Духов день (СИ) - Бачурова Мила - Страница 38

Пробормотал:

— По ходу, мы с дядюшкой и вправду родственники. Мысли, вот, почти одинаковыми тропками бродят…

Теперь вопрос оставался только один: как именно эта хрень заряжается?

Я пошатал ларь, попытался заглянуть под него. Осмотрел со всех сторон — но не увидел ни единого признака зарядки.

Присмотрелся к полу и обнаружил, что пол-то земляной. Озадаченно хмыкнул.

Образовались сразу два возможных варианта. Вариант первый, простой: амулет заряжается от земли, на которой стоит. Когда я изучал книжку, в которой увидел изображение своей «беспроводной зарядки», то понял так, что зарядка эта может заряжаться от солнца, земли, воды или воздуха — любой из четырёх стихий.

И мастер Сергий обмолвился, что амулет из чистой кости способен к самостоятельной перезарядке — полежит на солнце и зарядится. Может, такому амулету тоже достаточно на земле полежать, без солнца? Просто мастер Сергий об этом не знает?

Здесь подвал, само по себе прохладно. Плюс, металлический ларь, который обладает каким-никаким эффектом сохранения температуры. Сколько может, амулет работает. Потом отключается и уходит на подзарядку. Мороз при этом сохраняется. А потом амулет включается вновь — и так по кругу.

Это один вариант, который я готов рассматривать, как приемлемый. Однако есть и второй.

Под землёй зарыта ещё одна «консервная банка». И питает амулет именно она. Насколько я успел узнать своего дядюшку, он был, по меткому выражению графа Дорофеева, тот ещё затейник. И, судя по всему, секретов в своём доме оставил куда больше, чем мне казалось до сих пор…

Н-да. Куда ни шагни — вляпаешься в интересное. Однако проводить раскопки в собственном подвале с целью удовлетворить любопытство я пока не готов. Работает — не ломай, известный принцип. Надо будет, раскопаю. Если приспичит, хоть до центра земли дороюсь. А пока у нас в программе другое мероприятие.

Я закрыл ларь. Тётке Наталье напомнил о рябчиках в бруснике. Она охнула и поспешила на кухню.

Святая женщина. На последний грош готов спорить: даже если пол под ногами разверзнется, а из преисподней полезут черти, главное, о чём тётка Наталья будет переживать — тесто для пирогов не поднимется. Или капуста не закиснет. Или — боже упаси! — с обедом не успеет вовремя. Вот уж, действительно — катастрофа. А всё остальное — ерунда, не стоящая внимания.

Я выбрался из подвала вслед за тёткой Натальей. Земляна и Захар ждали меня в креслах на веранде. Веранду — просторную, окружённую перилами с резными балясинами, — пристроили к дому недавно. По моему распоряжению, разумеется. Я рассудил, что по летнему времени встречать гостей на воздухе приятнее, чем в гостиной.

Земляна и Захар определенно придерживались того же мнения. Покачивались в плетёных креслах и попивали холодный морс из запотевших стаканов.

— Здорово тут у тебя, — сказала Земляна.

Я пожал плечами.

— Раздевайся, ночуй… — поймал грозный взгляд и немедленно исправился: — Хотя, дело твоё. Можешь не раздеваться. Кто я такой, чтобы осуждать чужие привычки… Так что там у нас со Знаками?

Со Знаками оказалось неплохо.

Из Знаков, предложенных мной, Земляне приглянулось Путеводное Яблоко. А я стал счастливым обладателем Светляка и Знака, позволяющего видеть чужие ловушки. Названия у этого знака не было, и я окрестил его Фейерверком. Очень ценное приобретение, я считаю.

Потом мы занялись Захаром — благо, родий у парня поднакопилось уже уверенное количество. Подняли ранг до Ополченца-подмастерья. Захар, сняв перчатку, гордо полюбовался на появившуюся на ладони вторую звезду. Прокачали Удар.

Захару не терпелось опробовать прокачанный Знак. Мы вышли за ворота. Увидели вывороченный из земли здоровенный валун — размером едва ли не с самого Захара. Захар жахнул по валуну Ударом, отшвырнув на добрый десяток метров. Судя по восторженному воплю, остался доволен.

Данила, выскочивший за ворота вместе с нами, оглушительно засвистел. Он любил присутствовать при краш-тестах, такие шоу старался не упускать.

— А это что? — обратился к Даниле я. Указал на канаву, берущую начало от частокола. — Ефим уже земляные работы начал?

— Ага. Сказал, что по этой канаве трубы пустит. Мол, ваше сиятельство самолично так распорядились.

— Правильно сказал. Молодец Ефим, времени зря не теряет.

Тут прибежала Маруся — сообщить, что стол к обеду накрыт.

Мы расселись вокруг стола и отдали должное рябчикам в бруснике, борщу с пампушками, заливному из судака и прочим кулинарным шедеврам тётки Натальи. Обожрались, как водится, до того, что едва шевелились.

А тётка Наталья скорбно качала головой. Никто почему-то не желал добавки смородинного киселя со сдобными булочками. Удивительно.

— И как ты с такой кормежкой на охоту ходить умудряешься? — простонала, откинувшись на спинку кресла, Земляна. — Я бы никуда не пошла!

— Тренировки, медитации. А также подсчёт костей и родий на балансе. Очень, знаешь ли, стимулирует.

— Ваше сиятельство… — у меня за спиной осторожно покашляли.

Я обернулся.

— Здорово, Ефим! Присаживайся… Тётка Наталья! На твоей улице снова праздник.

Ефим для порядку поотнекивался, но в итоге к столу присел и угостился от души. После чего вернулся к тому, с чего начал.

— Ваше сиятельство! Я ж по делу.

— Я так и понял. Излагай.

— Да канава эта, будь она неладна! Я поставил двоих копать отсюдова, — он показал на частокол, — а двоих — со стороны речки. Навстречу друг другу. Чтобы, значит, побыстрее было.

— Правильно. И что?

— Да вы ж понимаете, какое дело. Те двое, что здесь копают — уже вона на сколько продвинулись. Видали, небось. А те, что со стороны речки… — Ефим грустно махнул рукой.

— Что?

— Да там и десятка саженей пока нету. Я уж и работников поменял, а дело всё не двигается. Как двигать — ума не приложу. Решил, вот, вам доложиться.

Я развёл руками.

— Ну, слушай. При всём многообразии многих умений, я ни разу не землекоп. Копать, конечно, могу, если судьба заставит. Но, боюсь, это…

— А вы сходите на берег, поглядите. Чтоб своими глазами увидеть, что там.

— А что там?

— Поглядите сами, — уклончиво повторил Ефим. И отвёл взгляд.

Берег. Вода. Мои непростые отношения с водяным… Я на всякий случай посмотрел на обувь Ефима. Всё нормально, левый заплатанный сапог — на левой ноге, правый — на правой. И всё же чего-то мой прораб не договаривает.

— Ну ладно, идём.

Я поднялся.

— Я с тобой, — подхватилась Земляна. — Хоть растрясусь маленько после такого обеда.

— И я, — присоединился Захар. — Что я тут, один останусь?

Так и двинули к речке все вместе.

* * *

— Вот, — удрученно указал Ефим.

На канаву, которая начиналась от самой воды и уходила вверх, к усадьбе. Рабочих рядом не наблюдалось — день уверенно клонился к закату. Смена закончилась.

— Что? — не понял я.

— Да видите, в чём дело. Я ещё третьего дня мужикам приказал начинать канаву от самой воды. Они божатся, что так и выкопали. Двадцать сажен прорыли. Я, каюсь, в тот вечер проверять не стал, с другими делами закрутился. На следующее утро прихожу, а канавы нету! То есть что-то есть — огрызок небольшой, сажен дай бог пять. Но никак не двадцать. И начинается канава — вот отсюда, — Ефим указал место метрах в тридцати от кромки воды. — Я мужиков обругал, конечно. А они божатся, что двадцать сажен прорыли, никак не меньше! А поутру пришли — ту часть, что у воды была, будто корова языком слизнула. Я не поверил, конечно. Решил, что голову мне морочат. Наказал вперёд не врать, если не хотят без оплаты остаться, и трудиться на совесть. Вечером пришёл — есть канава. Всё, как указано, вот прямо оттуда, — Ефим кивнул на воду. — Я ушёл. А на следующий вечер, сегодня то есть, прихожу — ни на сажень не продвинулись! Мы, говорят, опять заново рыли! Снова утром пришли — нету канавы! Чёрт её знает, куда делась, будто вовсе не начинали! И чуть не плачут. Я уж даже ругаться не стал, велел проваливать. Завтра других работников сюда поставлю, да сам за ними наблюдать буду. А после узнал, что ваше сиятельство прибыли. Что здесь вы, в усадьбе. Дай, думаю, доложусь на всякий случай.