Первый поход (СИ) - Кленин Василий - Страница 15

— А серебро мы имеем?

— Немного добычи принесли, господин. А на что ты хочешь потратить бесценное серебро?

— Порох, — тихо ответил старик. — Тут есть минский купец, он купит. Дал обещание.

И тут начался лютый спор! Внезапно мягкий и податливый Ким Нгуен встал стеной на защиту захваченного серебра. Он едва не кричал, что до Мин и обратно самый быстрый корабль едва обернется за месяц. Что верить минцам нельзя, это они тут добрые и улыбаются, а за спиной…

— А нужен ли нам, сиятельный, еще порох? Для Чонтонга закупили в достатке.

— Высоченно нужен! — давил на Нгуена главнокомандующий. — Вопрос жизни и смерти. Всем нам.

Они спорили, торговались, будто, на рынке. В конце концов, секретарь пообещал вечером пособирать по складам товары, которые более-менее ценятся в Великой Мин. И согласился выделить треть захваченного серебра, которого и так, увы, имелось совсем немного. Одзаки — главная пиратская база на Цусиме, но резиденции клана Со тут не было, а такие ценности находятся в ней.

— Этот минский купец, наверное, чтит Будду? — уточнил Нгуен.

Генерал Ли недоуменно пожал плечами.

— Я составлю с ним договор. И отведу его к местному святилищу — ниппонцы тоже чтут Будду. Пусть поклянется при своих земляках и наших свидетелях…

Главнокомандующий с облегчением и радостью спихнул задачу на своего секретаря. И уже с утра добрался до бедных несчастных бойцов Средней и Левой армий. Отряд за отрядом показывали ему свою выучку, свое снаряжение. Ли Чжонму заставлял их ходить ровными рядами, бегать строем вверх по склону, расходиться, а потом быстро собираться в единый отряд. Он не ленился подходить ко многим и лично спрашивал: воевал ли уже кто ранее, чем занимался дома. Иногда он забирал из армии даже хорошего бойца, если тот был умелым ремесленником. Но чаще всего с оружием расставались непригодные. Грустные вереницы шли в строящийся лагерь. Все уже знали, что у крестьян много работы и минимальный паек. Но по лагерю ходили активные слухи, что лучшие из них смогут попасть назад, в строй…

Третий день на Цусиме запомнился Гвануку еще двумя событиями: как мучительно спускали с 'черепахи’на берег тяжеленного Чонтонга, и как в далекую Мин отправился самый быстрый геомсон с освобожденными пленниками.

Хотя, нет! Тремя событиями. Уже на закате в Одзаки ворвались запыхавшиеся воины Правой армии.

— Беда, сиятельный! У командира Ким Ыльхвы беда!

Замученный за день генерал Ли уже отошел на покой и, со стонами и кряхтеньем, крутился на постели. Конечно, вельможи его покой тревожить не решились, предпочли дожидаться утра. Но О Гванук выносил за двор ночной горшок как раз в тот момент, когда еще не отдышавшиеся вестники из Правой армии продолжали голосить про беду и нужду в помощи.

Гванук выплеснул испражнения под забор и замер в нерешительности. Как поступить? Уверенности не было, но все-таки он засеменил в «покои» и пробрался к старому генералу.

— Сиятельный, прости меня в своем великодушии… — робко коснулся слуга плеча главнокомандующего. — Но во дворе сидят гонцы из одного корпуса Правой армии. Того, что ушел на восток. Они твердят о какой-то беде. Извини еще раз, что я потревожил…

— Беде? — заспанный генерал тут же бодро приподнялся. Вернее, он начал это делать резво, но тело плохо слушалось — Гванук кинулся поддержать своего господина и с трудом привел в сидячее положение.

— Какой еще беде?

— Я не знаю, сиятельный, — совсем расстроился слуга, глядя на измученного главнокомандующего. — Прости, что разбудил…

— Нет, всё верно сделано! — генерал Ли даже за плечо схватил юного помощника. — Запомни навсегда: если наступили плохие вести — всегда буди меня сразу. Это хорошим можно подождать. Спеши, зови!

Гванук кинулся по коридору в переднюю, где уже собрались вельможи, даже Ю Сып пришел. Были и слуги из местных.

— Главнокомандующий Ли Чжонму требует привести вестников к нему, — не очень твердым голосом заявил юноша.

— Требует? — удивился Ю Сып. — А как он про них узнал?

«Наверное, услышал крики» — чуть было не ляпнул вслух Гванук, но вовремя спохватился: когда оправдываешься — только сильнее себя выдаешь.

— Не знаю.

Он проводил троих гонцов в покои. Следом увязались практически все. Ли Чжонму уже почти оделся (у него появилась странная привычка — одеваться и раздеваться самостоятельно; причем, первое он делал плохо, дурумаги и чонбок всегда сидели на нем криво и косо).

— Говорите! — коротко бросил старый генерал.

— Сиятельный, наш корпус Ким Ыльхвы ты послал на восток. По дроге мы нашли два мелких селения, но они были пусты. А сегодня утром достигли места, которое оказалось для нас непреодолимым… Это Фунакоси.

— Фунакоси? Что это? Где?

— Я знаю, — влез вдруг в разговор один из пленных слуг. Совсем невысокий ниппонец, абсолютно лысый. В сопротивлении Трем армиям его, вроде бы не заметили, а потом не пленили. Он неплохо говорил на языке Чосона и сам, добровольно, вызвался работать на пришлых.

— Говори.

— Это поселок на самом востоке Цусимы. Залив Асо имеет много «языков», господин. Один доходит до самой восточной окраины и практически разрезает Цусиму на две части — Камидзиму и Симодзиму. «Язык» становится узким и превращается в тоненький пролив. Вот за ним и стоит Фунакоси.

— Верно! — оживился вестник. — Узкая полоса суши, сиятельный. Два или три ли. И со всех сторон море.

— У Фунакоси причалы есть и в заливе, и на восточном море, — с нотками злости продолжал пленник. — Они забрали всю торговлю с Тиндэем, перепродают добычу…

— Погоди! — оборвал того генерал Ли. — Ты рассказывай!

— Я и говорю, что неприступное место, сиятельный! — затараторил гонец. — Всюду вода. Глубоко.

— Пролив пересыхает во время отлива, — презрительно бросил ниппонец.

— На совсем узком участке! — возмутился воин. — И там у них каменное укрепление стоит. Мы бы взяли их сходу, сиятельный. Они не ждали нас. Но стояла высокая вода — никак было не перебраться. Стрелы еле долетали. Когда вода спала — славный Ким Ыльхва сразу послал нас в бой… Но к пиратам за это время подошла какая-то подмога. Дно пролива вязкое, сверху стреляют, кидают камни… Пришлось отступить. Наш командир трижды посылал людей в бой… Мы каждый раз несли большие потери. Командир Ким очень хотел занять Фунакоси, но…

Тут гонец повалился на колени, распластался по полу. Остальные воины последовали его примеру.

— Прости нас, сиятельный!!! Но воины отказались идти на пятый штурм!

Они почти рыдали от стыда и отчаяния.

— Господин Ким послал нас сюда, сообщить всё… Сообщить, что он раскаивается в своей неспособности…

— Раскаивается? — прорычал генерал Ли, вскочил на ноги и принялся вышагивать из стороны в сторону, заложив руки за спину. — Что еще предпринял командир Ким?

— Он атаковал. А что еще можно предпринять?

— Ну, конечно. Раз бил по лоб. Ну, ладно — два! Но если зримо, что не выходит — почему третий раз делал так же? Четвертый! Ладно… Вопрос не вам.

Он опять шагал туда-сюда.

— Мне бы увидеть… Эх… Ю Сып! План, чертеж, карта! Есть рисунок Цусимы?

Командующий Левой армии (просто счастливый от того, что не его отряды попали в такой просак) лишь развел руками.

— А ты? — палец уперся в местного рассказчика. — Ты имеешь чертеж острова?

— Зачем? — изумился пират, убеждавший всех, что никогда сам пиратством не занимался.

— Ну, хоть, опиши. Что за пролив? Широк ли, глубок ли?

— Залив изгибается между скал змеей. Он всё уже и уже становится. Всюду — отвесные скалы. В том месте, где в отлив вода уходит — совсем узко. С полсотни шагов. Но такого места мало — тут твой воин прав, господин. Там не очень глубоко — вода же уходит почти полностью. Но и в правду топко — ногами идти тяжело.

— Можно засыпать камнями, ветками, деревьями, — на ходу прикидывал генерал Ли. — У них же тысячи рук! Слушай! — он снова повернулся к ниппонцу. — А за Фунакоси земля снова расширяется?