Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью» (СИ) - Амеличева Елена - Страница 25

- Думала, ты хотя бы домик какой поприличнее снял, - дамочка скривила нос, разглядывая небогатое убранство.

Видимо, в борделе ей больше нравилось.

- Мама! – по лестнице кубарем скатился Дэс.

Подлетев к ней, он обнял родительницу, которая и открыткой его не удостоила за несколько лет. Все-таки у этого драконенка доброе сердце. Несмотря на ершистый характер, но тут ничего не поделать, наследственность.

- Дэсмонд, - растерянно пробормотала Селена, неловко похлопав его по макушке, как щенка. – Ты так вырос, малыш, - констатировала недовольно, когда счастливый сын отстранился. – Сложно поверить, что у меня такой взрослый ребенок.

- Как и все, ты не молодеешь с годами, Селли, - мой дракон усмехнулся и принялся нас знакомить. – Мою жену Алину ты уже знаешь.

- Дама, что умеет эффектно появляться, - зеленые глаза брюнетки внимательно осмотрели меня с головы до ног.

- А это Рози, без которой мы бы не справились, и ее сын Томми.

- А повар у вас тут есть? – Селена посмотрела на брата. – Надо дать ему указания, у меня слабый желудок.

- Готовит Алина, у нее золотые руки.

- Леди готовит? – тонкие бровки с колким изломом улетели на лоб. – Ты где такую нашел?

- Это она меня нашла, - Рэйчэр улыбнулся, обжигая меня страстным взглядом. – И была весьма настойчива.

- Леди – повар! – его сестра покачала головой. – Куда катится мир! Скоро лорды начнут извозчиками подрабатывать!

- Коли есть захотят, начнут, - дракон подхватил чемоданы и саквояжи, зашагав к лестнице. Дэс пошел с ними. – Идем, Селли, покажу тебе твою комнату.

- С будуаром? – уточнила она, зацокав за ним каблучками.

- Ага, и с личным дворецким, - донеслось до нас со смешком, и мы все прыснули.

- Простите, барышня, - шепнула Рози. – Это все ж сестра вашего муженька, но скажу, как есть, не обессудьте, эта мадама еще заставит нас хлебнуть горюшка, вот увидите! За такими бедовыми глаз да глаз нужен!

- Ты права, - кивнула со вздохом. – Но ей деться некуда. Жизнь Селену не баловала, как и всех нас. Давайте поможем женщине, хорошо?

- Зато теперь Дэс будет вместе с мамой жить, - Томми улыбнулся.

Вот ведь добрый рыжик!

- Мама это всегда хорошо, - кивнула Рози. – Пойдем-ка, поможешь своей мамке на кухне.

Я решила тоже без дела не сидеть и полить кусты роз во дворе. Наполнила леечку, вышла на улицу и почти нос к носу столкнулась с Гортензией.

- На хворую и лекарь бежит! – она улыбнулась мне.

- Что вы, вас совсем больной не назовешь, - возразила я, поставив лейку.

- Что верно, то верно, бегаю, как молодуха! – бабушка хихикнула. – Отправилась вот гулять, решила заодно и к вам заскочить, Алиночка.

- Что стряслось?

- На этот раз, для разнообразия, я с приятностями, - она протянула мне коробочку. – Слыхала, у вас скоро день рождения, вот и решила преподнести небольшой презентик.

- Что вы, до дня рождения еще несколько месяцев.

- Так я заранее. Уж примите, побалуйте бабушку.

Из коробочки в мое лицо глянул тот самый кулон-василек, из-за которого уже сломала себе весь мозг. Рядом змейкой вилась цепочка.

- Видела, что вам он приглянулся, вот и решила подарить. Не побрезгуете после старухи-то?

- Что вы, - пробормотала, глядя на подарок. – Не стоило, это же подарок Карлуши.

- Да у меня ж еще есть, - он достала из-за пазухи медальон на цепочке. – Уж порадуйте меня, примите скромный презентик.

- Спасибо вам, приму, - голос предательски дрогнул. – Благодарю, Гортензия!

Мама так любила этот кулон, носила, не снимая. Это память о ней. Я надела цепочку на шею и бережно отправила цветок за корсаж. Теперь частичка мамы всегда будет со мной.

Воскресенье началось с суматохи. Встали рано, чтобы не опоздать на проповедь в центральный собор, но все равно ничего не успели. Локоны не завивались, утюги шипели в камине на углях, будто из вредности не желая нагреваться, пока платья тоскливо резали глаза складками. Мы бегали по дому, как безумные таракашки, приводя себя в порядок столь истово, будто собирались на свадьбу, как минимум.

И, под занавес, так сказать, этого водевиля, когда все собрались на первом этаже, наверху появилась заспанная Селена. Недоуменно глядя на нас, она зевнула и, в точности как Дэс в нашу первую встречу, почесав пяткой одной ноги коленку другой, спросила:

- А что, собственно, происходит?

- Так и знал, что забыл что-то, - пробормотал Рэйчэр, с трудом переживший женский спектакль под названием «Мы опаздываем, где мои чулки?». – Мы на службу в собор идем, Селена. Тебе ведь неинтересно, правда?

- Еще как интересно! – развеяла его надежды сестра. – Подождите меня, я быстро! – выпалила она и под наш дружный стон разочарования умчалась собираться.

…На проповедь мы, конечно, опоздали. Огромный серебристый собор с укоризной глянул на нас окнами-розетками с цветными витражами, и вредно заскрипел дверями – чтобы все прихожане, чинно сидевшие на лавочках, смогли обернуться и с осуждением на нас посмотреть. Словно отъявленные грешники, мы заняли последние свободные места у входа и тут же услышали:

- Опаздывающие в дом Господа окажутся у закрытых дверь в рай!

Это не Григорио. Я вытянула шею, вглядываясь в столь богато разодетого в праздничное церковное одеяние субъекта, что и не увидеть было, кто это вообще.

- Батюшки! – ахнула более глазастая Рози. – Это ж Церон Альгат! Вот не зря я сегодня с левой ноги встала, как знала, что не к добру день обернется!

- Григорио приболел, - шепнула Джанет, подойдя и сев рядом с нами.

- Что с ним? – я сжала ее ладошку в белой перчатке.

- Сказал, мигрень разыгралась. Принял пилюли твоей мамы, прилег.

- В доме Господа должно быть тихо! – рявкнул Альгат.

- Чтобы было слыхать, как ангелы улетают прочь с таких служб, - съязвила Рози.

Мы захихикали, как нерадивые ученики, собравшиеся за задней партой.

- Братья и сестры! – взвыл Церон, подняв руки вверх. – Помолимся за здравие епископа Палау.

- Дельная мысль, - хмыкнул Рэйчэр.

А потом началась проповедь. То, куда она медленно, но верно сворачивала, меня насторожило. И не зря, ведь когда половина прихожан мирно принялась додремывать, похрапывая, а вторая из последних сил таращила глаза, чтобы не последовать ее примеру, раздалось:

- Противны Господу женщины, умащающие тела свои мерзостями всякими!

Дальше – больше.

- Особенно те, что не гнушаются изобретением дьявола – косметикой, чтобы совращать благопристойных мужчин с пути истинного!

О как! Я даже вздрогнула. Неужели он всерьез верит, что мужчины – это неразумные бараны, которых коварные совратительницы уводят в ад под ручку? Наверное, те джентльмены, что каждый вечер приезжают в дом разврата, имеют мозги растения, да простят меня Мэри, Герберт и Кусь.

- Куда-то его не туда занесло, - пробормотал Рэйчэр. – Проповедь становится больше похожей на отповедь. Алина, может, сбежим? Придем, когда Палау вернется.

- Тогда нас точно анафеме предадут, - вздохнула с тоской. – Пусть сотрясает воздух, что с не сильно умного человека возьмешь. Кстати, - вспомнила, что так и не спросила кое-что. – Я в банке была, увидела, что ты вносил деньги на счет, зачем?

- Ты же думала, что я в самом деле возьму твое приданое? – с укоризной глянул на меня. – Я им воспользовался, чтобы наладить баланс с кредиторами, но рано или поздно верну тебе всю сумму, до талана, - подумав, добавил, - с учетом банковских процентов, что набежали бы по вкладу на эту сумму.

- У нас же договор был, - нахмурилась.

- Он и есть. Но пока что я как могу подрабатываю и по мере сил вношу деньги на наш счет.

- Где же это ты подрабатываешь? – удивилась я.

- А ты думала, меня просто так целыми днями дома нет? Даю уроки фехтования, борьбы и прочего юным бездельникам из богатых домов. Консультирую по всяким, - усмехнулся, - мужским проблемам охламонов постарше. Улаживаю конфликты, чтобы дуэли не приводили к уменьшению поголовья лордов.