Кость Войны - Корнилов Антон - Страница 62

И вспыхнул во Тьме огонек. Разгораясь ярче, он вырисовывал из черного небытия несуразно-массивный силуэт громадной катапульты. Он становился все больше, чаша катапульты уже не вмещала его – длинные языки пламени взметались кверху и тут же опадали, текли маслянистым огнем по чаше, капали раскаленными тяжелыми комками на камень. И горели не сгорая.

Одна за другой вспыхивали чаши катапульт. Окрестности озарились неестественным багровым светом, будто заревом пожарища. Катапульты, выстроенные в ряд на краю пропасти, выступили из мрака, словно шеренга огромных фантасмагорических солдат, держащих в отведенных руках пылающие снаряды. Языки пламени плясали на скальных стенах, с визгом метались меж камней лохматые тени; испуганно вопящие люди сновали по валунам, натыкаясь друг на друга…

– Что это? – вымолвил Самуэль.

Теперь Берт отчетливо видел его. Неизменная кожаная куртка с множеством карманов сменилась шерстяной длинной рубахой пурпурного цвета. Поверх рубахи сиял начищенный стальной панцирь, на боку висел короткий меч, а на голове Самуэля неуклюже громоздился островерхий шлем с пышным пурпурным султаном. Лицо Мастера огня дрожало.

– Не помню, чтобы ты отдавал приказ… – сквозь зубы начал Рикер, вставая рядом с Самуэлем. – Он ведь не отдавал приказа, друган? – обратился Двуносый к Берту.

Ловец не ответил. Вскрикнул Самуэль:

– Заряды загорелись сами собой! Их нужно поджигать, а они загорелись сами собой! Вы же видели, к ним никто не подходил!

– А может быть, состав… – начал Берт.

– Не может быть! – истерически закричал Самуэль, подскакивая на одном месте. – Чтобы жидкий пламень загорелся, нужно долго нагревать его! Уж мне ли не знать! Зато потом он горит и не гаснет! Он не может вспыхнуть в одну секунду и просто так!

Словно в ответ на этот вскрик, рычаг катапульты дрогнул. Коротко взвизгнула сдерживающая рычаг цепь; натянувшись, она вдруг звонко лопнула, разбрызгав металлическое крошево искореженных звеньев.

Чаша, переполненная жидким пламенем, взлетела вверх. Нестерпимо яркий косматый огненный шар, похожий на отрубленную башку огромной саламандры, отделился от чаши, на мгновение завис в темном воздухе…

И с шипением рванулся вниз, оставляя за собой раскаленно-багровый, медленно гаснущий след.

И еще один шар жидкого пламени взметнулся к черному небу и полетел в долину, где метались запертые со всех сторон в страшной ловушке воины Императора.

И еще один…

Катапульты срабатывали одна за другой. Будто кто-то невидимый дергал за рычаги. Люди не подходили к орудиям. Люди, оглашая окрестности безумными воплями, сбивая с ног друг друга, бежали прочь от этого места, от ровного строя бездушных инструментов смерти, раз за разом посылающих жуткие даже на вид комья пламени к черному небу.

А небо низвергало жидкий пламень обратно. Вниз, в котел голой долины, откуда перемешанные со струями смрадного дыма взлетали отчаянные крики боли и страха.

Глухую пелену Тьмы с жутким треском рвал ревущий огненный дождь. Острые пики скал на мгновение вспыхивали багровым заревом и снова скрывались во мраке. Черный ветер хлестал камни, дрожащие от боли.

…Кто-то невероятно могущественный и запредельно жестокий запустил когтистую лапу в глотку мира и единым рывком вывернул его наизнанку, явив наружу невиданные доселе потаенные ужасы крови, огня и мрака, – вот что это было.

И в неровном, вспыхивающем и гаснущем свете струй пламени отступила Тьма. И выросла на плоском скальном отроге чудовищная фигура, склоненная над пропастью, – Крылатая Башня.

Берт закричал, как и всегда, когда этот кошмар являлся ему. И снова закричал, поняв, что жуткая картина восстала перед ним, не вырвавшись из мутного сна. Всю жизнь его пугающее небытие теперь стало реальностью.

– Боже мой… – прошептал рядом с ним Самуэль, но Ловец не услышал Самуэля.

Изумленно выругался Рикер, но Ловец не обернулся к нему. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на Крылатую Башню. Волны дрожи, идущие от основания к вершине, сотрясали и раскачивали невероятное строение. И, подчиняясь движениям этих волн, Берт словно нырял в темную топь сновидения и выныривал на поверхность действительности. Почти невозможно было поверить: то, что он видит, не сонный ночной морок, а самая настоящая реальность.

– Что это? – простонал Самуэль.

Не глядя, Берт понял, что и он смотрит на Башню.

– Что это за здание?..

– Это не здание… – странным каким-то голосом ответил Рикер Самуэлю.

И тогда Ловец понял, что Башня – вовсе не башня. Невероятная фигура на краю пропасти – никакое не строение из камня и древесины. И вряд ли, вообще, Башня – творение рук человеческих… Вряд ли она – творение этого мира. Нечто невообразимое… Колеблясь от подземной дрожи, стены Башни лоснились, будто шкура морского животного. То, что могло сойти за крылья, эти уродливые наросты – судорожно подергивались, словно в беспрестанных попытках начать какое-то осмысленное движение. Но верхушка, суженная горловина, похожая на обрубок шеи обезглавленного, была почти неподвижна. Наверху Башни виднелась маленькая фигурка, безобразно непропорциональная – тщедушное длинное тело венчала огромная рогатая голова.

А Тьма, подожженная огненным дождем, сверху подернулась паутиной медленных алых молний. И стала, будто запекшаяся кровь, – красно-черной и тягучей, отчетливо пахнущей смертью.

Возрожденный, стоя на самом верху Крылатой Башни, взмахивал руками. И, подчиняясь этим взмахам, все лопались цепи, удерживающие рычаги катапульт, все сверкали, рассекая черное небо, лохматые, ослепительные струи жидкого пламени. Казалось, и порывы черного ветра совпадали с движениями рук человека на вершине Крылатой Башни. Словно дьявольский дирижер, под аккомпанемент грохота, свистов, стонов и истошных криков, вершил он смерть на склонах этих угрюмых гор.

– Сет… – прохрипел Берт.

– Возрожденный… – тихо отозвался Самуэль.

– Какого черта здесь происходит? – глухо простонал кто-то рядом ними. Это очнулся полуголый оборванец. Держась одной рукой за рану на боку, а другой за окровавленную голову, он со страхом изумления оглядывался вокруг. Трое, уставившиеся на Башню, не обратили на раненого никакого внимания.

– Рядом с ним… – проговорил Рикер, приложив ладонь ко лбу. – Там кто-то рядом с ним, с этим…

Только он проговорил эти слова, Берт увидел и сам… И в следующее мгновение оторопь ужаса растаяла, освободив мышцы его тела.

– Дай-ка сюда, Мастер огня, – сквозь зубы бормотнул он, выхватывая из ножен Самуэля меч.

– Куда ты?! – закричал Самуэль. – Там охрана!

– Там Марта, – коротко бросил Ловец и, больше не оглядываясь, прыгнул в горящий мрак.

Раскаленные комья жидкого пламени все еще взлетали над пропастью, разбрызгивая горючие капли. Подожженный небосвод полыхал заревом пожарища, бушующего в долине. Монолитная туча Тьмы, еще несколько минут назад затягивавшая окружающий мир, сейчас разлетелась сонмищами непроглядных бесформенных теней. И лишь Крылатая Башня, будто оплот Тьмы, ее уродливый стержень, оставалась неизмененной – оставалась пугающим призраком. Точно мазок небытия, точно трещина в Преисподнюю, чернела она в кипящей огнем и смертью картине действительности.

Горы гудели от воплей человеческой боли, от полных ужасов криков о помощи. Казалось, битва людей переросла во что-то большее. Кровь, хлынувшая на эти камни, запустила механизм смерти, от которого сотрясались и небо и земля – это отчего-то очень ясно осознали все, кто очутился в жуткую ночь столкновения Возрожденного с Имераторской гвардией поблизости Крылатой Башни. Катапульты, освобожденные от заряда, рушились в пропасть или опрокидывались друг на друга. Воины в шлемах с пурпурными султанами, смешав ряды, опрометью кинулись прочь, не разбирая троп, прыгая с камня на камень, срываясь, разбиваясь насмерть об острые скальные выступы. Некоторые десятники и сотники, чудом удержавшиеся от общего безумия, пытались остановить своих солдат, но это удавалось очень немногим. Впрочем, сражаться уже было не с кем. Долина, пленившая четыре тысячи гвардейцев Императора, дышала жаром и дымом, будто жерло вулкана…