Мой любимый охотник (СИ) - Бауэр Алика - Страница 36

— Нормальная температура охотника тридцать восемь градусов. Я согрею тебя.

Я почувствовал, как её напряженное тело начало расслабляться и вскоре совсем обмякло в моих руках. Дыхание Алиши выровнялось, пульс приходил в норму, тогда как мой можно было сравним с быстро несущимся поездом.

— Я хочу тебе кое-что рассказать. Только выслушай меня не перебивая, потому что… — я пытался подобрать правильные слова, — потому что я уже наломал дров и теперь пытаюсь все исправить. В общем… Это было примерно лет семь назад. Я был в плену у одной ведьмы и еë поехавшей умом племянницы…

Болезнь расползалась колючим плющом по телу, стягивая вены, капилляры и сосуды, впиваясь в них отравленными шипами. Я уже не понимала в какой части тела боль была терпимой, а в какой просто адской. Но измученной ею за несколько часов, я больше не могла кричать, не могла даже плакать. Только тихонько постанывать и желать, чтобы это быстрее закончилось. И неважно, что будет моим спасением – лекарство Дока, или же смерть. Лишь бы только не кровь Беса. Даже, находясь на смертном одре, пыталась сохранить остатки достоинства. Как бы глупым это не было.

— Ну и что ты молчишь? — спросил Бес после долгой паузы.

Мне было плохо ещё до его прихода: всё тело ломило, неприятный жар, по почкам будто били палками, и эта боль - яд, изливался в каждый орган. А после того, что мне рассказал Бес, про предсказание какой-то ведьмы Руби, про то, что он хотел меня уберечь, голова шла кругом и стало еще хуже. Ещё немного и я отключусь. Если бы меня не покидали силы, то давно бы уже врезала Бесу.

— Пошел на хрен, — сказала твердо и уверенно, правда шепотом, надеясь, что он меня расслышит.

— Я думал, так будет лучше, — его лоб коснулся моего. Горячо. — Мне казалось, что если ты возненавидишь меня, то не станешь жертвовать собой. Но я облажался. По-крупному, Алиша. Всё это к херам не сработало. — Бес гладит меня на щеке, смахивая горячие слезы, шепча безостановочно "Прости".

Но почему от его слов было ещё больнее? Резало, прямо по сердцу. По безнадёжно глупому органу, что молил ему поверить, его словам, уже который раз. Это уже походило на мазохизм особого вида, когда начинаешь доверять человеку, открываешься ему, зная, что он вот-вот отвергнет, обтерев о тебя ноги. Но ты всё равно принимаешь его вновь: обработаешь и перебинтуешь раны, натянешь одну из лучших своих улыбок и всё простишь. И все эти мучения ради нескольких сладких слов, нежных взглядов и ласковых прикосновений.

— Это галлюцинации от температуры… — это было моим оправданием тому, что происходит.

Бес взял мою руку и положил к себе на грудь в область сердца.

— Это тоже галлюцинации?

Под моей ладонью я почувствовала ровные толчки. Его сердце действительно билось. Но как это возможно? И снова всплеск эмоций, которых я не могла выразить из-за страшных болей по телу.

Мечтала, грезила, чтобы этот мужчина, в чей плен глаз я попала с первой нашей встречи, испытывал ко мне хоть долю тех страстных чувств, что испытываю сама. Но сейчас, узнав правду, во мне играла лишь обида.

— Ты хоть представляешь, как мне было больно? Ты ...Ты… — в моей голове проносилось куча мата, я так хотела выразить все переживания, что испытывала. Я так много хочу ему сказать, а точнее наорать на него, яростно колотить кулаками по его груди, чтобы он хоть на миг представил, как мне было хреново от одних его слов. Как тогда, так и сейчас. Но я была слишком слаба для всего этого.

Его рука продолжала гладить меня по щеке, успокаивая.

— Прости. Если сможешь, — Бес сцеловывал слезы, катящиеся из глаз. — Но ты должна выпить лекарство. Мою кровь.

— Чтобы опять слышать от тебя издевки, что я тебе должна?

Я ожидала подвоха в каждом сказанном им слове, в каждой проведённой с ним секунде.

— Нет, Алиша, такого не будет. Пожалуйста. Тебе становится хуже.

Он не был похож на себя прежнего: дикого парня, которому чуждо чувство любви, что убивал голыми руками, и глазом не моргнув. Сейчас передо мной сидела полная его противоположность. Этот мужчина нуждался в ласке и заботе, как никто другой, желающий открыть своё сердце и душу. Просто пока боялся.

Бес вынул складной ножик из кармана штанов и сделан порез на запястье. Я не могла видеть так же хорошо в темноте как охотники, но запах крови почувствовала сразу. Горло обожгло, рот наполнился слюной. Я захныкала, борясь сама с собой.

— Пожалуйста, Алиша, — его голос басом звучал около уха, а его запястье было уже около моих губ, которые тут же сомкнулись на его руке, как только он еë поднес.

Тёплое питье растекалось по горлу. С каждой каплей мой озноб пропадал, и пульсация боли по телу уменьшалась. Я жадно пила, не могла остановиться и была сама себе противна в тот момент. Наконец-то оторвавшись от своего спасения, я в страхе посмотрела в глаза Беса, чуть приподнимая голову вверх. В них не было укора и неприязни, что было очень непривычно. Он лишь погладил меня по голове и прижал сильнее к своей груди. Такой теплой и удобный.

— А теперь отдохни, — выдохнул он в мои волосы.

Я почувствовала поцелуй в макушку прежде чем провалиться в тягостный сон.

***

Я проснулась под звук биения сердца около уха. Самый приятный звук в моей жизни. Моя голова лежала на мужском бицепсе, а все моё тело покоилось в колыбели крепких рук. Так приятно, тепло и я чувствую себя такой защищенной и умиротворённой, вдыхая его сладкий с горчинкой аромат. Все это время я лежала, боясь пошевелиться, открыть глаза и нарушить прекрасное видение, сломать свою сказку. Было ощущение, что, открыв глаза, все окружающее меня вокруг растворится как мираж.

Бес слегла пошевелился, и его дыхание коснулось моей мочки уха.

— Я знаю, что ты уже не спишь, — лукаво произнес он.

Черт. Ну как я так спалилась? Пожалуйста, Боже, дай мне еще пару минут… И осталась настырно лежать, без движения.

— Алиша, прикидываться бесполезно. Твой пульс участился. Я чувствую, — даже по голосу было слышно, что Бес улыбался.

Всё же пришлось отрыть глаза, притворяться действительно больше не было смысла. Но всё же это было большой ошибкой, так как его лицо было еще ближе, чем я себе представляла. Его темное синие глаза, сейчас в темноте казались почти черными, но от этого не мене прекрасными.

— Как ты себя чувствуешь?

Я посмотрела вниз и поняла, что на нем не было футболки. Мой взгляд скользнул по его груди, широким плечам, что не были прикрыты одеялом. Всё, что я не могла увидеть в темноте, дорисовывало моё богатое воображение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Х-хорошо. Почему ты голый?

— Я в штанах. Лежать с тобой под двумя одеялами было очень жарко, — его голос звучал с хрипотцой, заставляя кровь закипать.

— Сколько я спала?

— Примерно часов двенадцать. Док заходил, интересовался как ты. Потом Сокол, я заверил, что с тобой всё хорошо и вышвырнул их отсюда.

Я положила свою ладонь на его грудь, желая ощутить те самые удары.

Тук.

Тук.

Тук.

И хотелось разрыдаться от счастья, что всё это мне не померещилось в лихорадке, что моё воображение не играло со мной, выдавая желаемое за действительное.

— Мне это не приснилось, — произнесла я вслух, всё ещё не веря до конца в происходящее.

— Не приснилось... — повторил Бес.

Кончиками пальцев, порхая, словно крылья бабочки и со всей нежностью, на которую я была способна, стала обводить края моей самой любимой из его тату - большого цветка пиона. Его грудь, покрылась мурашками от таких прикосновений, но останавливать он был не готов.

— Ты тогда сказал... В лаборатории, что это тату очень дорого тебе, — я перевела взгляд обратно на Беса. — Почему?

— Потому что она напоминает о тебе, — не задумываясь ответил он.

— Как это? — я широко улыбнулась. — Не вижу ни одного сходства.