Без маршала Тито (1944+) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 41

От катуна справа сохранился только очаг из крупных камней и пятно, на котором снег таял быстрее. От соседнего сохранилась только пара венцов — судя по слою щепы, эти катуны развалили и порубили на дрова. Наверное, прошедшим летом, или даже раньше, спинки оставшихся бревен заметно подгнили. Целые брвнары зияли пустыми оконцами, на одной нет половины дранки — наверное, тоже сожгли. Может, партизаны, может, четники, а то и немцы.

Марко подал знак — чисто, можем двигаться вперед. Метрах в ста остановились еще раз, теперь в бинокль хорошо видно, что стены посечены пулями, тоже год-два тому назад — дырки успели потменеть вровень с бревнами. Свежих отметин нет, ветки деревьев вокруг выстрелами не срезаны, давно тут не воевали.

Тихо, спокойно, только далеко за горкой, в Браиличах, собаки разбрехались, а здесь никого. Подошли к родничку.

— Эх, сейчас бы молочка свежего, — протянул Глиша, набирая свежей воды в ополовиненные за день фляги.

— Хрен тебе, еще месяца два-три, — убил его бесплодные мечтания Небош. — До Геогиева дня скот в горы не гоняют.

— Ладно, осмотрим катуны и вниз, в деревню, — распорядился я. — Разобрали слева направо по одному.

Ребята разошлись по срубам, а мне достался тот одинокий очаг. Я побродил вокруг, пиная ногами валуны и редкие деревяшки, когда уловил краем глаза более темное пятно в снежных кустах.

То ли дорогое мироздание, то ли высшие силы, то ли ангел-хранитель меня бережет — едва повернул голову, как пятно шевельнулось и я чисто на рефлексах рухнул на землю.

Над головой просвистела автоматная очередь, рядом стукнула винтовка.

Больше, чем смерти, я в ту секунду испугался, что это Глиша с Небошем. Тело само ужом скользнуло за очаг, а в голове билась мысль — нет, не может быть, а если может, то надо ложиться и помирать, нельзя настолько в людях ошибаться.

Но из катуна стукнул карабин Небоша, чуть дальше затарахтел автомат Глиши, бахнул пистолет Славко, и меня отпустило. Чуть поднял голову — Марко из оконца показал, что нападающих двое.

В подтверждение прострекотал шмайсер, еще два раза грохнула винтовка. Славко пополз налево, значит, мне направо, брать рисковых ребят в клещи.

Однако после еще одного выстрела Небоша пальба стихла, а в кустах послышались убегающие шаги. Высунулся — никого.

Пошел медленно, с двумя пистолетами в руках. Слева точно так же двигались Славко и Марко, Глиша с Небошем контролировали остальное.

За кустами нашлись следы двух человек, несколько винтовочных и россыпь автоматных гильз. Чуть дальше, у большого дерева, лежал человек, точно там, где его догнала пуля Небоша.

Крестьянская одежда, ухоженный маузер-курц, на выгоревшей от солнца и времени шайкаче темное пятно в форме сербской кокарды…

— Вот говорил же, надо было манлихерку брать! — с досадой прогудел Небош, теребя носяру. — В ногу целил, а оно вон как…

— Ладно, не расстраивайся, — хлопнул его по плечу и. — Марко, что второй?

— Зацепили, вдоль следа капли крови.

— Много?

— Нет, на каждом втором-третьем шаге.

— Значит, царапина, бежать может.

— Догоним? — азартно предложил Славко.

— Тело бросать негоже, да и Браичи не так уж далеко, — рассудил Небош.

Носилки вырубили из двух лесин и, меняясь по ходу, потащили убитого и его винтовку в село. Двое несут — трое в охранение, черт его знает, что у беглого автоматчика в мозгах?

Добрались уже впотьмах и слава богу — никто почти не видел, а то набежали бы плакальщики со всего села. Носилки положили под забор.

— Сава, Вукович, — уверенно опознал тело кафанщик.

— Точно? — недоверчиво спросил Славко, подсвечивая лицо трупа фонарем.

— Точнее не бывает, — криво усмехнулся хозяин. — Небось, он с братом был, с Душаном?

— Может, и с братом.

— Не навоевались, значит… — заключил кафанщик. — Надо семье сказать, пусть заберут, похоронят.

Еще надо бы ОЗН известить, но телефонов в Браичах отродясь не водилось, ближайший в Кадиной Луке, на станции. Двадцать верст и все лесом, ехать ночью дураков нет.

К Вуковичам пошли всем скопом, заодно и тело отнесли. Первым запустили кафанщика — вдруг недостреленный одурел настолько, что решит в доме засесть? По уму-то надо бы Душану бежать отсюда, сколько сил хватит, пока мы с его братом возимся…

Но нет, в доме только женские голоса, да старческое дребезжание. Так и есть— выбежали к нашим носилкам две тетки средних лет, да четверо детей от десяти и старше, потом дедок приковылял.

Пока жены Душана и Саво рыдали над покойником, Славко взял в оборот деда. Тот, даром что в шайкаче с так и не снятым гербом, своих сыновей не одобрял — пришла новая власть, так сиди ровно, занимайся хозяйством! Но куда подался Душан, не сказал — дескать, прибежал, похватал еду, вещи и нет его.

От женщин тоже никакого толка — плакали, утирали лица уголками платков, вот и весь разговор.

— Погреб, — шепнул мне Небош.

— Почему? — так же тихо спросил я.

— Смотри, я сейчас еще раз спрошу, где Душан спрятался, а ты за детьми следи.

И точно — младший сразу стрельнул глазами в сторону погреба, остальные с задержкой. Проследили, чтобы дети ушли в дом, занесли тело, подивились, что там спят еще трое, совсем мелких. Глиша откуда-то выудил и показал тряпки с пятнами крови. Свежими, не побуревшими — значит, был тут.

Собрались вокруг погреба, посветили фонариками — вроде есть след, но тут полно народу ходило, точно не сказать.

— Эй, Душан, вылезай! — негромко сказал Славко в щель между стропилами и лагами.

Погреб молчал.

— Вылезай, или гранату кинем.

— Нек све иде у три лепы! — выругалась темнота.

— Погодь, — придержал я Славко. — Душан, выходи добром. Если придется тебя с боем брать, семья под выселение пойдет.

В холодной глубине кто-то застонал сквозь зубы и еще раз выругался, но уже тише.

— Ваша взяла, не стреляйте.

— Оружие выбрось, потом выходи.

Скрипнула дверца погреба, на которую уставились все наши стволы, вылетел и упал с глухим стуком шмайсер.

— Пистолет еще, — предусмотрительно потребовал Небош.

Звякнул о камни дедовский револьвер, за ним, показались растопыренные пятерни, следом руки и, наконец, Душан. Чисто домовой — в бороде, паутине и стружках.

Пока я думал, что там хранят в стружках, морковку или яблоки, Славко шустро обыскал сумрачного четника и через заднюю калитку, чтобы не видели в доме, погнал в кафану на допрос.

Спал я урывками, и каждый раз, когда просыпался слышал вроде бы одни и те же вопросы от Славко и ответы от Душана. Но как оказалось, контрик все делал правильно, подловил пленного на нестыковках и к утру раскрутил-таки.

Закладку Хадсона братья Вуковичи перепрятали. И стерегли место, чуть не ежедневно проверяя, не было ли там чужих. Оттого и на нас напали, что посчитали угрозой кладу.

Утром отправили гонца в Милановац, а сами с Душаном потащились искать перепрятанное.

Даже не знаю, как это описать — скальная стенка которая вдруг… растрескалась? Врезал по ней великан кулаком и вместо монолита — горизонтальные плитки, неровные такие кирпичи-переростки разного размера. А между ними — щели толщиной в руку, уходящие вглубь на полметра-метр. Плиток — сотни, щелей — сотни, если не знать, в какой запрятано — можно полжизни искать.

И если знать, тоже.

В первой щели, указанной Душаном, ничего не нашли.

И во второй тоже.

И в третьей.

Ох, как нехорошо Славко на Душана посмотрел, да еще рукой кобуру нашаривал. А Вукович сам растерян и клялся что здесь, место точное, разве что в плитке ошибся… Искренне клялся, я ему поверил — вряд ли в глухом сербском селе вдруг вырос гениальный актер:

— Ладно, сиди, вспоминай. Чем быстрее вспомнишь, куда затолкали, тем меньше срок получишь.

А он чуть не рыдает, да и кто бы на его месте не рыдал? Спрятал золото и забыл, куда! Нет, Паркинсон лучше Альцгеймера, однозначно.

— Погоди, — отступил от стенки на десяток шагов Марко, сжал губы и общарил ее внимательным взглядом.