Спектакль для предателя - Шарапов Валерий - Страница 4

На этой почве у Лучинского разгорелся конфликт с руководством института. Вы, Дина Борисовна, предусмотрительно дистанцировались от его разработок. Владимир Натанович курировал другие ваши проекты. Заниматься «грязной бомбой» ему запретили. И в какой-то момент Лучинский бежал на Запад. Органы проворонили – на данное событие ничто не указывало. Каким-то образом ему удалось связаться с представителями западных разведок – и в один прекрасный день Владимир Натанович испарился. План бегства разработали новые хозяева и четко воплотили его в жизнь. Позднее выяснили: до Еревана – по подложным документам, скрытный переход с проводниками турецкой границы, а дальше – дело техники. То, что он сбежал за границу, выяснили не сразу, грешили на криминал. Сообщил резидент – и все встало на места. Вас инцидент практически не коснулся, вы, конечно же, гневно отреклись от своего бывшего руководителя. А Борис Михайлович уже вышел на пенсию…

– И зачем вы это рассказываете? – резко бросила Дина Борисовна. – Так много слов… и что?

– И ни одного лишнего, – не смутился майор. – Я еще поговорю, не возражаете? Спасибо. На данный момент известно следующее. Владимир Натанович добился своего. Его знания, опыт, а также одержимость западные кураторы оценили по достоинству. Сейчас у Лучинского собственная лаборатория в Баварских Альпах, где он доводит до совершенства свою «грязную бомбу», используя при этом старые наработки. Изделие практически создано и будет ждать своего часа. За испытанием последует применение – кто бы сомневался. Радиация покрывает именно ту территорию, которая требуется. Люди будут умирать, если нужно – быстро. Если нет, то медленно – начнется эпидемия рака или что-то в этом роде. Ничто не мешает применить изделие, скажем, в Африке, а затем выдать это за проделки Советского Союза. А представьте, если бомба попадет не в те руки? Те же террористы с Ближнего Востока любые деньги за нее выложат! Можно заразить содержимое самолета, корабля, небольшой населенный пункт или милый вашему сердцу Белый дом…

– Какая глупость, право слово, – поморщилась Дина. – Владимир Натанович никогда на это не пойдет.

– Конечно. Он же рыцарь в сияющих доспехах. И его хозяева озабочены исключительно гуманизмом. Напомнить, что произошло 6 августа 1945 года? Об этом нынче стыдливо помалкивают. Однако не Советский Союз швырял атомные бомбы на мирные японские города. То, что Лучинский испытает свое детище, – даже не тема для обсуждения. Вопрос: где и когда? В том же МИ-6 ребята рисковые, могут затеять глобальную провокацию с дальнейшим обвинением СССР. Лучинский убедит кураторов. Пусть он эмигрант, но в тамошних кругах добился положения. Его ценят, к его мнению прислушиваются, выделяют средства. Данного субъекта надо остановить, и не важно, что вы об этом думаете.

Зимин прервал свою речь, отдышался.

– Я продолжу, Андрей Викторович, если позволите, – подхватил полковник Сухов. – Все это не голословно. В лаборатории Лучинского под его руководством трудятся немецкие и бывшие советские специалисты, утечки информации с объекта случаются. Но к самому Лучинскому не подобраться, район охраняется. Владимиру Натановичу 66 лет, но выглядит он прекрасно, полон сил и здоровья, в отличие от вас, Борис Михайлович. Гены, свежий горный воздух и возможность заниматься любимым делом. Лучинского надо вернуть в страну – вместе со всеми его мозгами и безумными планами.

Внезапно Дина Борисовна засмеялась – злобным ироничным смехом.

– Опомнились… Увы, граждане начальники, что упало, то пропало…

– Ведите себя прилично, – повысил голос Сухов. – И не забывайте, с кем разговариваете. Ваш бывший муж, Дина Борисовна…

– …да этот придурок даже ни о чем не догадывался, – фыркнула женщина. – Понятия не имею, где он и что с ним. Но можете поискать и посадить, не возражаю, столько нервов мне попортил…

– Ваш бывший муж сейчас проживает в Тольятти, у него новая семья, и про вас он уже забыл. Кто кому попортил нервы – вопрос открытый. Этот человек мешать не будет. Выношу предложение, Дина Борисовна. Ваш отец остается у нас, а вы помогаете нам доставить Лучинского в Союз. То есть совершаете международное турне по милым вашему сердцу капиталистическим странам. Вы единственный человек из всего Советского Союза, кому Лучинский будет искренне рад. Вы вместе работали, ваши семьи дружили. Информация, которую вы передавали в последние годы, шла не куда-нибудь, а напрямую к вашему крестному отцу. И он не может об этом не знать. Вашего отца схватили кровавые гэбэшники, вам удалось сбежать, воспользовавшись связями, вы перешли границу, добрались до Баварских Альп… Гарантируем трогательную встречу. Лучинский будет в восторге. Проверка, разумеется, состоится, но все пройдет гладко. Ваш побег из страны тоже сомнений не вызовет. Поверьте, мы умеем устраивать подобные мероприятия. Пусть проверяют. Можете миловаться в Альпах со своим Лучинским, можете устроиться к нему на работу – он с удовольствием вас примет. Но сроки ограничены, не забывайте. Вы должны войти в доверие к Лучинскому, убедить его совершить поездку в приграничный городок Фремме, откуда по нужному адресу его заберут агенты Штази. Назовем этот участок границы «временно открывающимся порталом». В других населенных пунктах возможности Штази ограничены, если не сказать иначе.

Полковник сделал паузу. Дина Борисовна смотрела на него как на сумасшедшего.

– Говорите, – разрешил Сухов.

– Не хочу грубить, но… Вы в своем уме, что предлагаете такое? И вправду думаете, что я на это подпишусь?

Полковник молчал, наблюдал за выражением лица задержанной. А в нем сквозило все: гнев, презрение, полное неприятие, растерянность. Последнее стало преобладать, значит, заработала голова.

– Подождите… – она сглотнула. – А если я откажусь?

– Крайне не советую. Уже сегодня вы с отцом отправитесь в следственный изолятор, а условия там – так себе. Следствие не затянется, суд будет скорым, а живем мы, слава богу, не в Америке – смертные приговоры приводятся в исполнение на следующий же день после оглашения. Это не запугивание, это реальность.

– Что мешает вам сделать то же самое после того, как я вам помогу? – Дина горько усмехнулась. – Я должна поверить честному слову офицера КГБ? Что приятного пообещаете – пожизненное заключение? Уж лучше расстрел…

– Остается поверить на слово, Дина Борисовна. Случай вопиющий, но при успешном завершении операции обещаю избавить вас и вашего отца от уголовного преследования. Есть такое понятие – искупить свою вину. Хотя бы частично. Да, с работы вас уволят – без права дальнейшего трудоустройства по специальности, Бориса Михайловича лишат персональной пенсии, вас обоих вышлют за 101-й километр. Жизнь будет не сахар, но зато останетесь на свободе. Газеты в киоске будете продавать. Или вон – натурщицей работать для студентов худграфа. Сегодня у вас получается.

Зимин отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Дина Борисовна вспыхнула – но не осмелилась ответить грубостью.

– А если я сбегу? В милой, как вы выразились, моему сердцу капиталистической стране? Обращусь к спецслужбам, попрошу политического убежища.

– Во-первых, вас найдут и покарают. Вы не Лучинский, охрану вам не дадут. Во-вторых, вашего отца поставят к стенке быстрее, чем вы думаете. Пустые слова, Дина Борисовна, вы не бросите своего отца. Не поверите, но мы очень хорошо вас знаем.

Сокрушенно вздохнул Каплан-старший. Воспитал на свою голову…

– Вам не стыдно шантажировать меня отцом? – снова вспыхнула задержанная. – Вам не кажется, что это низко?

На этот раз засмеялся майор Зимин. Полковник Сухов недовольно глянул на подчиненного.

– Нет, Дина Борисовна, не стыдно. Это мягкое отношение к изменникам Родины. Вам же не стыдно было предавать свою страну? И давайте без словесной эквилибристики, что вы предавали не страну, а государство. О чем вы сейчас? Вам дается шанс избежать высшей меры. И не где-нибудь, а в путешествии по европейским странам – без наручников и ствола у виска. Вам дорог этот демон Лучинский, готовый ради своих амбиций распылить «грязную бомбу»? И Борис Михайлович в ваше отсутствие будет сидеть не в камере. Да, под охраной, но в нормальных условиях, под присмотром медиков.