Американец. Хозяин Севера - Злотников Роман - Страница 5
- Предыдущая
- 5/15
- Следующая
– Нет, до смертоубийства доводить не станем, ни к чему это! – прервал судорожные мысли Аристарха звучный голос хозяина квартиры. – Просто этот Воронцов после дуэли инвалидом останется, да на несколько месяцев в койку угодит, это уже будет первый шаг! Дела-то пригляда требуют, особенно дела новые, только запущенные… Так что, когда господин Воронцов сможет подняться, окажется он никому не нужным банкротом.
Лисичянский только кивнул.
– Так что вам, Станислав, лучше не зевать, – обратился Ян Карлович уже к Свирскому и подмигнул. – За нищего инвалида Ухтомский свою дочь не отдаст, расторгнет помолвку. А Наталья Дмитриевна, хоть и не красавица, как говорят в свете, но род хороший, связи есть, да и приданое какое-никакое завелось.
Лисичянский только судорожно сглотнул от лихости замыслов. Впрочем… Хозяин квартиры, похоже не сомневается, что стоит лишь убрать преграду в лице Воронцова, как «осчастливленная» вниманием Свирского Натали тут же выбросит белый флаг. Впрочем, даже если это не так, Аристарх Лисичянский будет последним, кто рискнет с этими людьми спорить.
Ну вот! – резюмировал Бергман, – а там Ухтомские от своих показаний откажутся, адвокаты напоют, где надо, и дело развалится. И вы сможете жить спокойно!
После ухода Лисичянского в гостиной минут пять царило молчание, двое оставшихся просто пили кофе и думали каждый о своем.
– Ты чем-то озадачен? – прервал вопросом молчание Бергман.
– Да, дядя.
При этих словах Бергман не стал морщиться, хотя родство со Стани́славом было весьма отдаленным. Ну, кто же троюродного племянника всерьез родней числит? Однако, заметив, что Свирскому это приятно, Ян Карлович сам иногда стал называть его племянником и предложил звать себя дядей. Ведь ему это ничего не стоит, верно? А одной ниточкой для управления больше! Глядишь, и пригодится когда…
– И чем? Тем, что я предложил женить тебя на этой тощей и рыжей Ухтомской?
– Разумеется, нет. Вряд ли ты это говорил всерьез. Да и я, как ты знаешь, вовсе не из охотников за приданым. Но я не пойму, зачем нам это? Зачем помогать этим запутавшимся тупицам? Чем это приблизит освобождение Польши?
Ян Карлович усмехнулся, потом налил себе коньячку и медленно, смакуя вкус, выпил. И лишь затем тихо произнес:
– Все просто. Российская Империя сейчас слишком сильна, чтобы мы могли так вот запросто, подняв восстание, рассчитывать на успех. Нет, племянник, нам нужна мощная поддержка. Вот я и стараюсь дружить с англичанами. А у одного из их лордов как раз есть деловые интересы в поставках леса из того медвежьего угла. И в его интересах, чтобы у этих лопухов ничего не менялось.
– А ты не боишься, что британцы просто станут нам новыми хозяевами? – спросил поручик, пытливо глядя на дядю.
– Ну, разумеется, побаиваюсь! – усмехнулся тот. – И именно поэтому Польше нужно, чтобы местные «ревнители старины» были наподобие моего недавнего гостя, туповатые и жадные, не способные даже простую операцию спланировать. Они буквально толкают свою страну к бунту. Ну а в случае бунта по всей Империи, Польша сможет освободиться и без помощи иностранцев.
На обратной дороге сил на пешую прогулку у Аристарха Лисичянского не осталось, поэтому он быстро поймал извозчика и доехал к себе на Гороховую. Дома выпил для укрепления сил пару стопок водочки, а потом засел за письмо племяннику в Ригу. С кратким приказом «сидеть тихо и не отсвечивать» и обещанием вскорости прислать денег. Кроме того, уведомлял, что «обратился к известным им людям, и те обещали возникшую проблему уладить не позднее, чем через пару-тройку месяцев».
Ну и сразу отослал по почте. Разумеется, не самому проштрафившемуся племяннику, а его приятелю, у которого тот нашел временный приют.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Даже прожив в этом времени несколько лет, я не переставал удивляться, насколько патриархальные тут нравы. И насколько здешние обитатели порой наивны. Аристарх Лисичянский, бывший приятель Дмитрия Михайловича, отца моей Натали, сказал всем, что не знает, где скрывается его впутавшийся в криминал племянничек, и все ему поверили. Нет, не то, чтобы и вправду поверили, само собой. Но вели себя так, будто „джентльменам у нас верят“. Ага, может оно и так, но только не со мной! Я этому хмыренышу мелкому покушения на мою Натали не простил, и прощать не собирался. И потому, едва прибыв в Питер, тупо нанял частных сыщиков, следить за его передвижениями и перепиской. Так что и копия письма племяннику, и адрес приятеля, у которого тот остановился, оказались у меня на руках уже часа через три после того, как письмо было отправлено.
Так и тянуло немедленно рвануть в Ригу да разобраться с негодяем, но не мог. На следующий день я был зван на обед к Великому князю Александру Михайловичу Романову. Разумеется, на обеде ожидалась и его супруга.
Нет, Романовых тут было много, около полутысячи, да и Великих князей хватало. Но дело в том, что Сандро, как его тут иногда шёпотом звали, был не просто аристократ. Он был женат, ни много, ни мало, на родной сестре Императора Российского, а сам приходился царю двоюродным дядей. Ну и до кучи, шефствовал кучей обществ, отвечавших за развитие русского Севера. Ну и как мне было таким знакомством пренебречь? Да и зачем? Лисичянский-младший от меня все равно не уйдет! Опять же, к поездке стоило подготовиться…»
Санкт-Петербург, 24 октября (5 ноября) 1898 года, суббота
Мы с Александром Михайловичем и Ксенией Александровной пили кофе. Именно так, «по имени-отчеству», «без чинов». Меня тоже звали только Юрием Анатольевичем, никаких «господ Воронцовых». Как говорится, «демократия на марше»!
Разумеется, мне пришлось повторить презентацию, с которой я всего несколько дней назад «блистал» в гостях у Воронцовых-Дашковых. Всё та же программа! Магический куб, он же кубик Рубика, кукла Сиси, созданная по мотивам Барби, но с учетом местной моды и вкусов, и «эскимо». Правда, «эскимо» пока было без шоколада, просто мороженое.
Хозяева дома вежливо поахали, но… Через некоторое Ксения время оставила нас одних, и Александр Михайлович тут же поинтересовался насчет того, а с чего это я так уверен, что идею не скопируют? Неужто наивно думаю, что одобрение Воронцовой-Дашковой удержит хотя бы русских от копирования? Не говоря уж про иностранцев? Вот за патент, да, заплатят. Но не очень много.
Ну, на такие заходы я и в своем времени отвечать уже умел, поэтому ответил, демонстративно широко ухмыляясь:
– Да не вопрос, Александр Михайлович, пусть попробуют!
И на удивленный взгляд собеседника я пояснил, что дело не в патенте. А просто игрушки эти не воспроизвести без хорошего пластика. Причем целлулоид не подойдет, нужна моя ацетилцеллюлоза! Так что только я, единственный в мире, владею всем пулом технологий: «недорогое производство ацетилцеллюлозы» – «изготовление деталей штамповкой» (с заточкой именно под пластик) – «автоматизированное изготовление и нарезка цветной пленки». То есть так быстро, много и дешево, как я, «магический куб» не может изготовить никто.
Тут я сделал паузу, отпил вина, снова широко улыбнулся, и продолжил:
– А ведь спрос будет ажиотажный… Так что без его комплектующих никто ничего не соберет. А у тех, кто всё же добьется, производство обойдется так дорого, а производительность будет такой низкой, что они мне будут не конкурентами! А вот новости об их мучениях, наоборот, станут – дополнительной рекламой.
Тут я снова прервался, чтобы сделать глоток вина, а Александр Михайлович неожиданно по-товарищески подсказал:
– Думаю, вам нужно самому создать пару таких случаев, а потом запустить слухи.
Я аж поперхнулся от неожиданности такого совета. Нет, сам совет был разумным. Просто я не ожидал его от этого человека. Там, в своем будущем, я собирался «валить из этой страны» и поэтому мало интересовался историей России. Но страсти с перезахоронением останков царской семьи кипели такие, что даже мне в уши немного попало. И там про Сандро говорили, что он был масоном, великосветским жуиром, и шефом авиации. Но шефствовал так, что получил прозвище «летучий вор». Мол, развалил все и разворовал. И я не ожидал от него деловой хватки. Однако сам Великий князь понял моё замешательство иначе.
- Предыдущая
- 5/15
- Следующая