Пинок азарта (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 6

Теперь просто представьте себе чувства женщины, наблюдающей, как кто-то делает себе тридцать «троек». Одинаковых. Если бы не Мыш, которой нужно было объяснить, почему Конрад Арвистер богохульник и моральный урод, Алиса бы до сих пор рыдала над моим гардеробом.

А вообще, я выгляжу на все двадцать из десяти!

— Ух… — только и выдавила моя спутница после того, как мы вошли в здание клуба.

В целом, я был с ней совершенно согласен. За стойкой администратора вместо знакомого мне седоватого пузатенького орка восседала троллиха, занятая вязанием. Это была очень большая особ… а, с шириной плеч во вставшую на носочки Тарасову. На мой искушенный взгляд, это была почтенная матрона тролльего племени, весьма достойная и, судя по чертам лица, миролюбивая, но вот с точки зрения моей спутницы было очевидно, что жуткое чудище под три сотни килограмм весом, посмотревшее на неё исподлобья сквозь малюсенькие очки, явно размышляет над тем, что её домашним нужно немного постненького мясца. Которое вот, стоит. Само пришло.

— Здравствуйте, — прогудел мягкий обволакивающий бас, вылетевший из чрева большой дамы, — Вы к кому?

Кажется, Алиса слегка покачнулась от звука. А затем вцепилась мне в руку.

— Здравствуйте, — вежливо кивнул я сидящему за стойкой гиганту, — Мне нужны… гм. Как бы это сказать? Маленькие, веселые, любят пирсинг и музыку. Мы знакомы.

В этот момент я напоминал сам себе отца, приведшего свою лялечку-дочку записываться в тусовку неформалов, где её наконец-то научат пить, курить, ругаться и трахаться, от чего сначала начал улыбаться, а вот под конец этой долгой секунды задумался всерьез. А почему бы и нет? Тарасова теперь никаким группировкам нафиг не нужна, а тут компания…

— Меня Малинда зовут, — каким-то образом угадав, куда дуют ветры в моей голове, представилась администраторша, — или Зарьевна, по матчеству, я не против. Теперь здесь вместо Степпарда работаю. Вы же тот вампир, да? Они о вас рассказывали.

— Конрад Арвистер, а это Алиса…

— … Арвистер! — выдала рыжая мелочь, заставив меня поперхнуться.

— У вас очень красивая дочка, — обнажила Малинда внушительные клыки в улыбке, заставляя поперхнуться уже надумавшую что-то другое вампирессу, — Вам на второй этаж, зала номер двенадцать. Стучите только погромче, молодежь отсыпается.

— Спасибо вам большое, — оскалился и я, ни грамма не пугая монументальную троллиху, а затем, цапнув рыжую за затылок, пробормотал, — Идём, доченька…

— Какая я тебе доченька… — угнетенно бухтела вредная мелочь, идя под воздействием моей ладони.

— Единственная.

С тех пор, как пропала Анника, Тарасова начала себя вести немного странно. Я был не против, что она периодически ночует у Мыши, лесбийством там не пахло, скорее дефицитом тактильного контакта у обеих девчонок, но вот первую же попытку шляться по дому в одной майке пресек крепким подзатыльником. Это воздействие как-то неправильно было воспринято и с тех пор Алиса временами подглючивала. Ну вот как сейчас.

Обогнув сидящих жопами прямо на лестнице молодых орка с орчанкой, самозабвенно целующихся взасос, я был вынужден слегка надавить на Алису, остро заинтересовавшуюся вопросом как у этих ребят не сцепляются клыки при таком контакте. Пришлось потом шепотом объяснить, что таки сцепляются, поэтому никогда не стоит дергать целующихся орков. Они очень чутко относятся к своим зубам.

Хотя что и говорить, сам едва удержался от аплодисментов. Встретить в Омниполисе парочку чистокровных, проявляющих друг к другу половой интерес? Большая редкость. Ну разве что среди троллей и рэтчедов…

Зала номер двенадцать была закрыта, а стучаться мне не захотелось. Эхо под сводами театра было замечательное, портить однорасовую любовь на лестнице счел натуральным злом, поэтому просто-напросто вскрыл шаткий и хлипкий замок своей кровью, а затем и вошёл в обитель неформалов, заводя за собой ребенка.

Внутри была полутьма и запах мощного кутежа. Логово пирсингованных любителей тусоваться представляло из себя лежбище убитых, но воскрешенных диванов, кроватей и просто толстых ковров с раскиданными повсюду элементами одежды, пустыми бутылками и разными подозрительными приспособлениями для приема легких наркотических веществ в виде дыма. Бурбуляторы или как-то так? Кроме того, в углу немалого помещения, в котором мной было обнаружено несколько спящих полуодетых тел, стояло натуральное кресло из кабинета гинеколога, на которое Тарасова сделала большие глаза. Я лишь, пренебрежительно фыркнув, потыкал ей пальцем в аккуратно сложенный на подоконнике набор татуировщика с машинкой, но девушка ничего не поняла.

Неформалы устроились очень даже роскошно, у них тут даже своя душевая с туалетом была, плюс закуток, на котором тарахтели два старых холодильника и стояли банки с кипятильниками. Эдакое полностью обжитое логово, где хочешь туси, а хочешь живи, в случае чего. Причем, подметил многоопытный глаз, если нивелировать следы прошедшего кутилова, то становится понятно — тут поддерживают порядок. Относительный, конечно, но более чем приемлемый.

Теперь осталось только нивелировать последствия моей осторожности помешать расцвести большой орочьей любви. Проще говоря — добиться контакта, не подняв панику среди мирно спящего населения.

Натуральный бешеный рёв люто заклокотавшего унитаза оказался чересчур внезапным событием, от которого Тарасова, письнув, кажется, в штаны, моментально оказалась у меня на руках, хватаясь за шею. Делать было нечего, пришлось подхватывать её под поясницу и коленки, чтобы она своими когтищами не распустила мой новый костюм на ленточки.

Из сортира в полутьму общего зала вышла знакомая юная гоблинша в длинной майке, отчаянно зевающая во весь свой немаленький рот, тихо бренчащая скопищем железных украшений на раскидистых ушах. Ну и, конечно же, увидела меня в плаще, молча стоящего посреди полутемного зала. С девичьей фигуркой на руках.

— Пацаныыы!!! — тут же завыла она, — У нас бабу воруют!!

Переполох поднялся, но очень вялый. За исключением орущей гоблинши большинство остальных находилось в состоянии «убейте меня нежно», так что пока павшие и пытающиеся подняться тупили, задавая наводящие вопросы, я, перехватив мартышкой сидящую у меня на шее девушку под компактную (и, слава яйцам, сухую) жопку, подошел ко входу, включив свет. Это событие «выключило» сирену в виде гоблинши, но та не нашла ничего умнее, как громогласно заявить:

— Спокойно, у нас вампир! Он с собой принес!

Вот от этого заявления большинство присутствующих проявило куда большую активность! Настолько, что я уже просто не смог сдержать свою вредную натуру, а, слегка тряхнув Тарасовой, победно заявил:

— А принес я еще одного вампира!

Казалось бы, какую информацию можно почерпнуть в компании молодых разумных, страдающих своей молодежной фигней? А именно убивающих время, бухающих, немного занимающихся перекрестным опылением, расслабляющимся под легкую дурь и вообще несерьезным до потери пульса?

Я вам отвечу так — любую. Хомо студентикус или в данном случае хомо неформалус, представляет из себя молодую особь с относительно пустой головой, которая испытывает невероятные потребности в трёпе. Такие полубродяги, чилящие на улицах нашего города и тусующиеся со всеми, кто подвернется под руку, обладают колоссальными, но неструктурированными познаниями. А еще есть волшебное «бухал»! Если такой тип чего-то не знает, то он определенно бухал с тем, кто знает.

Самое то для моего слегка размытого вопроса о том, что сейчас творится на дне города.

Кстати, слушая, мне приходилось постоянно совершать над собой очень серьезные волевые усилия, а всё потому, что у вихрастого крашеного полугнома, неформального лидера этой тусовки неформалов, было невероятно гордое гномье имя — Дарвин. Мне оно казалось чрезвычайно постироничным.

— Слышь, мужик, я не то чтобы глубоко в теме, но кое чё сказать могу, — разглагольствовал вольготно развалившийся на подушках блондин, с наслаждением хлебая холодное пиво, оплаченное неким вампиром, — Когда запахло везде вонюче, тут такая ситуёвина нарисовалась, что мы хошь не хошь оказались пристегнуты. Ну а чё, если…