Кость Войны - Корнилов Антон - Страница 65

Ловец опрокинулся на спину, сжимая в руках Кость Войны. Из шлема, из его теплой укромной теми, капала на грудь кровь. Ее было совсем немного, этой крови, но запах от нее – тяжелый и гнилостный, почему-то оглушил Ловца.

То, что происходило дальше, он воспринимал, будто сквозь многометровую толщу бурлящей воды.

Вот он с помощью верного Самуэля поднимается на ноги. Вот делает шаг к Сету, который бессильно барахтается на краю свесившейся над пропастью Башни. Сет с тупым удивлением ощупывает окровавленную голову, хрипло мычит, когда касается лоскутов кожи, свисающих с висков. Сет даже не пытается сопротивляться, он вроде бы и не видит приближающихся врагов. Один удар – и Сет скрывается в гудящей черным ветром пустоте. И все. Все. Нет больше Возрожденного. Нет больше Сета. Так просто – один удар.

– Вот так… – хрипло повторяет зачем-то Самуэль.

Марта!

Марта… Берт стоит рядом с Мартой и смотрит ей в глаза. На дне ее глаз, в зеленой мерцающей глубине, золотыми рыбками трепыхаются робкие искорки разума.

– Альберт… – выговаривает наконец рыжеволосая.

И тогда Крылатая Башня, точно норовистый конь, снова изгибается в отчаянном судорожном рывке.

– Уходим! – кричит Самуэль – он первым из всех троих сумел встать. – Уходим скорее отсюда!

Вновь оказавшись внутри Башни, Берт, кажется, пришел в себя. Чего нельзя сказать о Марте. Она движется, словно во сне. Единственное, что она понимает, – это то, что рядом с ней он, Берт. Она цепко держит его за руку, сжимает его кисть так, что больно пальцам, сжимает его кисть, будто утопающий палку, спущенную с берега, – неудобно обхватывает за ладонь, а стискивает пальцы. Второй рукой Ловец прижимает к груди Кость. Так непросто идти, но, как невозможно выпустить Марту, так же невозможно и бросить Кость Войны. Сзади семенит Самуэль.

И опять они очень спешат. И, хоть движутся вниз, а не вверх, идти по-прежнему трудно.

Берт не сразу осознал – почему. Только сделав сотню шагов по полутемным ходам, он заметил, что эти ходы здорово расширились. И дрожь, недавно сотрясавшая Башню неравномерными толчками, сейчас подобна пульсации. Да ведь это и есть пульсация! Пульсирует не вся Крылатая Башня, пульсируют бесчисленные ходы внутри ее. Покрытые обильной слизью стенки расширяются и сужаются, словно дышат, но сужаются меньше, чем расширяются, – с каждой минутой ход, по которому они бегут, становится все шире.

Крылатая Башня растет?

Ловец вдруг остановился. Ход резко уходит вниз, сгибается почти отвесной горкой. Наверх они явно шли другим путем, по такому крутому подъему они бы точно не пробрались. Куда дальше? В эту дыру? Или стоит вернуться обратно, поискать обходную дорогу?..

– Черт возьми… – оглянувшись на Самуэля, прошептал Берт.

– Скорее, хозяин! – умоляюще пролепетал Самуэль, и Ловец решился. В конце концов, они вряд ли серьезно расшибутся, если дыра окажется чересчур глубокой, – стенки ходов от пола до потолка покрыты мягкой вязкой слизью. А эта Башня… Дьявол разберет, что с ней творится! Может быть, она сейчас рухнет, навсегда похоронив в себе всех троих, – и Берта, и Самуэля, и рыжеволосую…

Ловец уселся на пол, пристроив на коленях, словно тяжелую неуклюжую куклу, Марту. И, одной рукой держа Кость, второй оттолкнулся – и ногами вперед полетел в дыру.

Падение длилось совсем недолго. Опора под ним исчезла уже через пару секунд, а еще спустя несколько мгновений Ловец упал на спину – толстый слой слизи спружинил под его телом. Марта, которую он едва не выпустил в полете, шлепнулась ему на грудь. Кость Войны вонзилась изогнутыми рогами в слизь рядом. Берт поспешил перекатиться, забрав с собой и Марту. И правильно сделал, потому что на то место, куда он только что приземлился, рухнул, вопя и размахивая конечностями, маленький Самуэль. Все трое поднялись на ноги почти одновременно. И почти одновременно исторгли тихий вздох изумления.

– Где мы? – неизвестно у кого спросил Самуэль. – Что это такое? Это… на что это похоже?

– Похоже на то, что нас проглотил какой-то громадный зверь, – сказал Берт первое, что пришло ему в голову, – и тут же осекся. Сравнение было настолько точным, что могло уже считаться вовсе не сравнением – а утверждением.

Они стояли словно внутри раздутого пульсирующего пузыря. Всюду: рядом с ними, справа, слева, сверху – зияли черные дыры, великое множество дыр, сквозь одну из которых они и провалились сюда. Похоже, что все ходы Крылатой Башни вели в полость этого пузыря. Но как тогда они могли миновать это место, поднимаясь наверх? «Внутренности Башни изменились – вот как», – машинально подумал Берт.

– Я вижу, все закончилось удачно? – прозвучал над ними знакомый хрипловатый голос.

Ловец вздернул голову, стиснув в руке рог Кости и ощутив, как к другому боку прижалась Марта.

– Рикер… – выговорил Самуэль, глядя наверх.

С первого взгляда могло показаться, что Двуносый парил в темном и сыром воздухе, не имея опоры под ногами, парил в самом центре пульсирующего пузыря. Но, вглядевшись, Берт различил нечто похожее на мокрую кишку, один конец которой терялся в сгустившихся наверху сумерках, а другой был прикреплен к основанию шеи Берта.

Повешен?!

Словно услышав эту мысль Ловца, Рикер расхохотался. От неудержимого хохота его тело крутанулось вокруг своей оси – и явственно заскрипела странная кишка. Вот тогда Берт увидел, что кишка вовсе не прикреплена к шее Рикера. Эта кишка… это влажное щупальце… эта черная дрянь выходила из плоти Рикера, она была продолжением его тела.

Марта сильнее вцепилась в руку Ловца. Самуэль охнул. Самуэль, как и Берт минуту погодя, заметил еще одну странность – ноги и руки Рикера казались очень длинными по отношению к его телу, чересчур длинными… И чересчур тонкими… Конечности Рикера теперь напоминали…

Берт и Самуэль переглянулись.

Безвольно обвисшие руки и ноги Рикера мокро поблескивали из-под одежды совсем как кишка, на которой он висел. Все его тело словно оплыло, утратив четкие очертания, словно распухло, наполнившись какой-то тугой жидкостью. И, подчиняясь пульсирующим толчкам стен, покачивалась серебряная серьга в набухшем, как дохлая жаба, ухе.

– Рикер… – сказал Берт, но тут же осекся.

«Он мертв! Рикер мертв! В застенках руимских его тюремщики зарубили…. У меня на глазах. Он бежать пытался, решетку выломал… Месяц… Месяц назад это было…»

– Недоумки, – прозвучало сверху. – Безмозглые куклы. Напыщенные идиоты. Вы ничем не отличаетесь от Четырех. Люди… И они, и вы – всего лишь люди. Проходят тысячелетия, а человек все еще уверен, что он – властелин своей судьбы. И властелин судеб других людей. Как это глупо… Ты, называющий себя Ловцом Теней, неужели ты не чувствовал, что рано или поздно силы, которым ты не способен сопротивляться, приведут тебя сюда? И ты выполнишь то, ради чего явился в этот мир? Жизни каждого из вас расчерчены еще до вашего рождения. И ваши жалкие потуги изменить ход событий не значат совершенно ничего. Тьма наступает, Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, Тьма уже здесь, и тебе осталось сделать последний шаг, чтобы Тьма обрела истинную власть… Все это было не так уж и сложно, правда? Я ведь помогал тебе, чем мог, Альберт Гендер. Я помогал тебе, но не жду от тебя благодарности…

– Кто ты? – произнес Берт.

Глаза Рикера закрылись. Шрам заизвивался червем, коверкая черты лица, стирая их, превращая человеческое лицо в бесформенный сгусток плоти, посреди которого распахнулась черная дыра, когда-то бывшая ртом.

А из дыры вырвался страшный, пронзительный, сводящий с ума крик. Ничего осмысленного не было в этом крике, ничего не было в нем человеческого. Это был крик, исполненный муки перерождения.

Тело Рикера словно раздувалось яростью крика. Руки и ноги, раскинувшись, стали стремительно темнеть и удлиняться, живот вспух, разодрав остатки одежды в клочья – и за секунду разросся так, что самого Рикера видно не стало, – и лопнул сотнями упругих нитей, сразу же прочно прилепившихся к стенам, потолку и полу пульсирующего пузыря. Крик истончился до нечленораздельного визга, часто прерываемого бешеным зубовным стуком.