Системная нежить 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 40

— Ну, только если ещё и выпьем, — неохотно рассуждал гоблин. — Становись вот там, нет, левее.

Он и сам остановился рядом, потом достал какую-то металлическую приблуду и нажал на боковую кнопку. Между камней загорелся светящийся узор, возник поток ветра, от которого захотелось чихнуть и мы оказались в совершенно другом месте.

Было темно, вдалеке завывали собаки или какие-то их местные родственники и не факт, что одомашненные.

— Мы найдём тут трактир или что-то такое?

— До городской стены ещё полчаса хода, потом дадим взятку охранникам, только не больше четырёх деньё. И даст У, поищем постоялый двор.

Я приобнял гоблина и совершил блинк, потом ещё один и ещё несколько подряд. Мой спутник первые секунды трепыхался, потом от моих постоянных перемещений у него голова пошла кругом, и он только ругался.

Вообще крепостной стеной это архитектурное чудо было назвать крайне трудно. Высотой около двух метров, слепленное из глины и камней, мне даже было бы боязно спросить, что выступало в качестве соединительного раствора, покосившееся и с трещинами, оно даже уведомило меня что тут есть запрет первого уровня на применение сквозной пространственной магии.

То есть меня такая штука не удерживала даже и близко.

Я осторожно поставил гоблина на землю, он с раздражением отмахнулся от моих рук и часто-часто дышал.

— Это оскорбление, буллинг и абьюз, мёртвый человек! — с трудом процедил он.

— Чего? Земной телевизор учит тебя плохому.

— Ну а как мне воспринимать то, что ты не преминул напомнить мне, что ты сильнее, выше и тяжелее, а, питекантроп?

— Да блин, Джим, ну как мне тебя таскать? В рюкзаке? Если не против, могу помещать тебя в инвентарь.

— Ты опять нихера не понял! По-твоему, засунуть меня в сумку это не оскорбительно?

— Ладно-ладно, не кипятись. Забыл спросить, а в твоём гоблинском городе как будут реагировать на меня в человечьем обличии.

— Нормально будут, это же тракт. Вполне естественно, что большая часть обитателей моего мира — гоблины, это же гоблинский мир. Но у нас есть люди и орки, хобгоблины, гноллы. Эльфов с гномами увидишь редко, они нас недолюбливают, живут замкнутыми анклавами. Кроме того, есть метисы всех вариантов и вообще существа вне классификации, которых нельзя уложить в рамки какой-то одной расы. Но, врать не буду, тут таких не любят. За пределами трактов, чтобы ты понимал, терпимость к чужакам не водится.

— То есть и людей не любят, в глубине души?

— Нет, может я чуть сгущаю краски, орки и люди же дикие, близки к природе, близки к гоблинам, хоть и примитивнее. Короче к вам будет терпеливое отношение. А вот эльфа наверняка камнями закидают.

— Расскажи историю своего мира.

— Я тебе что, историк? Не знаю я. В детстве меня тренировали чтобы, когда ублюдки из степного Тунн приведут мумаков, иначе называемых олифантами, бросаться под них с факелом и примотанной бутылью смеси горной нафты, серы и гугийского масла. Не знаю я. Говорят, когда система ещё не пришла к нам в мир, тут уже жили человеки и тролли. Мало, королевств у них не было, они были редкостью. А потом… Спроси у кого другого!

Тем временем Джим уверенно вёл меня по какой-то извилистой улочке между глинобитных домишек. В какой-то момент мы вынырнули и оказались на широком проспекте возле большого, огороженного забором из жердей здания, около которого были привязаны десятки разномастных лошадей, худосочных яков, осликов и прочих копытных.

— Пошли, ещё не поздно, должны быть места за столами, — нахмурился техногоблин.

Дул пряный, остывший к вечеру, но всё ещё со следами дневного жара ветер, который нёс пряные запахи местной степи.

Огромное низкорослое здание — душное, жаркое, с терпким запахом, слабо освещенное, встречало нас как усталых путников с тракта.

Здание было построено из грубо обработанных брёвен, щели между которых были замазаны белой глиной, некоторая часть замазки выветрилась от времени.

Архитектура как таковая у гоблинов, по моим наблюдениям, отсутствовала. Простое приплюснутое и большое по площади здание с двускатной крышей. Переходы между зданиями выстелены бревенчатыми настилами. Вероятно, тут бывает не только пыльно, но и грязно.

Лёгкие двустворчатые двери скрипнули, впуская нас в полутьму помещения.

Десятки столов, которые, как мне кажется, стоят бессистемно. Под потолком несколько светильников, которые привлекли моё внимание — они были магические, на каких-то системных камушках.

Пол застелен грубо строгаными досками, отполированными от постоянного хождения по ним. Пол был чисто подметен.

Что мне сразу понравилось, так это отношение. На нас всем было плевать. Низкорослая гоблинша служанка смазала нас взглядом и убежала куда-то влево.

Джим объяснил мне, что концепция «официантов» в постоялых дворах на тракте гоблинского мира не была знакома.

Берешь в районе кухни большую плоскую глиняную тарелку, подходишь и покупаешь рассыпчатые рубленые овощи, кашу со специями, порезанное длинными полосками поджаренное мясо, жирный наваристый суп, подаваемый в глубокой миске с ручкой или ещё какую-то еду.

Мы, действительно, купили себе еды и присели пожрать. Поскольку мы были в полутьме и ближе к стене, то я применил оборотный облик и жрать стал в облике Кощея.

— Зачем обернулся? — спросил Джим, который особого аппетита не продемонстрировал, зато достал очередную бутылку волгоградского виски.

— У меня системный голод проклёвывается в теле гуля.

— Да? — удивился он. — Давно хотел спросить, а какое из этих твоих тел изначальное, хиляк-человек или говорящий труп?

— Ни один, — я с удовольствием вгрызался в богатырскую порцию мяса. — Я был человеком, до прихода системы, но внешне — совершенно другим.

— Даже не посмеёшься, как ты это часто делаешь, по этому поводу? — сощурился гоблин.

— Нет. Это нечто грустное для меня. Я уже не знаю, Джим, что во мне своё, а что от системы?

— А какая тебе не всё равно? Генетика, прокачка, магия, тренировки, импланты. Ты — это твои поступки. Например, тебя красит то, что в своей бессмысленной скучной жизни нашёл в себе смелость помочь старому другу в том, чтобы разобраться с его небольшими, но важными проблемами.

— Уровень клятвы перед местным князьком, надо думать, близок к рабскому контракту?

— Не будем о грустном, — уклонился от ответа он. — А хочешь, попробуем подойти к тому орку караванщику, что перевозит рабынь и взять в аренду на ночь троих симпатичных гоблинш?

— Не люблю рабство как концепцию, Джим. Человек…

— Ты и сам не человек.

— Да похрену. Человек должен быть свободным. Гоблин, гном, эльф, мутант, гуль, оборотень. Если бы конструкты не были куклами на шарнирах, они бы не воевали с нами. А насчет тех девок, давая я всех куплю и будет тебе гарем.

— Сам же сказал, что тебе претит рабство?

— Ну, дык давай без принуждения, ухаживай за ними, очаровывай, добивайся. Но чтоб без отрыва от выплаты твоего системного долга.

— Ухаживай… Я так не умею.

— Ты же мужчина.

— Это понятно, но… Предложить им серьёзные отношения? Да ну… Что я им могу предложить? Я гоблин без собственного дома, без работы, денег почти нет, всё время в каких-то скитаниях. Конечно, циркуляция ци решила кое-какие проблемы с моим здоровьем.

— Рад за тебя. Вот возьми и расскажи лучше об этом им, побереги мою психику. Пообщайся с ними, осторожно, может ты их заинтересуешь. А деньги не проблема, если потребуются, карты рабов есть. А я пока поем.

Девушки-гоблинши сидели, в количестве пяти единиц, понуро, испуганно и втянув головы в плечи, строго по одну сторону стола, глядя себе в тарелки со скудными порциями. Во главе стола сидел и наворачивал кусок мяса на здоровенной кости, широкоплечий орк-работорговец.

Орк был одет в яркий тканный плащ, равномерно украшенный кусками цветастых меховых шкур, отчего был похож на фэнтезийный вариант сутенера. Его покой охраняли три закованных в кожаную заклёпанную броню гоблина, который стояли и зыркали во все стороны.