Темный Охотник 5 (СИ) - Злобин Максим - Страница 18

— Похоже, мы очень вовремя! — крикнул я Фирсову.

— Лишь бы не слишком поздно, — мрачно ответил он, обернувшись.

Ацтеки в армейском обмундировании держали оцепление, выставив вперёд ростовые щиты. Толпа орала, пёрла и наседала на них, выкрикивая что-то оскорбительное. Время от времени в щиты летели камни и бутылки из-под пива. Но пока что оцепление держалось.

Наши ацтеки перестроились свиньёй и попёрли через толпу, расчищая нам дорогу. Протестующие сопротивления не оказывали, расступались, и мы, почти не снижая темпа, пересекли площадь.

Переплывая людское море, я вглядывался в лица и никак не мог сообразить, что же это за нация такая странная. Ладно бы все поголовно освистывали нас, кидались помидорами и желали скорейшей мучительной смерти или наоборот поддерживали, так нет же. У толпы было сразу же два диаметрально противоположных настроения.

Бойцы из оцепления со щитами немного расступились, чтобы мы прошли, и тут же сомкнули щиты за нашими спинами.

Небольшой пятачок перед входом в наше торговое представительство, и тут же рядом — глухой забор, явно сколоченный на скорую руку из досок и обшитый профлистом. Такие заборы вокруг строек ставят.

Присмотревшись к единственному проходу внутрь, я понял, что забор — двойной! По сути, это два забора и узкий коридорчик между ними! Только второй забор вместо профлиста был обшит колючей проволокой. Как в грёбаной тюрьме!

Это, блин, не палаточный лагерь… а концентрационный…

Ариэль, глядя на всё это, сжимала кулаки и что-то бормотала себе под нос.

Наше участие или вмешательство до сих пор не требовалось, а потому я просто наблюдал за тем, что происходит.

Дружественные ацтеки, которые встретили нас по эту сторону оцепления, сразу же вручили Фирсову какие-то бумаги. Мельком их глянув, граф повернулся к нашем дипломату и что-то у него спросил, из-за криков толпы расслышать было невозможно. Тот уверенно закивал.

Фирсов вместе с нашим послом подошли к припаркованному автомобилю и прямо на капоте принялись вершить судьбы народов. Фирсов быстро прочитывал бумагу, ставил подпись и переворачивал лист.

— Что происходит? — спросил я, прикинув, что стопка приличной толщины, и это займёт явно не одну минуту.

— Передача товара, — недобро ухмыльнулся Фирсов. — Ты иди пока построй и пересчитай своих подопечных.

— Сделаю, Ваше Сиятельство, — сказал я и поманил Ариэль в сторону лагеря.

Зайдя в проход, мы сходу не увидели ни одну инферну. Палатки светло-песчаной камуфляжной раскраски стояли стеной, в два ряда, чуть ли не вплотную друг к другу, как будто бы… как будто бы ещё один ряд ограждений.

Мы с Ариэль аккуратно прошли между ними.

О-хо-хо…

Должно быть, я теперь никогда не забуду эту картину. Стоило нам миновать палатки, как мы вышли на небольшую площадку, сплошь усеянную рогатыми. Это четыре сотни девушек сидели на земле.

Измождённые, со спутанными волосами, одетые в какие-то грязные лохмотья, они сидели кто на пятках, кто по-турецки скрестив ноги, и что-то очень тихо пели. Кажется, ту самую песню, которую пела Ариэль, когда мы спускались к гоблинам. Что-то про «последний фонарик устал».

Это ж в насколько глубокой жопе у них мир, что вот такие тяжёлые песни вспоминают в трудную минуту и принцессы, и простые воины? Хотя, учитывая, что их мир, по сути, рушится под напором иномирных тварей… Мда, если б у нас мир рушился, у нас бы тоже… комья воспоминаний в горле сопели.

На меня накатила целая буря различных эмоций. Жалость, гордость, злость, радость… всё это замешалось в непонятный коктейль похлеще «Ангельских Сисек». И если уж я так резко сэмониционировал, то боюсь даже представить, что происходило в душе у Ариэль.

В первое мгновение моя рогатая принцесса даже отшатнулась, уперевшись мне в грудь.

Ну а головы инферн постепенно начали подниматься. Указывая в нашу сторону и хлопая друг друга по плечам, пленницы устремляли свой взор на нас и замолкали. И чёрт… они тоже были растеряны.

Они сейчас тоже переживали целую бурю чувств. На лицах одновременно читалась надежда, радость, страх, неверие, ярость и даже отвращение… Наверное, приняли Ариэль за коллаборационистку.

Так…

Пора брать всё в свои руки.

Обратившись к своей силе, я напитал ею голос, и чуть-чуть, совсем самую малость, выпустил ауру Охотника, от чего рогатые вздрогнули.

— Встаньте, дочери Инферны, — заговорил я негромко, но услышали меня все. — Принцесса Ариабраxсрезиел пришла за вами!

И дочери Инферны встали. Краем глаза я заметил, как Ариэль едва удерживает слёзы. Как может держится, но потихонечку сдаёт.

Тут мне пришла в голову отличная идея. Правда, не слишком гуманная по отношению к Ариэль, ей сейчас будет адски больно… как при постановке печати примерно. Но ничего, потерпит.

Я повернулся к принцессе и положил ладонь ей на грудь, в район солнечного сплетения.

— Что ты делаешь? — прошептала она одними губами по-русски.

— Короную тебя, — ответил я также шёпотом. — Держись!

И влил в переплетение линий татуировки немного энергии.

Зрачки Ариэль мгновенно расширились, но она вытерпела эту боль. А узор, который я мог до этого видеть лишь астральным зрением, чётко проступил на коже светящимися белым светом линиями, видимыми даже сквозь майку.

— Аааах! — вздох прокатился по толпе рогатых и они, как одна, упали на одно колено, склонив головы и прижав кулаки к груди.

— Обыщите палатки! — обратился я к ним снова усиленным голосом на инфернском. — Разбудите спящих и помогите выбраться раненным! В колонны по десять! У вас минута на построение! Мы покидаем эту чёртову землю и едем туда, где вы будете свободны!

Уф-ф-ф…

Этот крик я тоже никогда не забуду. Яростный, агрессивный, бьющий по нервам крик загнанного зверя, который выбрался из западни и готов обрушиться на своего обидчика, вот только… усиленный четырёхсоткратно.

На месте толпы за забором, я бы прямо сейчас наложил в штаны и поспешил убраться с дороги, пока ветер не подхватил кирпичи.

— Ваше Сиятельство! — я вернулся в тот момент, когда Фирсов ставил на бумагах последнюю подпись. — Мы готовы выдвигаться. Четыреста двадцать восемь, включая больных и раненых.

— Отлично, Чернов, — он едва взглянул в мою сторону. — Количество сходится, выдвигаемся. Надеюсь, капитан успел причалить.

Граф передал бумаги ацтекской стороне, а свой экземпляр скрутил трубочкой и засунул во внутренний карман пиджака. А затем… затем он посмотрел на толпу, которая снова начала шатать оцепление. Как грёбаные зомби.

— Не снимай с инферн ошейники, — напомнил он мне. — Прошу тебя, только не снимай с них ошейники. Три минуты до лайнера, и мы на свободе, но эти три минуты…

Тут граф то ли многозначительно замолчал, а то ли просто потерял дар речи на нервяках.

— Я понял, — ответил я.

Ариэль тем временем уже пришла в себя и вовсю командовала девками. Под её начальством они перегруппировались так, чтобы самые сильные были по краям, а те, кто послабее — в середине колонны. Очень многих приходилось держать под руки, а кого-то и вовсе положили на импровизированные носилки, наскоро сооружённые из палаточной ткани.

Что характерно, никто из девушек не задал ни одного вопроса. Вот что значит бойцы. Понимают ситуацию, слышат беснующуюся толпу, и молча, со всей доступной скоростью, выполняют приказы. Даже про ошейники не заикнулись.

Толпа ацтеков принялась орать с новой силой.

Оглянувшись назад, на это море обезумевших дикарей, моя рогатая принцесса ненадолго зависла а затем сделала такое… такое! Чёрт возьми, так ведь и влюбиться недолго!

Честно говоря, я бы и сам лучше не придумал.

Ариэль несколько раз топнула ногой, синхронно выкидывая вверх сжатый кулак, и запела в голос, только на этот раз другую песню. И её подхватили. Сперва первые ряды, а затем и все четыреста глоток в едином ритме:

— Свято место не бывает в пустоте!

Дипломаты смылись куда-то внутрь здания, как наши, так и ацтекские. На пяточке напротив входа в торговое представительство вместе с нами остались только военные. Прозвучали резкие команды на ацтекском, и сдерживавшее толпу протестующих оцепление начало стягиваться, отодвигая щитами людей и образуя утолщение напротив выхода из концлагеря. Не обращая уже внимания на конспирацию, я даванул барьерами и раздвинул ограждение лагеря, чтобы колонна инферн могла пройти разом, все десять человек.