Идеальная ложь - Спейн Джо - Страница 46

Дэнни покончил с собой.

Совпадение? Ни за что не поверю!

На третий день суда в слушаниях участвует целая толпа свидетелей, привлеченных обвинителем Робертсом. Это и другие мои соседи, слышавшие в квартире крики, и те, кто видел, как я в тот вечер выезжаю из Ньюпорта, и участники поисковых партий, прочесывавшие близлежащие озера и леса.

Карла делает все от себя зависящее, но при этом у меня возникает ощущение, что чаша весов неумолимо склоняется вовсе не в мою пользу.

Во-первых, я не позвонила в полицию. Это вызывает впечатление, что я что-то пыталась утаить.

Но я не могла искать помощи в участке, в котором когда-то работал Дэнни. Присяжные этого пока не понимают.

Но я все же обратилась в полицию.

К одному из стражей закона.

Я внимательно слежу за присяжными. Несколько женщин уже глядят на меня осуждающе — И это при том, что я еще ни разу не раскрыла рта.

Итак, двенадцать присяжных. По большей части они или моложе меня, или наоборот — старше

и уже на пенсии, или же безработные. Я пытаюсь поставить себя на их место. Те, что постарше, явно просто не могу вообразить, как это женщина может взять и убить своего мужа. Те, что помоложе, не могут понять, как это я, у которой имелось все, о чем можно только мечтать, взяла и совершила подобный поступок, зная, что за этим последует. В конце слушаний, вечером, Карла говорит мне, что делает все возможное, чтобы завтрашний свидетель был освобожден отдачи показаний.

— Его сделали свидетелем обвинения, — фыркает она. — Это возмутительно!

— Он просто выполняет свой долг, — пожимаю плечами я.

Этим вечером Карла в нарушение протокола заключает меня в объятья, прежде чем меня сажают в фургон, чтобы доставить обратно в окружную тюрьму. Охранница при виде этого недовольно барабанит дубинкой по решетке. Это та самая охранница, которая вчера случайно уронила десерт прямо на мою чистую блузку.

Охранница ведь тоже представительница правоохранительной системы, и ей, как и всем остальным ее коллегам, не нравится, что я вывалила на всеобщее обозрение их грязное белье.

Не говоря уже обо всем остальном, что я совершила.

***

На следующий день обвинение вызывает свидетельствовать Бена Митчелла.

Его появление не является для меня сюрпризом. Я прекрасно понимаю, что ничего хорошего ждать не приходится. Но при виде Бена меня все же охватывает паника.

Сколько раз он просил меня не бередить прошлое? «Будет лучше, если Дэнни останется в твоем сердце таким, каким ты его запомнила», — вроде бы так он однажды сказал?

Сколько раз он меня предупреждал!

Бен кидает на меня один-единственный взгляд, но этого оказывается достаточно, чтобы у меня по всему телу пошли мурашки.

Что он сейчас скажет?

Обвинитель Робертс быстро заканчивает с чередой вводных вопросов: сколько лет Бен был знаком с Дэнни, сколько — со мной, после чего я и глазом не успеваю моргнуть, как речь уже идет о событиях того приснопамятного вечера пять месяцев назад.

Бен сцепляет перед собой руки и ерзает на стуле.

Он напряжен. Даже со своего места мне не составляет труда увидеть, как у него поблескивает от пота лоб.

— Детектив Митчелл, вы помните, чем занимались в тот вечер, когда к вам домой приехала Эрин Кеннеди? Речь идет о вечере, когда ей было предъявлено обвинение в убийстве ее мужа.

— Да.

Обвинитель Робертс ждет, когда Бен продолжит, но бывший напарник Дэнни прекрасно знает все приемчики и фокусы, которые применяют в суде.

— Вы не могли бы дать развернутый ответ на мой вопрос?

— Я был дома один, — отвечает Бен. — Жена поехала с детьми за город.

— И вы, несмотря на поздний час, все же пошли открывать?

— Было действительно поздно, но в дверь стучали очень настойчиво.

Обвинитель Робертс выдерживает паузу.

— Вас это сразу обеспокоило?

— Да-

— Что вы увидели, когда открыли дверь?

— Я увидел Эрин Кеннеди, — глубоко вздохнув, отвечает Бен.

— Как она выглядела?

—< Так, словно на нее напали.

— Напали?

— На ее лице были следы побоев.

— Что еще в ее внешнем виде привлекло

ваше внимание?

— Она была заляпана кровью, — снова вздыхает Бен.

— Своей?

— Мне так не показалось, — теперь голос

Бена звучит очень тихо.

— Что вам сказала Эрин Кеннеди?

— Она попросила меня вернуться вместе с ней в ее квартиру.

— Почему она вас об этом попросила?

— Она сказала, что случилось нечто ужасное и ей страшно.

— Что вы на это ответили?

— Спросил, в чей крови она испачкана.

— Она ответила на ваш вопрос?

— Да. Она сказала, что это кровь ее мужа.

— Ее ответ вас удивил?

— Нет, — Бен качает головой. — За годы службы я на многое насмотрелся и знаю, на что способны люди.

Я не свожу с Бена взгляда.

Я хочу, чтобы он посмотрел мне в глаза. Но он словно меня не замечает.

«Знали бы вы, сколько раз меня подводили люди», — сказала однажды доктор Кляйн.

Забавно, но в подобные минуты я начинаю сожалеть о содеянном.

Сейчас я ощущаю себя брошенной и очень одинокой.

Мне хочется расспросить Кайла о Лорин. О ее самоубийстве.

Но в обычных обстоятельствах Кайл не желает разговаривать о своей сестре. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться — он явно не придет в восторг, если я заведу с ним беседу о Лорин в первый день Рождества, которое прошло без нее.

Нет уж, сегодня я, пожалуй, займусь собой.

Первым делом после пробуждения я звоню по «Скайпу» Тане.

Мы отстаем от Ирландии на пять часов. Я еще сонная сижу в кровати со всклокоченными волосами, а Таня уже давно встала и успела накатить.

— Ты что, весь день решила проваляться? — обеспокоенно спрашивает меня сестра. — Эрин, я сейчас просто разрыдаюсь, честное слово!

— У нас всего семь часов утра.

Таня чуть хмурится и вдруг, откинув голову, начинает хохотать.

— Прости, пожалуйста, — отсмеявшись, она машет рукой. — Я начала пить прямо за

завтраком. Но… ты же сегодня куда-то собираешься, так?

— Таня! — восклицаю я. — Бад сказал, что ты вчера ему звонила целых три раза. Да иду я на рождественский ужин, иду!

— Вот и славно, — кивает Таня. На ней джемпер, усыпанный красными кисточками. Он настолько не в ее стиле, что вызывает смех. Наверняка подарили родители. — Удивительно, что у вас работают бары.

— Таня, тут самый главный праздник не Рождество, а День благодарения, — ®-’ отвечаю я. — И Бад устраивает вечеринку только для своих. Это тебе и он сто раз говорил, и я. Ты вообще где сейчас?

Я не узнаю комнаты, в которой она сейчас находится. Стены квартиры сестры просто выбелены, и все. Таня предпочитает минимализм.

Прежде чем сестра успевает ответить, я обо всем догадываюсь сама.

Мать переклеивает обои у себя в доме каждый год.

Таня видит, как я меняюсь в лице.

— Мама просто хотела передать тебе привет, — говорит она.

— Ты же сказала, что отправишься к родителям не раньше обеда. А ты уже у них! — всплескиваю руками я.

Встреча с родителями. Из-под палки. Как мило. Что ж, по крайней мере, будет что рассказать Кайлу, когда увижу его в следующий раз. Будет знать — не один он такой.

На экране ноутбука появляются родители, причем смотрят они куда угодно, но только не в камеру. Видимо, просто не верят, что техника способна на такие чудеса, как передача изображения в реальном времени.

— Да вон она, Джон. Погляди.

Отец вглядывается в мое лицо на экране. Я машу ему рукой, и он садится.

Вот ты где, — говорит он.

— Вот я тут, — отвечаю я.

Все идет как по маслу. Мы только что выяснили, что я, действительно, в компьютере.

— О Рождеством, — говорит он.

С Рождеством, — повторяю я эхом.

— Ну… это… как у тебя день проходит? Сейчас еще утро. Пять минут восьмого.