История с собаками - Гуляшки Андрей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

Насчет погоды люди придерживались мнения, отличного от вороньего, но Аввакум составлял исключение. Осень была его весною, последние дни осени – его месяцем маем. Потому-то и пребывал он в прекрасном расположении духа, а предстоящее решение интересной задачи вселяло в него дополнительную бодрость. Задача словно по заказу: собираясь отойти от дел, он беспокоился о тех последних усилиях, которым посвятит свой ум и сердце – окажутся ли они достойными его возможностей или судьба сыграет с ним злую шутку, не позволив как следует спеть свою лебединую песню? Случай на ЗСС не представлял собой, разумеется, нечто исключительное, ему не хватало размаха Момчиловской аферы, но в нем имелось странное противоречие между фактами и логикой, между доказательствами и достоверностью. Именно эта странноватая противоречивость создавала трудности, над которыми стоило поломать голову. Он доволен был судьбой, подкидывавшей ему такие случаи, доволен был погодой, не истязавшей его солнцем и ясным небом. Ровный гул мотора его нервы воспринимали как бодрую песню, а расстилавшийся вокруг унылый пейзаж вызывал в памяти светлые мгновения его не столь уж долгой и веселой жизни.

Так он незаметно добрался до села Воднянцы. На площади напротив кино и ресторана крутанул баранку налево и вскоре оказался на заброшенной дороге. Спустя десять минут он остановил машину перед бывшей корчмой. Время шло к пяти. С верхнего конца дороги наползала серость – первый признак приближавшихся ранних сумерек, а со стороны болота тянулось тоненькое протертое рядно тумана, прозрачного, как дымок слабого костра.

Ставни на окнах были закрыты, нигде ни огонька – значит, Анастасий еще не вернулся с работы. Тишина, тяжелая от влаги и уединения, лежала над этим неприветливым местом, и даже Аввакум, не любивший многолюдья, на миг ощутил себя в стороне от мира слишком одиноким. «Нерадостно живется бедному моему другу, раз он доволен жизнью в такой глухомани», – подумал Аввакум и поспешил обойти дом, осмотреть его, чтобы рассеяться и не заразиться той жалостью, которая на него неожиданно накатила. Ведь по справедливости и он предпочитал жить в стороне от настоящего и поближе к прошлому – только осуществить этого ему всю жизнь не удавалось.

Стоило ему добраться до задней стены дома, как на тропинке, словно выплыв из болотного тумана, появился старый Драгнев. Материализуясь из мглы, он выглядел еще более огромным, чем на самом деле, почти нереальным, и Аввакум, хоть и привык к всяческим неожиданностям, почувствовал вдруг неприятный холодок между лопатками.

– Это вы друг доктора? – пробасил, как из бочки, Драгнев.

– Допустим! – уклончиво ответил Аввакум.

– Если вы, добро пожаловать! – сказал старик. – Доктор поручил мне вас встретить, если приедете раньше, чем он вернется с работы. Ого! – кивнул он в сторону «Волги» Аввакума, поворачивая в замке ключ. – Да вы на колесах! Браво! «Волги» я уважаю! – он распахнул дверь, жестом приглашая Аввакума войти. – И тех, у кого они есть, уважаю! – дополнил он.

– Полноте, – сдержанно улыбнулся Аввакум. – Разве не видите, что у машины белый номер?[5]

– Это подробности! – заявил Драгнев. – Я, вообще-то, сначала на человека смотрю, а уж потом на номер.

Он включил электрический радиатор и пригласил Аввакума сесть поближе.

– Влажновато здесь! – пояснил он. – С болота так и тянет сыростью.

– В доме у доктора вы распоряжаетесь, как свой человек; видно, вы с ним добрые друзья?

– Звать меня Спиро Драгнев, – представился старик, слегка поклонившись с важным, исполненным достоинства видом. – Родом я из Пештеры, бывший лесничий и преподаватель лесоводства, работал на лесопилке, а долгие годы управлялся в этой вот корчме, – он топнул. – Теперь я человек одинокий, потому и сошелся так быстро с доктором. Он тоже одинок.

– Так здесь был ресторан? – с любопытством осмотрелся Аввакум. – И вы им заведовали?

– Заведовал. А два года тому назад дорогу спрямили. До тех пор жизнь тут кипела вовсю, шоссе проходило у самого порога заведения. Можете себе представить?!

– Могу! – улыбнулся Аввакум.

– Как бы не так! – нахмурил брови старик. – Ничего вы не можете себе представить. То, что здесь творилось, вам и во сне не снилось!

– Ишь ты! – засмеялся Аввакум.

– В селе у меня большой дом, но я одинок, жена умерла, сын что-то там строит в Ливии, время свое я посвящаю в основном охоте. Даже председателем охотничьей дружинки меня выбрали.

– А на кого охотитесь? – поинтересовался Аввакум.

– На диких уток да гусей. На болоте их сколько хочешь.

– Это ваше ружье? – спросил Аввакум, кивнув головой на стену.

– Мое. Позавчера его здесь оставил, потому как дождь лил, как из ведра.

– Позавчера дождя не было.

– Значит, не позавчера, забыл. Нравится ружье-то?

– Я в них не разбираюсь.

– Откуда вам! Доктор мне говорил, что вы археолог.

– А ружье прекрасное, это видно!

– Винчестер.

– За границей покупали?

– Да нет. Куда там! Один приятель привез.

– Значит, с этим ружьем вы и охотитесь на болоте?

– И с этим, и с другими. У меня три ружья. Я уж больше тридцати лет охочусь!

– Небось, и местность здесь знаете, как свои пять пальцев?

– Конечно.

– И болото знаете, как свои пять пальцев?

– И болото.

– А где убили собак моего друга?

– На болоте.

– Почему?

Старик глянул на него мрачно.

– Вам что-нибудь известно?

– Нет.

– И мне тоже.

Он достал сигареты и закурил.

– По этому-то поводу я и хотел с вами поговорить.

– О собаках, что ли?

– Нет. По поводу собак. Вы докторов друг. Ну так и посоветуйте ему, очень вас прошу, как можно скорее отсюда убираться. За каким рожном ему это проклятое место?

– О каком проклятии вы говорите?

– Да оно хуже, чем проклятое, уважаемый товарищ, уверяю вас! И я скажу вам, почему. Вокруг него темные силы вертятся, ясно вам? Когда магистраль шла по этим местам, здесь бывали всякие иностранцы – туристы, транзитные, всякие. Валютные гешефты, золото, чего только тут не творилось! Место это таким и осталось, хотя корчмы уже нету. Многие из прежних навещают свое гнездышко. Я, по крайней мере, так думаю, то есть предполагаю. Навещают! Они-то, наверное, и отправили псов на тот свет. Кто же еще? А в один прекрасный день и самого доктора столкнут в какой-нибудь бочажок на болоте. Уезжать ему отсюда надо, как можно скорее, пока не поздно! Вы ему друг, вот и посоветуйте!

– Что ж вы не сообщили в милицию?

– Как не сообщить? Сообщил! Дважды устраивали они здесь засады – безрезультатно. Даже засомневались, не морочу ли я им голову.

– Почему ж они ничего не обнаружили?

– Не повезло.

– В каком это смысле?

– В те ночи, когда они устраивали свои засады, никто из тех не явился. Или свой человек у них есть, предупредил. Когда речь идет о больших деньгах, все возможно!

– Ну-ка, скажи, дед Спиро, когда был ты корчмарем, может, и ты не устоял перед искушением, вступил в игру?

– Вот ей-богу, нет!! К чему мне игра? Я ж тут зарабатывал! И мне хватало.

– Да я шучу! – сказал Аввакум. – Чтобы стать контрабандистом, нужно иметь особые задатки. – Он засмеялся: – А задатки раздает мать-природа, так ведь?

– Только так. Одни рождаются контрабандистами, а другие – таможенниками!

– Вот это умно сказано, дед Спиро! Браво! Аввакум подошел к висевшему на стене ружью, упер руки в бока и зацыкал языком.

– Что, запало тебе в душу мое ружье, а? – воскликнул дед Спиро.

– Что верно, то верно! – сказал Аввакум. – Это ж не ружье, а загляденье! Показал бы ты мне, дед, как из ружья стреляют! С дула, что ли, заряжается?

– Да ты с ума сошел! – донельзя возмутился дед Спиро. – Современные ружья с дула не заряжаются! Ты, милок, похоже, отстал лет на сто.

– Может, и отстал! А ты покажи!

На миг сошлись брови Драгнева в одну линию, на миг он пристально уставился в лицо Аввакуму, потом эта мимолетная тревога рассеялась и в глазах его снова заиграла привычная снисходительная насмешка.

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая