама душа была особенной. Балрог — это существа, слабейшие из которых равны сильнейшим Великим Магам, а этот экземпляр был далеко не слабейшим среди себе подобных. Сразись мы с ним в полную силу — я на пике своих былых сил и он без ограничений мира смертных — я бы на себя не поставил. Это громадная удача, что он мне достался…

— Ари, это… это слишком дорогой подарок, — тяжело сглотнула она, отрывая завороженный взгляд от амулета. — Я не могу принять нечто подобное! Да и вообще — разумнее будет использовать его тебе самому. Если ты в кратчайшие сроки сможешь взять восьмой ранг…

— Я не могу использовать его на полную, — с сожалением ответил я. — В моих руках это будет пустая растрата бесценного ресурса. Балроги — дети Истинного Огня. Я же несу в себе воплощенные Молнии — при использовании амулета моя природная сила будет конфликтовать с тем, что идёт от амулета. Всё, что даст мне эта побрякушка — ускорит развитие процентов на сорок, не более. И при этом семьдесят процентов извлекаемой энергии мне придется сбрасывать в никуда, что бы поток был не слишком силён… А вот у тебя основа силы — огонь. Он подойдет тебе просто идеально.

Я видел, как в ней боролись гордыня и желание заполучить предмет, решающий все её проблемы с развитием раз и навсегда. И, справедливости ради, она отказалась. Пришлось битый час уговаривать её забрать мой подарок! Девушка упрямо отказывалась, и никакие призывы мыслить рационально, никакие логические аргументы её прошибить не смогли.

В итоге, разозлившись, я пригрозил — или она забирает амулет, или я просто его разрушу, а душу пленника отпущу восвояси. Она в первый миг не поверила, но когда моя ладонь заискрилась молниями — Хельга сдалась.

Как же иногда тяжело, оказывается, делать подарки! Особенно женщинам с их собственной, странно вывернутой логикой… Пожалуй, новость о том, что я готовлю одно из сердец балрога ей для пересадки надо попридержать — ко второму раунду подобных переговоров я пока не готов…

Солнце достигло своего зенита и неподвижно висело над громадным городом-крепостью. Аугсбург, шестой по размеру город новообразованной Германской Империи, находился ближе прочих мегаполисов Рейха к линии фронта. И сегодня в нем царила необычная атмосфера. Мрачновато-торжественный настрой, перемешанный с недобрыми предчувствиями среди многих собравшихся аристократов Империи…

Высокий, отстроенный из серого гранита эшафот на центральной площади города. Двадцать гильотин, выставленных в один ряд, чьи хищные, остро заточенные и покрытые рунами лезвия мрачно и тускло сверкали в лучах жаркого, практически летнего солнца. И шесть сотен приговоренных к казни человек — мужчины и женщины, все как один обнаженные. На телах обреченных каждый желающий мог разглядеть многочисленный шрамы, рубцы и синяки, щедро украшавшие обреченных — следы пребывания в плену у Рейха.

Позади эшафота находился высокий помост, на котором расположились особые гости. Самые высокопоставленные из многочисленных аристократов Рейха, представители Великих Родов Рейха, наиболее влиятельные вельможи и военачальники, послы Османской, Британской и Циньской Империи и нескольких куда менее значимых государств, в том числе и представитель Российской Империи — Романов Сергей Викторович, Старший Магистр и член Императорского Рода.

И в самом центре была расположена особая, бросающаяся в глаза даже не столько своей роскошью — хотя, видит Бог, она была роскошна — ложа, над которой реял личный стяг Кайзера. А выделялась она в первую очередь неимоверным количеством различных защитных чар, от мощи которых рябил воздух вокруг, словно над жарким костром в летний вечер.

Российский посол был мрачен, как грозовая туча. От происходящего Сергею Викторовичу хотелось рвать и метать, кулаки чародея сами собой периодически сжимались в кулаки, но здесь и сейчас он был бессилен как-то повлиять на происходящее. А меж тем его британский и османский коллеги не скрывали удовольствия от происходящего, откровенно насмехаясь над русским дипломатом.

— Слышал, господин Романов, вы всеми силами отстаивали своих соотечественников, — насмешливо, с высокомерной улыбкой обратился к Романову Мерзеф ибн Юсуф. — Вручили ноту протеста от вашего Императора Кайзеру, взывали к законам чести и неписанным правилам ведения войны, и даже, говорят, устроили дебош… Правда, почему-то, решили это сделать в доме терпимости «Розы Саксонии», а не при дворе Кайзера.

— Ну, для того, что бы набраться решимости отстаивать интересы соотечественников в подобной ситуации наш коллега, по слухам, решил употребить некоторое количество столь любимой русскими водки, — подхватил британец, пожилой уже Архимаг лорд Беккет. — Но сие зелье, являющееся, пожалуй, самым значимым изобретением в Российской Империи и главным её вкладом в мировую культуру, обладает весьма коварным и злым норовом, как и сами его изобретатели. Пара лишних рюмок — и всё, преисполненный доблестью и жаждой деятельности патриот начинает воевать совсем не в ту сторону, в которую следует. Думаю, наш уважаемый коллега просто решил отстоять честь отечества там, где у него на это имелись хоть какие-то шансы… В конце концов, одолеть в кровати одну из прелестниц в «Розах» у него имелись хотя бы какие-то шансы. Пусть и чисто теоретические, но всё же…

Юмор парочки откровенно враждебных русскому послов был примитивен и груб, но, к сожалению, бил по больному. К сожалению, новости о замысле Кайзера настигли в не самый подходящий момент. Намеренно создавший себе образ недалекого весельчака и страстного любителя женского общества, русский посол, как и большинство его коллег по цеху, был ещё и ценным источником информации для своей Родины. И большинство важных встреч и разговоров Сергею Викторовичу приходилось проводить в местах, в которых подобного никто не ожидал. Большой распутник и пьяница, внук одного из Старейшин Рода Романовых и, соответственно, обладатель весьма глубоких карманов, он чаще проводил время в окружении красавиц, горячительных напитков и разного рода сомнительной публики, что вовсю пользовалась щедростью русского посла, любившего устроить хорошую пирушку и оплатить её из своего кармана…

Подобным образом можно было прикрыть очень многое. Отличное прикрытие и маскировка, позволяющие сокрыть почти всё, что угодно, оправдывающие любые странности и кажущиеся чудачества, которые в иной ситуации вызвали бы вполне обоснованные подозрения… Но конкретно в этот день это его амплуа недалекого алкоголика, отправленного послом в государство, с которым у Российской Империи шла открытая война, что было равнозначно ссылке, подвело посла. И подвело, к сожалению, не без помощи со стороны.

Сергей Викторович алкоголиков презирал и горячительные напитки считал едва ли не главным мировым злом. Злая ирония жизни играла с ним дурную шутку — что бы служить Роду и Отечеству ему приходилось играть роль самой презираемой им породы людей, не способных преодолеть собственную слабость воли и характера… Однако несмотря ни на что, это было именно что игрой — могущественный Целитель аж шестого ранга, он безо всякого труда сводил к минимуму воздействие алкоголя, даже очень дорогого, алхимического, предназначенного специально для высокоранговых чародеев.

Однако в тот проклятый вечер в его рюмке оказалась не привычная уже, практически идеально отфильтровываемая им онисовая водка. Вернее, не так — оказалась не совсем она. Неизвестный, но очень могущественный алхимический наркотик, добавленный в его напиток, не имел ни вкуса, ни запаха, ни даже каких-либо заметных магических колебаний — а ведь он был не просто Старшим Магистром, он был многоопытным и сильным Целителем, что на порядок осложняло попытки что-либо ему подлить или подмешать…

Лихо, напоказ опрокинутая русским послом внутрь своего организма рюмка онисовой поначалу поначалу никак себя не проявила. Сергей Викторович продолжил светскую беседу с лордом Беккетом — британец в тот вечер тоже решил сходить развеяться.