Системная нежить 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 44

— Значит, — продолжила она, — во мне кровь орков и дроу, ни капли гоблинской. Но даже пока мать была жива, все называли меня квиз. У вас нет такого слова? А каких кровей ты, молчаливый?

— Всё больше мёртвых. Я нежить, Нетфликс.

— Ди Нетис. Мой единственный друг звал меня Нес.

Я притормозил на длинном повороте, где, к тому же, дорога была особенной разбитой. Интересно быть первым на этой дороге и, возможно, в этом мире, кто едет на автомобиле, хотя и бронированном. Едет, ещё и с музыкой.

— Он важен для тебя? — спросил я для поддержания разговора.

— Не спрашивай меня об этом, молчаливый. Ты очень ловко управляешь повозкой…

— Она и этот навык, это часть того мира, что я боюсь потерять.

— Система?

— Ну да, Ди Нетис. Система входит в мой мир прямо сейчас.

— Оуу. Для нашего мира это было давно, почти никто не помнит.

— Почти?

— Говорят, что после определённого уровня игроки не стареют и не умирают своей смертью.

— Тогда игроков было бы очень много. Даже для пострадавшего мира, — судя по опыту мира снегов и льда, много игроков вместе не уживаются, но мне хотелось услышать и другую точку зрения.

— С чего бы это, чужак? Игроки участвуют в сражениях, охотах и войнах, рано или поздно это их убивает. Как бы ловок ты не был, смерть поймает тебя если дать ей достаточно большое количество попыток.

— Хэ. Интересное рассуждение.

Сказав это, я задумался, девушка тоже замолчала, на лице её отображалась внутренняя борьба и работа мысли.

Мне было о чем подумать. Сколько система инициировала мёртвых королей? А сколько есть героев моего уровня, способных их аннигилировать? С другой стороны, за дело взялись боги, мой разговор про альянс — был той кристаллизирующий идеей, на которую они согласились. Ведь они патологически не доверяют друг другу, но предложенный мной общий знаменатель — давайте убьём всех чужаков чтобы не покушались на наш Олимп, и дело пошло.

А ведь идея глубоко отечественная, мы ведь, в сущности, сотни народов — объединенные тем фактом, что нам постоянно кто-то хочет «раздать» и этого кого-то надо срочно укопать по пояс, желательно головой вниз.

Тут не до внутренних противоречий. Тем более что человек, такой иной, отличающийся от тебя, но прикрывающий твою спину в бою — становится ближе безотносительно разницы культур, генетики, языка и прочих внешних факторов. Поступки важнее слов.

Мы построим чудесный мир, но сначала мы всех убьём.

— Так как тебя всё же зовут, чужак? — спросила меня девушка и глянула назад, в салон.

Там неумело пристёгнутые и, кажется, не сильно трезвые (запасы алкоголя у него огромные) гоблинши с умилением слушали как Джим им что-то рассказывал.

— Ну, допустим, Кощей, а что?

— Я согласна, Кощей.

— И на что же ты согласна, Ди Нетис?

Она сглотнула.

— Я согласна разделить с тобой ложе. Но я буду только твоя. За это ты обещаешь, что берёшь надо мной покровительство и оберегаешь от посягательств этого… ржавого извращенца-гоблина.

— Какое, к чертям пёсьим, ложе? — я, конечно, понял о чём она, но, как это при необходимости делают другие мужики, решительно врубил режим «тупой».

— Я согласна с тобой возлежать, раздвинуть ноги, спариться, сношаться… — она заметно покраснела и разозлилась.

— Да понял, понял, не надо осыпать меня эпитетами.

— Так что… когда мне… отдаться тебе?

— Фу, Ди Нетис. Фу фу фу. Это пошлятина какая-то.

— Что?

— Ну вот скажи, что в моём поведении заставило тебя думать, что я, как бы это выразится, заинтересован в том, чтобы ты передо мной раздвинула ноги?

— А разве ты не мужчина? Ты мужеложец?

— Вообще ни разу. Больше скажу, у меня есть женщина и не одна.

— Я не красивая, не нравлюсь тебе?

Она приосанилась и натянула некогда изящное, но сейчас безбожно испачканное платье чтобы подчеркнуть свою грудь и безупречный живот.

— Если отмыть, то очень даже ничего.

— А в чем тогда дело!?!? — взорвалась она.

— А в том, — я снова плавно притормозил, чтобы войти в поворот, — Что… Вот, послушай, тебя и твоих подруг…

— Они мне не подруги, я первый раз их увидела уже когда тётка, да будь проклята она и весь её род до последнего клыкастого, продала меня в рабство У-Аату Харгидашу.

— Ну не суть, кто они тебе, не придирайся к мелочам. Так вот вас, надо думать, везли продать в один из столичных борделей. Ты знаешь такое слово?

— Знаю, Кощей, я же не в юрте родилась.

— Так вот. Там ты отдавала бы своё тело за деньги левым мужчинам. Тебя это не устраивает?

— Нет, — с возмущением зарычала она и глаза её блеснули ненавистью и болью.

— Ну так, а чем то, что ты сейчас двигаешь и предлагаешь мне, отличается от проституции? Продавать себя не ради денег, а ради покровительства. Это то, что называется малодушием, отсутствием гордости.

— Да что ты знаешь о гордости, чужак?

— Знаю. Я что-то знаю о гордости. Я еду по гоблинской земле на броневике КАМАЗ-Булат, я мёртв, но всё ещё представляю смертельную опасность для вашего сраного государства. И если бы мне ставили памятники, вы бы кипятком ссались просто от вида этих памятников. Я способен запустить тут зомби-апокалипсис, у меня в картах есть один великан, два тролля и десяток прокачанных громил, способных опрокинуть вашу армию и это, не считая наличия собственной армии. Я царь и перворожденный, но бросил свои дела, чтобы спасать того засранца на задней площадке.

Она долгое время молчала, потом незаметным движением, точнее сказать, что это ей казалось незаметным, достала системный нож.

Через мгновение она приставила этот нож к моему горлу.

Нож был системным и, неожиданно, тёплым.

— Остановка. Всем размяться и оросить кусты! — крикнул я, чуть приподняв голову, направляя своё месседж в глубину салона. Мы были в пути около часа, а гоблины беспрерывно галдели и пили. Ждать, когда они обсикают мой салон, желания не было.

Тот факт, что к горлу водителя приставлен нож они благополучно не заметили. Ну, тут главное, что Джим умел самостоятельно открывать двери, то есть вся шайка может покинуть транспорт, не глядя на нас.

Я сильно сбросил скорость и остановил бронетранспортёр на обочине тракта, который шёл в настоящий момент по границе большой и абсолютно плоской степи, уходящей в горизонт, после чего заглушил машину.

Движение, я сцапал деваху, прижал к себе, в процессе чего получил болезненный укол в шею.

Блинк.

Я отодвинулся чтоб клинок, тёплый от её тела, не убил меня раньше времени, всё же системная приблуда.

Мы стояли глубоко в степи в паре сотен метров от броневика.

Из-за колоссального опыта блинков, я остался на ногах, а она упала в высокую траву, но почти сразу же вскочила, продолжая пытаться ткнуть в меня ножом, с кончика которого на землю сорвалась капля крови.

Моей мёртвой крови.

— Где мы? Сдохни, мерзкий ублюдок, — она совершила выпад, а я плавно отклонился.

— Ничего подобного, мои родители родили меня в браке и любви, — усмехнулся я.

Она зарычала и снова кинулась в моём направлении. Ей потребовалось ещё целых три безрезультатных попытки, чтобы понять, насколько я быстрее и ловчее её.

— Ладно. Я поняла, — клинок упал на землю, зазвенев о камушек, — ты победил, я сдаюсь? Теперь-то ты надругаешься надо мной и убьешь за бунт?

— Дура ты, Ди Нетис. С чего мне тебя убивать и это самое, тоже… зачем?

Она мочала, слегка закусив губу. Подозреваю что в её голове бродила идея схватить оброненный клинок и попробовать зарезать мне повторно.

— Так, Ди Нетис. За попытку хвалю.

Она дважды моргнула.

— Хвалишь?

— Ну да. То, что ты была готова отдаться мне… Как бы тебе сказать? Это малодушие. А вот попытка меня завалить, вполне геройский поступок достойной дочери степей и человека… или кем ты там являешься, в попытке получить свободу и наказать обидчиков, это прямо молодец.