Ревизор: возвращение в СССР 22 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 49

— Ну, раз кандидаты есть, давайте назначим собрание на завтра, — предложил Гусев.

— Слышал? — повернулась Жанна к Булатову. — Объявляй собрание на завтра, после пар.

— Понял, — кивнул староста и вышел с довольной улыбкой на лице. Ну а что ему не улыбаться? Витька рассказал о придумке Машки, как и о том, что та сама боится при Гусеве и Луппиан про Быстрову упоминать. Попросил выручить. Похоже, все получилось…

— Так что там с Быстровой? — напомнил Гусев. — Это та Быстрова, что у меня в «Комсомольском прожекторе»?

— Ну, да… Некрасивая история с ней была. Даже комсомольское собрание пришлось проводить. Они с Костенко про Ивлева слухи отвратительные распускали за то, что он Быстрову отверг.

— Того самого вашего Ивлева?

Жанна молча кивнула.

— Какие у вас тут страсти кипят! — удивился Гусев.

— Не то слово… Так вот, за Костенко заступился декан почему-то, а Быстрова получила за них обеих. И после этого Костенко вылетела из «Комсомольского прожектора». Хотя Быстрова схлопотала строгий выговор, А Костенко вышла сухой из воды.

— Так… И эта Костенко тоже была членом Прожектора?

— Да, она ещё в том году в рейды ходила. А тут её Самедов выставил. И кстати, слухи ходят по университету, что Быстрова его любовница. Сама свечку не держала, подтвердить не могу, но он из-за этого из МГУ и вылетел, — многозначительно посмотрела на Гусева Луппиан. — Так что, будьте с ней осторожней, Анатолий Степанович.

— Ничего себе! — потрясённо сел за стол Гусев. — Вот тебе и первокурсница. Похоже, молодая, да ранняя…

Он вспомнил, как Быстрова ловко присоединилась к ним с Шадриной и крепко задумался. В животе заурчало, пообедать сегодня не успел. А Луппиан молодец, что рассказала мне обо всём, — подумал он. — Еще бы больше была молодец, если бы сразу рассказала об этом, когда он на место Самедова пришел… Надо с ней рабочие отношения налаживать, чтобы была пооткровеннее в следующий раз.

— Жанна, а не хочешь пойти со мной в кафе? — решил он угостить её в благодарность за откровенность.

— Ну, знаете, Анатолий Степанович! — возмущённо зыркнула она на него, и, резко развернувшись, вышла из кабинета, не прощаясь.

Ей очень хотелось ещё и дверью хлопнуть, но не решилась, начальник, всё-таки. Но каков нахал! — думала она в бешенстве. — Он что, решил, что все женщины такие, как Быстрова⁈ Что Самедов был кобель-кобелем, что этот, новенький. Их что, в одном цеху клепают?

Москва. Советский комитет по защите мира.

Придя на работу, Булатов и Сандалов собрались, как уже повелось, сначала сходить в буфет за пирожками, но Валиев остановил их.

— Новость, ребята. Наш партком принял решение организовать у нас что-то типа «Комсомольского прожектора». Будете ходить по предприятиям, проверять сигналы из писем.

— А почему мы? — удивился Булатов.

— Что за бред? — поддержал его Сандалов. — А как же работа здесь?

— Не знаю, — отчеканил недовольно Валиев, мол, самому тошно, ещё вы тут лезете. — Сам ещё не разобрался, чего к нам привязались? Пришёл сегодня какой-то, я первый раз его видел. Марк Анатольевич, вы его видели раньше?

— Нет, — покачал головой тот.

— Как его фамилия? Не помните? Мамедов?

— Самедов⁉ — хором воскликнули парни.

— Точно, — удивлённо посмотрел на них Валиев. — Вы что, знаете его? Откуда?

— Ильдар Ринатович! — набрал воздуха в грудь Булатов. — Это всё происки нашего бывшего комсомольского секретаря Самедова. Он вылетел только недавно из МГУ из-за скандала, из-за связи с первокурсницей, и пытается тут изображать бурную деятельность. Ленивый был просто жуть… Из кабинета своего практически не выходил. Не знаю, какая ему уж вожжа под хвост попала, что тут забегал вдруг…

— Не надо нам никакого прожектора, Ильдар Ринатович, — поддержал друга Сандалов. — Пожалуйста!

— Тем более, с Самедовым, — добавил Булатов.

После пар рванул на Чаеразвесочную фабрику, хорошо, от метро недалеко, минут пятнадцать всего пешком. Нашёл быстро по старым корпусам из красного кирпича. Сколько я предприятий уже объездил, если фабрика с историей, то здания будут, сто процентов, из красного кирпича. Капиталисты свои заводы строили фундаментально, на века.

Приехал немного раньше времени, позвонил из проходной по местному телефону. Встретил меня парторг предприятия Чуриков Валерий Яковлевич, мы созванивались с ним накануне, его голос показался мне молодым. А оказалось, ему уже лет под пятьдесят. Просто спортсмен, не курит, стройный, подтянутый.

Он сразу провёл меня через несколько стендов и витрин с историческими документами и фотографиями, что-то типа исторического музея предприятия. Прослушал краткую лекцию, было интересно и познавательно. Валерий Яковлевич рассказывал всё по памяти с искренним воодушевлением. Подумал, что он, наверняка, уже много лет здесь проработал.

— Сколько вы уже тут? — улыбаясь, поинтересовался я.

— О! — рассмеялся он. — Можно сказать, с рождения и даже больше. Матушка моя здесь больше сорока лет отработала. Мною беременная ходила на работу. Так что, я здесь и в ясли ходил, и все каникулы в заводском пионерлагере, и работал летом до войны. С войны вернулся, учиться на вечернее послали. Вся моя жизнь тут прошла…

— С ума сойти! — искренне поразился я. — Настоящая рабочая династия!

Он провёл меня через несколько цехов в актовый зал, попутно рассказывая о производстве. В зале уже собирался народ. Тема лекции «Коммунистическое строительство и научно-техническая революция». В методичке, что выдал мне Ионов, по этой теме были лишь общие слова, пока, в метро ехал, ознакомился. Бред, конечно, в основном, но с чего-то надо начинать. Да и нельзя все от себя излагать, что-то должно быть обязательно из методички, кондовое… Мало ли какая проверка. Подсадят незаметно в зал своего человека, который будет все конспектировать…

Когда Чуриков меня представил коллективу, стал объяснять собравшимся, что научно-техническая революция в условиях социализма стимулирует ускорение темпов культурного прогресса. Рост народного образования и просвещения способствуют формированию многогранной личности социалистического типа.

Тут меня прервали выкриком с места.

— Товарищ лектор! А где ваша бумажка?

— Какая бумажка? — не сразу понял я. — Вам удостоверение общества «Знание» показать?

— Бумажка! По которой лекцию читать!

— Мне это не надо, — рассмеялся я, осознав, наконец, что они от меня хотят. — Я по памяти. Разрешите, я продолжу… Изменение содержания труда влияет на характер труда, меняет требования к работнику, к его личности, развивает его, способствует его образованию, и тем самым меняет культуру производства и жизни, организацию производственных коллективов и общества в целом, меняя всё общество. Развитие индивидуальных способностей советских людей в сочетании с формированием у них коммунистического мировоззрения самым благотворным образом влияет на дальнейшее движение науки и техники. Всё это взаимосвязанные процессы, медленные, непрерывные и зависимые друг от друга.

Отбомбив эту положенную белиберду, выдохнул и перешел к собственному тексту.

Старался приводить простые примеры, каким образом высокая производственная культура, новое оборудование, эффективные технологии, отражаются на всех сферах жизни предприятия, к этому уровню начинают подтягиваться и заводская столовая, и раздевалки, и комнаты отдыха. А там и дома рабочие начинают стремится к тому же уровню, облагораживают придомовую общественную территорию, приводят в порядок подъезд и так далее. Дети, выросшие в культурной атмосфере, стремятся занять в обществе достойное место. Всё же связано. Бытие определяет сознание…

Спорить с этим никто не стал. Вопросы задавались такого рода, что если все станут инженерами, кто будет простыми рабочими работать?

— Научно-технический прогресс в производственной сфере, — отвечал я, — стремится к автоматизации большинства процессов. И рано или поздно, большинство операций будет производиться на автоматических поточных линиях. Для их обслуживания нужна будет серьёзная профессиональная подготовка. Я уже не говорю о создании таких линий и их пуско-наладке. Всё будет усложнятся, но производительность предприятий будет при этом расти. Это не быстро случится, не за одно поколение, но готовиться к этому, потихоньку, уже надо.