Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый В - Курвинен Йорма - Страница 38

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая

Вылезший из машины полицейский вздохнул. Он еще раз взглянул на велосипед Йони и увидел сумки с газетами.

— Все ясно! — сказал он и сел обратно на свое место. Автомобиль тронулся и затем остановился у бара.

Томи весь дрожал с головы до пят. Только теперь ему действительно стало страшно.

— У тебя есть голова на плечах? — яростно набросился он на Йони.

— Мне надо зарабатывать себе на жизнь.

— Ты мог бы прошмыгнуть из подъезда через черный ход и продолжать делать свое дело после того, как они уйдут. Лауронен не способен долго ждать. Запала у него хватает лишь на три минуты.

Подбородок Йони словно заострился.

— Они везде, куда ни пойдешь. Я ими сыт по горло.

Слова Йони звучали несколько напыщенно. И голос тоже. Но, взглянув ему в глаза, Томи убедился, что Йони говорит совершенно серьезно.

Затем выражение его глаз изменилось: казалось, они потеплели и в них появились смешинки.

— Чтобы ты не вообразил себе какого-нибудь вздора, — сказал он, — могу признаться, что я не на шутку струхнул. Спасибо, что ты не оставил меня, хотя и тебя могли отколотить со мной заодно…

Лауронен уже пришел к школе и ожидал Томи у ворот. Наконец тот появился у школьной ограды.

Лауронен вопросительно поглядел на него:

— А где же твоя шавка?

Рой, что-то обнюхивая, остался возле кустов. Но Томи умолчал об этом.

— Думаешь, нам удастся то, что мы надумали?

Лауронен удивился:

— А почему бы и нет?

— Это после вчерашнего-то?

Лауронен скривил потрескавшиеся губы:

— Если бы не эти полицейские, вам бы здорово досталось. Обоим.

Томи посмотрел в блеклые глаза Лауронена:

— Да и вам тоже!

— Пожалуй, — согласился Лауронен. — Досталось бы и нам… Но это к делу не относится! Наши отношения с «Ловиисой» мы выясним как-нибудь позже, это особая статья. А сегодня подшутим над Муурикки. Или, может, ты дрейфишь?

Томи свистнул.

Рой примчался из кустарника, вся его морда была в снегу.

— А-а, он при тебе, — удовлетворенный, сказал Лауронен. — А я уж подумал…

— За мной дело не станет, — сказал Томи.

— За нами тоже, — сказал Лауронен. — Юсси и «Ловииса» не пойдут на попятный. Он, как видно, не из слабых.

На все еще вспухшем лице Лауронена мелькнуло что-то похожее на улыбку.

— Через два урока попробуем, — решил Томи.

— Договорились!

По правде говоря, Томи уже не очень вдохновляла идея провести Роя в класс. Замысел потерял всю свою привлекательность уже вчера из-за этой истории с рабочими — доставщиками хлеба да еще из-за вечернего происшествия.

Кроме того, и злость против Муурикки уже поостыла. Что она может с собой поделать, этакая брюзга? По правде говоря, ее было даже жаль. Прошло, видимо, чуть больше десяти лет с тех пор, как она сама сидела на школьной парте. Она наверняка была послушной тихоней и училась как одержимая, чтобы самой стать преподавателем. И вот, ставши им, она осознала, что выбрала не ту профессию, не может поддерживать никакой дисциплины.

Ребята, сведущие в математике, говорили, что она хорошо преподает свой предмет. И что сама она человек не без способностей. Этого никто и не отрицал. В ее лице презирали, вероятно, столько же прежнюю первую ученицу, сколько и брюзгу-преподавательницу. Несомненно, в таких, как она, оставалось нечто неизгладимое, так как они учились с жаром, с трепетом сердца, на пределе дыхания, стремясь всегда быть первыми в классе.

Томи видел у кого-то старую, снятую в детском саду фотографию, на которой четырехлетняя Муурикки с косичкой пела псалом, надув шеки, — старалась, чтобы голос ее звучал особенно громко.

По каким-то едва заметным приметам было уже видно, что человек весь свой нежный возраст являл собой напряженный бицепс и никогда не расслаблялся, как обыкновенные смертные. И в конце концов Муурикки не избежала нервного срыва.

Говорят, что даже Ээва в учительской издевается над Муурикки, которая явно завидует Ээве. Это были две противоположные натуры, и они терпеть не могли друг друга.

Но и отказаться от проказы с собакой никак нельзя. Если бы сейчас Томи отступился от этого замысла, Лауронен, Йони и Юсси Скуг изводили бы его до самой весны.

К счастью, первые два урока проходили спокойно и можно было все обдумать.

Первый урок — закон божий — был довольно интересный: Миркку рассказывала о положении в конфирмационных школах[13] в общинах города. Часть ребят была конфирмована, часть нет, но всем интересно послушать об этом. Особенно потому, что в некоторых общинах был большой наплыв молодежи.

Опять-таки Миркку объясняла множество вещей, о которых никто понятия не имел. Ее можно было слушать из чистого любопытства. Кроме того, Миркку была первым преподавателем закона божьего, с которым класс не был в контрах. Даже Лауронен, хваставшийся тем, что заставил двух преподавателей закона божьего взять дополнительные отпуска, а одного загнал в санаторий для нервнобольных, — даже Лауронен любил Миркку.

Возможно, тут сыграла роль репутация Миркку: несмотря на свою молодость, она успела побывать миссионершей в развивающихся странах и чего только не повидала на свете. С другой стороны, Миркку с первых же уроков проявила абсолютно деловой подход к классу. Правда, требовала соблюдать дисциплину, но не вздорила по пустякам.

Вторым уроком был английский. Томи ожидал, что он пройдет так же спокойно. Как-никак Ээва была одним из самых уважаемых учителей. Но и у нее нервы, конечно, натянуты до предела.

Все началось как бы невзначай. Никто и не пытался заводить Ээву, и она сама должна была понять это.

Дело было так.

Яана, сестра Юсси Скуга, достала из своей сумки апельсин. Когда Ээва писала на доске пример, Яана бросила апельсин брату через весь класс. Девочка сделала это слишком торопливо и из неудобного положения. В результате бросок получился неточным и чересчур сильным.

Если бы не Йони, апельсин пробил бы классное окно с двойными стеклами. Йони среагировал мгновенно, но все же не смог задержать летящий снаряд. Он лишь коснулся кончиками пальцев оранжевого шара.

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая